Охота в горах

   Я, в общем-то не охотник, не люблю убивать животных, даже курицу не смогу зарезать. Мне, всегда, особенно в зрелом возрасти, когда с детьми приходилось ходить в зоопарк, жалко было животных особенно сидящих в тесных клетках.
  Я часто думал, уж лучше бы сделали из них чучела, как в музее биофака и не мучили.
И всё по-честному  и просто – пришли родители со своими отпрысками, а под каждым мёртвым животным табличка с названием и видом, и другими данными, и кормить не надо, и ухаживать.
  Мне могут возразить, что охотятся некоторые для пропитания – это понятно, кто ж будет против еды свежей и нашару.
  Хотя и это не совсем так, потому, как если подсчитать, сколько стоит ружьё, патроны, прицелы всякие и  обмундирование, то на эти деньги, я думаю, можно жратвы накупить, наверное, на год, а может быть и на два…
  И вот, когда я жил в Новом Афоне,  мой племяш Славик , который был лет на семь моложе, предложил пойти с ним на охоту. Мне влом по равнинам и лесам лазить, как дурак с ружьём, а тут надо было переться ещё и в горы, поэтому я решил немного поторговаться.
-  Даже не знаю, - с ленцой сказал я, - а это, далеко и высоко надо переться? А потом ещё ружья и снаряжение на себе тянуть?
- Нет! Ничего тащить не нужно, пойдём налегке, только – жратву и воду. Это вот там по улице вверх, ну ты знаешь, где Сергей-армянин живёт,  мимо его сада есть тропинка, поднимающаяся на эту небольшую горку, так будет короче.
  Я посмотрел на первую гряду гор, она начиналась с полкилометра не дальше и высотой была метров триста.
- А, потом, - продолжал Славик, - опускаемся вниз в ущелье.  Там переходим через ручеёк  и поднимаемся на другую гору, но не до конца, а идём вдоль,  всего километров пять  и будет большая плоская гора, а на ней стоит наша сторожка –  деревянный домик, в котором и снаряжение, и разное оружие, и даже автоматы, которые остались после войны.
- Там, что никто не живёт? – удивляюсь я.
- Почему не живёт, всё время живёт один мужчина с сыном, а кроме них там всегда народу, особенно летом – полно. То, отдыхающих кто-нибудь из наших приводит,  то знакомые,  такие,  как мы приходят, в общем, народу хватает, поэтому воды и вина и еды надо взять побольше.
- Хорошо, согласен!
- Вот и отлично! – сказал племянник, - завтра в пять утра выходим, чтобы добраться до сторожки пока не сильно припекло.
  Так и сделали, собрали с вечера поклажу в рюкзаки и легли спать пораньше, а утром в пять - выдвинулись на охоту…
  Я в последний раз по горам лазил лет двадцать пять назад, когда, только женившись, отправился  в свадебное путешествие к моему дяде Анатолию в Мацесту. Вот тогда мы с молодой женой и поехали на три дня в Воронцовские пещеры на экскурсию.
  Приют находился в горах на высоте восемьсот метров над уровнем моря, но везли нас на автобусе и только последний километр мы шли пешком, потому, как водила отказался ехать через разлившийся ручей, мотивируя тем, что ежели он застрянет, то вытащить его можно будет только вертолётом.
  А потом мы два дня ходили по горам и зализали в эти знаменитые пещеры, удовольствие не из весёлых, учитывая, что пройти по горной тропе пять километров, это равносильно пятнадцати – по равнине. Но для двадцати пяти летнего спортивного молодого человека – эта ерунда.
  Правда, я и сейчас был в хорошей форме, мог на одном дыхании пронырнуть расстояние до конца волнореза, но это в море, а вот в гору тащиться, да ещё с тяжёлой поклажей  - это совсем другое дело.
   Я это понял, когда мы через,  часа полтора вскарабкались на первую трехсотметровую возвышенность с, которой  открылся прекрасный вид и  даже вдалеке, кое-где виднелись снежные вершины,  как у Высоцкого: «Весь мир на ладони…»
Но Славик скомандовал:
- Так, хорошо, а теперь вниз, только аккуратно, а то до ручья на заднице съехать можно.
