Эстетика Сергея Таратуты

Это пишет не мэтр, а ученик… Любовно беря в руки, перекладывая,  листая, читая и перечитывая книги Сергея Таратуты, пытаясь проникнуть в глубины его поэзии, пытаясь проникнуть в мир его чувств, поневоле становишься мистиком, психоаналитиком, философом и ... учеником. Благодаря Таратуте и его поэзии открываю и познаю эстетику - учение о сущности и формах прекрасного, а вместе с ним тайны нашего восприятия и отношений с действительностью... 
«Чужая душа - потёмки» - это действительно так: мы не можем знать, что чувствует и переживает другой человек. Трудно заглянуть во внутренний мир человека.  Но поэты дают нам возможность понять жизнь своей  души,  изливающейся во вне стихами. Сверхчувствительность поэтов, уникальная память  и способность творческого осмысления полученных представлений открывают им огромный мир, недоступный обычным людям. В случае с Таратутой сюда нужно добавить и нечеловеческое чутье, которое я не раз испытывал на себе (по определению Л.С. Таратуты, а он очень хорошо чувствовал и понимал своего сына - «талант и дьявольское чутьё»). Синоним слова «чутьё» - интуиция, которую называют шестым чувством.…  И поэт даёт нам возможность заглянуть в свой мир. Возможности литературного языка, поэтической речи позволяют установить  связь между художником и читателем и получить представление о его эстетике (эстетика в переводе этого понятия с древнегреческого оригинала означает  чувства, чувственное восприятие).
Если у обычных людей чувства служат, в основном, утилитарным целям, то поэтам - для творчества и выражения красоты окружающего нас мира во всех его проявлениях. По А.Ф. Лосеву, автору многотомного труда по античной эстетике, каждая область общественной жизни может стать источником эстетики. Красота везде и во всём, но увидеть её дано не всякому. И секрет красоты «разгадке жизни равносилен» (Б. Пастернак).  В этом заключается и предмет поэзии и творческая задача талантливых и гениальных поэтов. Некоторые с ней успешно справляются. Мне захотелось узнать, как это получается у Сергея Таратуты, и я отправился в путь...
Такое стремление к познанию   - правильный и желаемый результат  воздействия   поэзии,  на сознание читателя… Думаю, что это процесс естественный: только через язык и речь человек может постигнуть божественную сущность вещей, их красоту, понять «что есть красота и почему её обожествляют люди?» (Н. Заболоцкий)  Поэзия пробуждает стремление к познанию окружающего мира, к   постижению  его духовных основ, откуда она  и  проистекает.
Попытка понять  формы прекрасного в поэзии Таратуты приводят к исследованию эстетики его поэзии, её выразительных средств и образов. Собственно, я уже начал это делать в предыдущих статьях этого очерка  «Потерянный рай Сергея Таратуты» , «Играющий поэт» и «Белые вороны»), но по ходу работы всё время открывается что-то новое.
Недавно назвал Поэта своим учителем: это действительно так, потому что процесс исследования его творчества уже в который раз превращается в процесс самообразования, за что я бесконечно благодарен поэту.  Вот этим я и занимаюсь последний год, после нашей кармической встречи, и когда радость от сделанных  открытий начинает переполнять меня, звоню и делюсь ею с автором… Какое счастье, что он живой, что он рядом и доступен для моих откровений и отвечает на мои вопросы… Он сам дал мне это право, назвав  своим Белинским в автографе на подаренном мне томике стихов «В чем мне в этой жизни повезло» …