Тут он прав, потому, как подниматься нелегко, а спускаться ещё сложнее, кувырком покатиться, как «два пальца…»
  На спуск понадобилось тоже не меньше часа и уже, когда мы переходили по камням ручей, племянник, глядя на мою сосредоточенную и мягко говоря, невесёлую физиономию, ну прямо, как в песне: « Пусть хмур был и зол, но шёл…» ,  видно, чтобы приободрить меня весело сказал:
- Ну вот, теперь тропинка не будет такая крутая, и длиной всего километров пять, правда, местами узкая метра полтора шириной, так что держись следом за мной.
  Вот, думаю, обрадовал: « Это получается – с одной стороны гора, а с другой – обрыв.
А если под ногой земля осыпется или камень какой-нибудь  упадёт на голову, то бейсболка не спасёт, так и свалишься вниз».
Но он, заметив мою растерянность, бодро сказал:
- Не боись, всё будет – о’кей! Иди в след-след.
И прибавил оборотов.
   Не буду описывать все чувства, которые я испытывал, плетясь за ним хвостиком, проклиная эту тропинку и себя, за то, что пошёл на поводу у племянника, всё время думая: «Ну, на кой, чёрт я согласился! Сейчас бы спокойно внизу, плескался  море, попивал вино или пивко, пытаясь,  познакомится, с какой-нибудь отдыхающей, желательно блондинкой».
От мрачных мыслей меня отвлёк, противный и весёлый возглас Славика:
- Вот, смотри! - показывая рукой, продолжал он, - видишь домик вот там,  на горе, ещё немного и мы пришли.
  До «ещё немного»  - было метров триста, и карабкаться надо было ещё круче.
В общем,  доплелись мы до приюта,  в двенадцать часов дня.
   Это был большой сложенный из брёвен на высоком каменном фундаменте дом с маленькими окнами, крыльцом и лестницей. На некоторых брёвнах я увидел следы от пуль. Невдалеке – то  ли хлев, то ли сарай, а у самой пропасти деревянный сортир.
 На пороге стоял крепко сложенный не бритый мужчина абхазской национальности в военном камуфляже.
  За пять лет я их легко отличал от других представителей Кавказа, так как они, кроме того, что внешне другие, так ещё многие продолжают носить военную форму, правда, без погон.
Увидев, нас он заулыбался и сказал по-русски:
- О-о, Славик, молодэц, что пришёл, а то я тут совсэм одын остался, отдыхающих нэт,  сын вниз пошёл с Камалом за продуктами. А это кто?
Он, видно, подумал, что я отдыхающий, типа клиент.
Но племянник, сказал, что я его родственник Евгений по материнской линии и мы принесли еды и вина, и собираемся завтра поохотиться.
  Услышав, что принесли продуктов, вина и воды, он ещё шире улыбнулся и сказал, протягивая руку:
- Астамур!
  Я тоже протянул руку и поздоровался, а сам подумал: « Интересно, что у абхазов много слов и имён начинаются на букву «А». Прямо, как в анекдоте, когда одного из них  об этом спросили, он задумался ненадолго, а потом сказал:
- А-а, кто его знает.
  Действительно некоторые русские слова по-абхазски пишутся одинаково, только добавляется буква «А» .
Например : телефон – ателефон, телеграф – ателеграф,  магазин – амагазин и так далее.
  Я, даже  услышал, как кто-то  в шутку спросил: «Ты знаешь, как по по-абхазски  будет холодильник ?» - и тут же добавил: «А-дыр-дыр, а-мороз».
- Пошли располагаться , - сказал хозяин, - и по абедаем  мэсте, а то осталась одна мамалыга с мясом.
   Мы так и сделали, сразу решив, подкрепится.
Поднявшись по лестнице,  очутились в коридоре, где на вешалке висели армейские бушлаты,  какая-то камуфляжная форма, стояли сапоги и бернцы. Там было темно и отдавало тяжёлым запахом, как в казарме. Благо мы его быстренько проскочили, оказавшись в большой гостиной с камином на, котором стояли часы под старину современной работы и всякими охотничьими трофеями в виде рогов оленей и диких коз, и головы кабана,  рядом, крест-накрест, висели турецкие  сабли в блестящих ножнах, а посредине кавказский кинжал, поблескивая рукоятью с каменьями. Длинный  метра четыре, грубо сбитый  деревянный стол был в центре зала, а по краям –лавки, пару кресел ютились по углам, всё это однообразие нарушал только фирменный стоящий в торцевой стене телевизор.