Перечислять все сборники стихов Таратуты здесь не буду - они известны, их много - посмотрите в Википедии - хочу здесь ещё остановиться на самой главной его духовной опоре - на языке, русском языке его поэзии. В школе он учился очень плохо, что было предметом постоянных мучений его родителя…  Правда, отец, чтобы компенсировать недостатки школьного образования брал на себя роль литературного наставника, перечитывал все программные произведения русской и советской классики и пересказывал их со своими комментариями «трудному» подростку-сыну. Как видно, школа  мало  дала будущему поэту, но откуда же тогда взялся его русский язык, его совершенная литературная речь без которых нет не только поэзии, но и полноценной жизни человека.
Чтобы сразу всё расставить на свои места и затвердить оценку высокого уровня литературного языка Поэта, приведу здесь мнение авторитета -  высказывание маститого литератора и критика, главного редактора журнала    «Наша улица» Ю.А. Кувалдина. В своей статье-эссе  «Бездна» ("Наша улица” №217 (12) декабрь 2017)  он пишет: «Московская речь и есть русский литературный язык, на котором и написаны все произведения Сергея Таратуты, и этим он сразу отличается от расплодившейся в советские времена «деревенской поэзии», с узостью взгляда, с берёзками и избушками, с бедной лексикой. Сергей Таратута взращён в среде искусства, его мама, Людмила Фетисова, была выдающейся актрисой моего любимого с детства Театра Красной Армии». Здесь Юрий Александрович авторитетно признаёт совершенство русского литературного языка поэта. Область эта тонкая, и мне хочется согласиться с компетентным мнением маститого литератора и литературного критика, хотя я и сам не раз по-дилетантски восхищался языком поэта.
Всё верно о маме, только она умерла очень рано, с четырех лет папа принял на себя заботы о сыне... Принимая с радостью  оценку русского литературного языка Таратуты, хочется добавить к среде искусства  влияние природы и русской деревни с бабушкой учительницей литературы. И прабабушку Алёну, которая говорила стихами, было бы неправильно забыть - гены никто не отменял...  Природу и деревню с бабушкой и прабабушкой от себя прибавляю - Юрий Александрович об этом не писал... Сами только решите, что на первое место поставить.
Чтобы показать, что такое язык для поэта - воздухом мы тоже ежесекундно пользуемся, не задумываясь о его жизненной необходимости -  приведу здесь финальные строки из большого стихотворения С. Таратуты о русском народе и его языке, написанного в 1986 году, из которого будет видно, какую спасительную роль в смутное время Перестройки сыграл для него родной язык:

Из памяти бы многое стёр,
Но только вот стирается не очень…
Из искры пламя вылилось в костёр,
Что освещает нынче наши ночи.
Всё есть в тебе: баран, лиса и бык.
И есть орёл, что бился  - не разбился.
И если бы не твой народ, язык,
Я сам бы удавился или спился.

Значит, Иван Тургенев был прав, когда говорил о русском языке: «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, - ты один мне поддержка и опора» … Только мало кто из нас, занятых каждодневными делами и прозой жизни, это чувствует и понимает, а Сергей Таратута эту магическую особенность и силу русского языка, родной речи осознал и смог  выразить в своих стихах. Вот и из приведённых строк можно сделать вывод о неразрывности языка, черт национального характера и судьбы русского народа. Трудная это связь для утилитарного сознания, но Поэты её чувствуют.  И, главное, она питает и поддерживает их творчество. У  оторванных от от этих истоков оно быстро иссякает.
Написанное на бумаге слово и напечатанные поэтические сборники наводят их автора на мысли о вечности. Похоже, эта надежда на бессмертие живёт где-то в подсознании человека, там же где инстинкт самосохранения, только при этом человек не своё тело пытается сохранить, а свою душу - передать содержимое своей памяти, свой духовный опыт потомкам, чтобы положить свой кирпич в здание национальной культуры и  облегчить  жизнь последующим поколениям...
Эти строки-признание и эти размышления очень важны для нашего повествования, потому что Сергей Довлатов, уехавший из СССР в 1978 году в Америку, став достаточно успешным и известным в среде новых американцев-русских эмигрантов,  и издавший там 12 книг, умрёт в 1990 году от тоски и алкоголя в Нью-Йорке… Тогда Довлатову было 49 лет.  Ему русский язык там не помог, хотя его талант  у современников и у нас теперь не вызывает сомнения. Правда, у Довлатова не было корней в чернозёмной полосе России.  И у Иосифа Бродского  не было. Он похожим образом оказался  на шесть лет раньше в США  и помогал там Довлатову найти работу, как земляку и страдальцу  советской власти.
В этом, в потере связи с родной землёй и народом, в  безверии  была их главная проблема… Когда С. Довлатова хоронили, не знали по какому обряду его отпевать… Безбожником был писатель. Страшной силы ливень пролился, когда гроб с его телом несли к могиле… Как хотите это понимайте: или как небесные слёзы по умершему, или как попытку омыть этим ливнем его грешную душу. Не надо только всё сваливать на советскую власть и тоталитарный режим… Довлатов в Штатах на радио «Свобода» зарабатывал и говорил там очень талантливо то, что от него ждали работодатели, но американская свобода не помогла русскому писателю... Но отвлечёмся на время от драматических и трагических судеб советских литераторов того времени…

Откуда такой совершенный литературный язык появился у поэта? Ю.А. Кувалдин в своей статье назвал один из его источников - это московская культурная среда того времени… Здесь пришло время сказать о магическом действии  ближайшего окружения на маленького Серёжу..
Для пояснения магии действия окружения хочу рассказать о своём переживании московской культурной среды того времени. В  такой среде мне тоже посчастливилось бывать - только в другом московском доме. Лев Соломонович часто читал отроку Серёже Хемингуэя. Эрнест Хемингуэй многих тогда вдохновил своей мужественной прозой…В СССР больше, чем на его Родине. Его книги украсили мою юность, его портрет в свитере -  все его знают: седовласого и умудренного - очень долго висел над моим рабочим столом.  Нас, любивших его, было много… Его книги в то время - в наше время - были лицом дома,  украшением скромных советских квартир.
Знавал я такие дома и был знаком с их обитателями. С одним из них Львом Кербером, моим однокурсником  нас связывала дружба, нежнейшей души был человек, - друзья его Лёвушкой звали - часто вспоминаю его круглое улыбчивое лицо. Неиссякаемый анекдотчик был…Вот, что такое русский язык: написал «Лев» и почувствовал, что не подходит ему это имя, поэтому его и в Лёвушку переделали... Благодаря ему в числе первых на Москве прочитал еще в машинописной копии «По ком звонит колокол». Мы с ним в МАИ познакомились: Лев хотел пойти по стопам отца, авиационный институт закончил, чертил бесподобно - не чертежи, а полотна делал - но авиаконструктора из него не получилось: кинодокументалистом в конце концов стал…
Мама Лёвушки Елизавета Михайловна Шишмарева, дочь царского адмирала А. И. Никонова,  была переводчица прозы и драматургии, обаятельнейшая женщина, из дворянской петербургской семьи, по квартире всегда бегом перемещалась скользящим легким шагом, а отец - авиаконструктор Леонид Львович Кербер, профессор, доктор технических наук, лауреат государственных премий, один из соратников-заместителей А.Н. Туполева, Вместе со своим главным в войну в бериевской «шараге» сидел и работал...  Их дом стал для меня гуманитарным факультетом университета… Низкий им поклон и вечная память….
Самое  загадочное и восхитительное в атмосфере таких московских домов - а мне посчастливилось довольно часто бывать там и сиживать за общим столом - было то, что там сразу появлялось какое-то благоговение перед их хозяевами - это была аура носителей высокой культуры, внимал я им с глубочайшим почтением и пиететом… Они  ничего не доказывали и не показывали, они были, они дышали, они курили, они говорили , они ели-пили… И всем сразу  было ясно - это люди огромной культуры, побыть рядом с ними, общаться с ними -  счастье … Это было магическое воздействие русского языка, их речи, их манеры общения…Такое воздействие - это одно из проявлений действия благородства людей и красоты человеческих отношений. Так действует красота на психику людей во всех её бесчисленных проявлениях. При этом спектр переживания красоты достаточно широк: от эйфории благоговения и восхищения, до восторга, экстаза и катарсиса...  Правда, и Л.Л. Кербер и Е.М. Шишмарёва были дореволюционной закваски с очень глубокими корнями, Елизавета Михайловна - с русскими дворянскими, а Леонид Львович - с немецкими, военно-морскими… Оттуда они принесли нам всю эту красоту… Это трудно передать словами, но на меня это очень сильно действовало и мобилизовывало. Только сейчас начинаю понимать, что со мной тогда происходило.
Одним из таких московских гуманитариев, театралом, человеком с уникальной памятью и энциклопедическими знаниями был и Лев Соломонович Таратута. Когда  я собирал материалы для очерка о Сергее,  его папа, Заслуженный юрист РФ поразил меня своими отцовскими талантами:  он еще больше вырос в моих глазах , когда я узнал, как Лев Соломонович после смерти мамы Серёжи с бесконечным терпением просвещал-учил и за шиворот тащил на свет Божий своего сына...  Обрадовался, как ребенок, когда узнал, что он читал Сереже  рассказы знаменитого американского прозаика: «И папа вслух читает мне Рассказ «Снега Килиманджаро»»… Опять - не могу этого не отметить - воздействие красоты и её использование в воспитательных целях.  Кстати, всего две строфы, вырванные из живого тела стихотворения «Первая любовь», но по их музыкальности чувствуется, что это строки поэтические, талантливые…
 