   Это был типичный охотничий приют, который можно увидеть только в кино.
Перехватив  мой любопытный взгляд, Астамар, расставляя и распаковывая еду, опять заулыбался, его длинная седая щетина стала похожа на ёжика. Он понял какое впечатление всё это оформление произвело на меня, поэтому сказал:
- Это мы всё с сыном сдэлали. Нам знакомые охотки привозят разные подарки, даже из Москвы, а одын болшой началнык, после удачной охоты, даже электрогенератор на вертолёте прислал и тэлэвизор, правда, он плохо показывает. Но мы редко  включаем - солярки мало, а  на себэ таскать тяжело.
Усевшись за столом и налив стаканы, Славик сказал тост:
- За хозяина этого дома!
  Пообедали, посидели мы не плохо, я рассказал, что работаю художником-оформителем, и помогаю восстанавливать родственникам дом, а он, что воевал с грузинами и даже был ранен, а теперь занимается охотой и по-возможности ищет мины и обезвреживает их.
- И много нашёл?
- Слушай, я тут вырос, эти места знаю хорошо, не так, как русские минёры, и за каждую, когда сдаю – получаю премию.
   Я ещё больше проникся уважением, нему, ведь здесь после войны растяжек и ловушек было напичкано видимо-невидимо. Прошло более десяти лет, а до сих пор по горам лазить небезопасно. По этому, настрой на охоту у меня, мягко говоря, был не очень.
А Славик, как ни в чём не бывало, бодро сказал:
- Сейчас немного отдохнём, а потом выберем оружие и будем его чистить, и готовить для охоты.
   В доме кроме гостиной было ещё три комнаты, чулан, где хранились патроны и оружие, да в конце коридора, подвал для хранения продуктов.
Астамур, выделив одну из них, распорядился:
- Занимайте крайнюю, там есть топчаны, матрацы и одеяла.
И мы, расположившись, тут же заснули…
  Было уже часов пять вечера, когда меня разбудил Славик, сказав:
- Давай, сейчас кофейка – бахнем, пока чайник кипит в камине  и будем вооружаться.
Выпив по чашечке, мы пошли вместе с хозяином в «оружейку».
Когда я увидел, сколько там всего военного добра, не считая, охотничьих ружей с патронташами разного образца и времени, нескольких автоматов с магазинами полными патронов и даже гранат типа ф-1, и разных РГ, сложенных в ящик, со стоящей рядом стопкой круглых противотанковых мин, у меня перехватило дух.
Астамур не без гордости сказал:
- Вот эти  трафэи, - показывая на мины, - я собрал ещё весной, надо бы их отнести вниз, но они тяжёлые, всё никак не получается. Может началнык милиции придёт на охоту с друзьями, вот тогда и заберёт, -  и продолжил, указав рукой,  - выбирайте оружие.
  Тогда,  я говорю, мол, что из этого всего, только из АКМа стрелял, знаю его хорошо и могу легко разобрать и собрать.
  На, что Славик засмеялся и сказал:
- Э-э, вот сразу видно, что ты не охотник, кто же с автоматом охотиться, возьми лучше «Сайга», и он взял оружие похожее на автомат. Сняв с предохранителя и по-заправски передёрнув затвор, передал мне и  сказал:
- Смотри, механизм такой же, а стреляет охотничьими патронами – дробью или картечью, а я возьму, пожалуй, этот ИЖ двенадцатого калибра.
- А калаши зачем?- удивился я.
- Э-э, автоматы, это для других целэй, - серьёзно сказал Астамур и, посмотрев на моё удивлённое лицо, добавил, - я тебэ вечером, потом расскажу.
   В общем, сели мы в гостиной за столом, набрали ветоши, масла и начали чистить.