Здесь, пожалуй, будет уместно рассказать обещанную историю о педагогическом и отцовском таланте старшего Таратуты, и о том, как эти уроки  действовали на нервную систему сына и отражались потом  в  его творчестве.  Однажды они  смотрели по телевизору передачу очень популярного в то время журналиста-международника   Генриха Боровика. Тогда он часто появлялся на экранах со своими талан  тливыми репортажами. В ходе этого репортажа были показаны уникальные кадры съемки, сделанной человеком с железными нервами в салоне  Боинга 707, одного из первых реактивных самолётов, с которыми происходило довольно много летных происшествий. Самолёт горел и шел на аварийную посадку к ближайшему аэродрому. Салон был разгерметизирован, все аварийные системы автоматически сработали и маски дыхательных аппаратов «как водоросли» (образ Таратуты) плавали по всему самолёту. Пассажиры были в панике и готовились к смерти…  Надежду на жизнь в них пыталась вселить стюардесса, проходившая шатаясь в дыму между кресел по обезумевшему и замершему от страха салону, и предлагавшая пассажирам воду и что-то ещё… Мужественная девушка преодолела  страх за свою жизнь и пыталась в эти трагические минуты  делать свою работу и помогать терявшим рассудок людям…
Пилоты всё-таки дотянули самолёт до аэродрома.  По надувным трапам людей быстро эвакуировали из приземлившегося лайнера и начали тушить пожар. Человек продолжал съемку… Лежащие и еле стоящие на бетоне посадочной полосы люди, пытающиеся поверить в чудо своего спасения…  И потом несколько потрясающих воображение кадров - лежащая под фюзеляжем, плачущая  и содрогающаяся в нервных конвульсиях стюардесса… Девушка отдала все свои душевные силы для того, чтобы выполнить свой долг и не потерять своего человеческого лица.  Здесь пересказано воспоминание Серёжи от того совместного с папой просмотра той фантастической ленты.  Когда проходили кадры с конвульсирующей в рыданиях стюардессой, папа обратил внимание сына на эту героическую женщину, на  то как красивы бывают люди в моменты самоотверженности. Эта история тоже о красоте - о красоте человеческой души, о красоте высоконравственного поведения людей...  Прав был А.Ф. Лосев - она может быть везде, во всём сущем надо только быть готовым и способным её увидеть...
Отец и сын совместно пережили редкие кинокадры. Как такие переживания сближают людей! Память у отрока была настолько цепкой, что он запомнил это на всю жизнь и рассказал мне об этом во всех деталях много-много лет спустя. И моя душа завибрировала в унисон с теми давними переживаниями отца и сына…

Таратута потом на основе тех отроческих представлений о нравственной красоте написал на похожую тему своё трагическое стихотворение «Титаник» о стойкости англичан, музыкантов корабельного оркестра, игравших на тонущем корабле и пытавшихся таким образом вселить мужество в пассажиров корабля (Встал дирижёр: «Мы - англичане,  Мы англичане, господа!»). В такие  критические минуты  жизни, проявляющие  сущность человека,  когда усилием души и воли удается преодолеть в себе животный страх, и   думать не о себе, даже обычные люди становятся Красивыми, становятся Героями... Это один из самых высоких, самых божественных видов красоты - красота самоотверженности, потрясающее воздействие которой на людей продемонстрировал Иисус Христос.  «Титаник» был написан во время перестройки, когда у россиян тоже всё шаталось и качалось под ногами…  Но поэт очень хотел, чтобы мы тогда не потеряли самообладания и пытался помочь нам не утонуть и доплыть до нашего берега:

Не сбавил скорость ни на узел,
Не свел тогда ее к нулю.
А океан фарватер сузил,
Подбросив айсберг кораблю…
Уже в ногах была вода
И в небе Петр гремел ключами.
Встал дирижер: «Мы - англичане,
Мы - англичане, господа!»
Тонул под музыку «Титаник»,
Глотал Атлантику разрыв.
Навечно он ко дну пристанет,
До цели так и не доплыв.
А звезды, говорят, сияли
Над ним в ту ночь как никогда…
И мы плывем, мы, россияне,
Мы - россияне, господа!
1988 г.
Написав стихотворение такой силы, поэт - конечно,  не сознавая того - и своим  читателям  помог в их эстетическом воспитании. В школах учителя говорят об этом, но приобщение к красоте у человека продолжается всю жизнь.  Так работают, так должны работать эстетика и прекрасное.
По ассоциации со «Снегами Килиманджаро», спросил недавно Сергея о потрясшем меня в юности рассказе Хемингуэя «Недолгое  счастье Фрэнсиса Макомбера», о позднем и трагическом превращении в мужчину богатого американца на сафари в Африке: оказалось, что Таратута его тоже знает-помнит.  И теперь сын  вслед за отцом одарил меня такой же теплой радостью… Радостью прикосновения к чему-то сокровенному, но важному, объединявшему нас в те времена. Сокровенное - это талантливо рассказанная история о преодолении Фрэнсисом  Макомбером страха перед смертельной опасностью на охоте. История о притягательной красоте мужественного человека, изложенная обаятельным американским писателем, прошедшим свои круги возмужания на войне.    Похоже, что так на сознание людей действуют истинные шедевры, поднимая и духовно объединяя людей, объединяя в общем чувстве и в общем отношении. С Львом Соломоновичем  и  его сыном  нас разделяет не так уж много лет: Сергею я мог бы быть старшим братом...
Читая и перечитывая сборники стихов Сергея Таратуты, читая-слушая его воспоминания, беседуя с ним, поражаешься его эрудиции: он обо всем знает-ведает…  Сам он все время говорит, что ничего не читает и его мало что интересует. Да, и не торопится он никуда. Приманки далей его не влекут («Всё не cразу, всё постепенно: Постепенная смена  вех. Постепенно осядет пена, Постепенно придёт успех»).  В одном месте он пишет:

Не читаю, не пишу запоем.
Не ходьба, не бег и не полёт.
Выхожу из графика, как поезд,
Пропуская «скорые» вперёд.

Правда, он умеет сверхталантливо слушать, видеть и вообще чувствовать-впитывать всё происходящее вокруг…. Это еще одна сторона его одаренности. Культурная среда - широкий круг просвещенных друзей и знакомых Льва Соломоновича, а поэт в детстве и юности плавал в этом соусе - редчайшая и драгоценнейшая вещь… Способность одаренного поэтическим талантом человека все воспринимать и намертво схватывать на лету из наблюдений, разговоров, реплик, случайных встреч, буквально отовсюду   - из воздуха окружающей его атмосферы. Питаться всем этим, как кит питается почти невидимым планктоном.
При этом,  Сергей не выносит, когда в происходящем вокруг  есть какой-то придуманный кем-то сценарий - он сразу начинает мучиться и уставать. Становится понятным, какие трудности он испытывал учась в театральном училише им. Б. Щукина, и потом, когда работал в ЦТСА. Он с трудом досматривает до конца фильмы или спектакли. Встает и уходит. Однажды после его выступления на сцену со своими песнями вышла Лайма Вайкуле.  Поэт, сидевший в первом ряду, послушал её немного, встал и ушел в буфет… Душа Поэта абсолютно не выносит произвола каких-то непонятных ему людей… Глас Божий и ангельские нашептывания он готов слушать бесконечно. О чём  такому человеку может спеть Лайма?

В основе этого магического процесса впитывания и моментального усваивания всего сущего великий, могучий русский литературный и народный язык и русская речь в ауре которых жил Сережа и формировался его талант. О его магической силе много написано…  Но лучше всех, конечно, И.С. Тургенев:
РУССКИЙ ЯЗЫК
Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, — ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу! Июнь, 1882

Помимо природы и деревенских бабушек-дедушек такая способность чувственного познания мира необходимая составляющая  гениев. И такого рода   естественное постоянное самообразование и саморазвитие для Таратуты -  процесс органичный и нескончаемый. Это - как мы, сами того не замечая, получаем и поддерживаем себя энергией из космоса…
В заключение этого отступления  отмечу, что в Таратуте много парадоксального - не только его эрудиция и отношение к произволу окружающих. Многие ставшие известными авторы сразу становятся интеллектуалами и начинают философствовать. Особенно грешат этим прозаики. Л.Н. Толстой показал, куда это может завести…  Сейчас вот Е.Водолазкин, после успеха первых романов, заполняет сайты и сети своими интервью и своими мнениями.  Но и поэты тоже - хотя ими журналисты и литературоведы интересуются гораздо меньше - для того, чтобы быть публичными, впадают в эту ересь. Сергей Таратута - не таков. Вне поэзии, вне своих стихов он не философствует и никого не просвещает, понимая, что это не его стихия. Игорь-Северянин тоже был молчалив, пока его не просили почитать стихи.  Мне эта черта личности и творческой жизни и Северянина, и Таратуты очень импонирует. Она говорит о том, что человек осознает свои границы и старается не переступать через них. Может быть даже в ущерб своей популярности у широкой публики, часто жаждущей поговорить о том, о сём со знаменитым человеком… На творческих вечерах-встречах  это очень хорошо можно увидеть.

Хочу вернуться к творчеству Таратуты, к его чувству языка и чувству вечности.  Поэт использует язык поэзии для описания своей индивидуальности, своей личности и своего отношения к реальности для того, чтобы его узнавали-отличали современники и потомки. Этот словесный автопортрет включает всё стихотворное наследие поэта, и с каждой строкой, с каждым новым стихом он дополняется всё новыми деталями-чертами. Нужно только, чтобы читатель терпеливо и внимательно вчитываясь, захотел и смог представить себе творческий облик Поэта. Поэты ждут таких читателей и надеются, что они смогут разглядеть и оценить, помимо внешности, все сокровища их души и все грани их творчества. Надеются, что  разглядев красоту, скрытую в их поэзии, и благородство облика и души стихотворца, современные и будущие читатели будут радоваться и восхищаться увиденным, и дадут им путевку в вечность:

От скорости жизни спасения нет,
Есть слово, которое было вначале.
И свой составляешь словесный портрет,
Чтоб в вечности нас по нему отыскали.
За буквою буква, за строчкой строка,
Печально-счастливая доля поэта.
Точнее словесного нету портрета.
И вот уже нас не пугают века,
И в жалкий ручей превращается Лета!

Но портрет поэта также, как и предмет его поэзии, многомерен и многопланов - это не только внешность и черты лица - это ещё его мироощущение, с которым он идёт по жизни, и созданное на его основе  мировоззрение, которые дают возможность читателю определиться со своими  симпатиями и антипатиями, и отношением к его творчеству. И это самое главное, что нас интересует в личности поэта (личность - это не только чувства, но  и мысли, и поступки человека)  «За буквою буква, за строчкой строка» через отражение в душе увиденного и пережитого пласт за пластом  появляется масштабная картина личности Поэта . Здесь без языка поэт, без мастерского владения языком - как бы талантлив  он не был -  ничего сделать не сможет… Кто дает поэту язык, кто вкладывает в него способность говорить поэтическим языком, быть Оракулом - великая загадка природы и  Творца. 
Такое отражение  красоты мироздания и самовыражение  является  предметом их творчества (по Шиллеру - воспроизведение жизни и идеализация действительности). Вот как Таратута сам его определяет:

Моей поэзии предмет
Моей поэзии предмет:
Деревня, город, поле, море,
Бег облаков, коней и лет,
Сверчок поющий в коридоре.
Моей поэзии предмет:
Собака, кошка, мышь и ёжик,
Свет от ночной Москвы и свет
От лунных на реке дорожек.
Моей поэзии предмет:
Листва и снег  песок и глина,
И самолёта белый след,
Сарай и горная долина.
Моей поэзии предмет:
Рассвет, когда вокруг ни звука…
И над природой ряд «побед»,
И нашей жизни боль и скука.
И не предмета просто нет
на тропах и дорогах века.
Моей поэзии предмет:
Всё от росы до человека.

В этом кредо определен бескрайний диапазон эстетических предпочтений Сергея Таратуты: красота может скрываться везде, во  всём. что его окружает, во всём, что его привлекает и позитивно затрагивает или вызывает симпатию («Всё от росы до человека»). Но антипод безобразия реальности тоже постоянно присутствует в жизни. В этой двойственности - сущность и драматизм нашего пребывания на Земле - Бог и Дьявол, Христос и Антихрист, Рай и Ад, Добро и Зло, Красота и Безобразие, радость и тоска -  человек в своё время приобрёл свободу выбора и должен постоянно жить с этим, пытаясь найти своё место в этих крайностях, которые одновременно являются и источником и предметом творчества художников.
Для полноты представления о двойственности всего сущего нужно сказать, что и сам человек состоит как бы из двух половинок - светлой и тёмной (тёмную называют «двойником»), с которыми он должен постоянно сосуществовать, преодолевая в себе дьявольское и стремясь к божественному. В этом и заключается смысл нашей эволюции. Вспомните-перечитайте «Черного человека» Сергея Есенина... Или Омара Хайяма: «Ад и рай – в небесах», - утверждают ханжи. Я, в себя заглянув, убедился во лжи: Ад и рай – не круги во дворце мирозданья, Ад и рай – это две половинки души. В этом можно убедиться, читая стихи С. Таратуты
В одной крайности художник становится романтиком, идеалистом  в другой - циником. О романтиках много написано, о цинизме А. Невзоров - сам циник - сказал, что это искусство называть вещи своими именами. Но А.П. Чехов, по-моему, определил цинизм лучше: «Циник» - слово греческое, в переводе на твой язык значащее: свинья, желающая, чтобы весь свет знал, что она свинья». Посередине между романтиками и циниками пытаются балансировать реалисты с реализмом - популярным в конце XIX и в XX веке направлением творчества. Но какая-то убивающая всё вокруг скука и бездуховность пронизывает реализм… Возможно, потому, что именно так и представляет мир большинство материалистически мыслящих людей: не зовёт он никуда, только показывает масштаб бедствия...
Почему Ф. Шиллер в своей концепции культуры говорит об необходимости идеализации действительности художниками, как форме существования творчества? Потому, что безобразная противоположность красоты и реализм, необходимо существующие в жизни и представляющие чёрную и серую стороны жизни, естественным образом отталкивает тонко чувствующего человека, угнетает здоровую психику,  редко бывает  источником вдохновения и заставляет его «бежать» в мир своих эстетических фантазий, в мир эстетической видимости.. Хотя, наверное, в истории искусства можно найти и исключения их этого правила.  И у Таратуты есть стихи про «боль и скуку» нашей жизни, но они не преобладают в его творчестве.  Все мы иногда  тоскуем и маемся, не находим себе места, думаем о смерти. И я в своих размышлениях, поисках, стремлении души и творчестве чувствую действие эстетических принципов Фридриха Шиллера. И это чувство объединяет нас всех в Духе и выводит из-под власти времени...
О том, что Таратуту привлекает в людях, он высказал в своем знаковом стихотворении «Я тех люблю» - поэту нравятся тонко чувствующие, духовные и высоконравственные люди. Красота, к сожалению, существует  в жизни только со своим безобразным антиподом, но Поэт зовёт нас в мир прекрасного и нравственного, и это главное, что характеризует его эстетику...
Смысл этого стихотворения-кредо очень близок к  определению эстетики, данному русским философом, профессором А.Ф. Лосевым. Она, как и было задумано Создателем, пронизывает всё сущее, и открыть её - значит разгадать смысл нашей жизни, понять, какой она должна быть  Везде и во всём Сергей Таратута пытается найти красоту и явить её своим читателям, сделать нашу жизнь более осмысленной, более нравственной, понять её смысл. Хочется пожелать ему новых творческих открытий на этом пути… Ищущие правды и красоты читатели ждут  озарений Поэта.
Кому-то эти размышления об эстетике могут показаться  литературоведческими изысками далёкими от реалий нашей жизни. Поэтому, в заключение, для понимания жизненной силы искусства и эстетики Сергея Таратуты хочу привести без купюр недавно попавший мне в руки текст записки, адресованной поэту его дальней родственницей, профессиональной переводчицей-синхронисткой, участвовавшей в составе советской делегации в Тегеранской конференции 1943 года:

Дорогой, хороший мой Серёженька!
Несколько лет образ твоей мамы и твои стихи о ней дарили моей душе о ней и о тебе, хотя и грустные, но одновременно и красивые мысли. Прошло много лет, я приближаюсь к столетию и не хочу, чтобы моё «наследство» попало таким людям, для которых оно ничего не стоит. Поэтому я передам эту записку Дине, а она передаст её тебе. Ведь ты хоть и не часто, но бываешь у неё.
Будь счастлив, дорогой, и храни тебя Бог!
Очень любящая тебя Баба Дуда.
30.06.2018 г.

Записка написана рукой Бабы Дуды, твердым, красивым почерком за несколько месяцев до смерти Дины, её падчерицы. Дина - это мачеха поэта, вторая жена Л.С. Таратуты. «Наследство» - вырезка из газеты «Московский комсомолец» от 10.10. 2015 г. со статьёй и стихами «Об актрисе и матери, которую не знал» - воспоминаниями сына о своей маме,  актрисе Людмиле Фетисовой, молодая жизнь которой оборвалась в самом расцвете…

Баба Дуда еще жива и готовиться шагнуть во второе столетие… Возраст делает своё черное дело и она постепенно забывает и перестает узнавать своих близких.  Но Сергей Таратута со своими благодарными стихами о маме, вызывая красивые мысли, в её памяти живёт и греет душу старой женщины. Это ли не высшая похвала Поэту и апофеоз красоте его поэзии?!...