А хозяин тем временем, нарезал сулугуни,  зелени, налил по стакану вина и начал рассказывать, (рассказ я  немного сократил и подправил):
«С автоматом охотиться это последнее дело, особенно у нас в чаще. Видимость плохая, это не то, что внизу на равнине. Здесь  ущелье всего двести-триста метров в ширину и можно, кого-то случайно подстрелить – пуля летит далеко».
- Так для чего же вам автоматы? – не унимаюсь я.
« А, это для самообороны, - продолжил Астамур. Вот еще года четыре назад, Славик ты помнишь этот случай, у нас в посёлке Эшеры свет пропадал, да и в других - тоже. Оказалась, что это повадились мародеры, промышлявшие металлом, которые на побережье всё уже украли и вывезли, включая медный троллейбусный провод. Так они потом начали его срезать с высоковольтных вышек. Одна такая линия, как раз шла через перевал и наше ущелье. А они приезжают и из автомата отстреливают провода с одной стороны, подтягивают, и отстреливают с другой и, погрузив на машину, увозят, а мы месяц сидим без электричества…
Зимой  люди, мало того, что остались без света, не могут электропечи включить,  а некоторые, особенно пожилые – обогреватели, да и всё остальное: телевизор, приёмник, стиральную машину, насос и так далее.
   Нам наши монтёры и говорят: « Всё, проводов больше нет! Если опять украдут, будете сидеть без электричества до весны».
   Вот мы и решили по очереди эти вышки охранять, ну не с берданками же сидеть в засаде, против автоматов».
Ну, и , – спрашиваю,- чем закончилась эта эпопея?
« Чем, чем? Негромко сказал Астамур – подстерегли и застрелили, а трупы в ущелье скинули. Кто их будет там искать, всё равно не найдёшь, зверьё растянет. Ведь у нас: и   волки, и кабаны, и медведи,  и даже рысь, не говоря про коз, косуль, оленей и всякую мелочь водится. Так, что как, говорится: « и концы – в воду…»
Зато после этого, случая уже четыре года свет ни разу не вырубался».
   Мне от его рассказа стало непосебе, но вспомнив, как Толик, мой приятель рассказывал, как они избавились от чеченцев, которые тут были во время войны, а после - мародерили…
  Но у каждого местного жителя было оружие, а у него даже пулемёт, правда, он тогда служил пограничником. За хранение по местным законам уголовной ответственности не было, а только штраф. И зарегистрировать можно было любое лёгкое стрелковое оружие.      И он рассказывал, что когда ночью к его дому подъехал УАЗик, из него вышло пять вооружённых человек, а на вопрос: « Кто вы и зачем пришли?», они грубо с чеченским акцентом, сказали: « Сиди и молчи!», и пошли по двору к дому, он понял, что идут грабить, тем более, что это был уже не единичный  случай даже в Гаграх.
  Недолго думая, он вытащил пулемёт на балкон и дал небольшую очередь, ранив одного. После чего, непрошеные гости, поняли, что тут ловить нечего и кинулись наутёк.
   Когда минут через двадцать приехала милиция, и он рассказал о, случившимся инциденте, так ему не, то что ничего не было, а даже поблагодарили, правда, после того, как чеченцев всё-таки поймали,  пулемёт потом забрали…
  И даже воровать стали поменьше, тырили, в основном у приезжих.
Помню, как Астанда – моя знакомая, следователь милиции из Гагр, рассказывала, что летом пришли к ней отдыхающие, и написали заявление, что у них из машины украли мобильник и видеокамеру.
А на вопрос: « Как это случилось?» Они рассказали, что подъехали к колоннаде, смотрят, стоят рядом машины, окна открыты, ну они и пошли сувениры купить, винца продегустировать.  Возвращаются, а их обворовали.
Тогда, она резонно задаёт, вопрос:
- А, в Сочи вы тоже машину с открытыми стёклами оставляете, когда в магазин уходите.
Те, не весело засмеялись и отвечают:
- Конечно, нет! Что ж мы - дураки?
- А здесь чего оставили?
- Да, мы смотрим, у всех открыты, подумали: «Тут, наверное, не воруют».
- У нас не воруют у своих, потому, как многие друг-друга знают, - ответила Астанда.
Действительно, когда я жил у редактора газеты Анатолия Клюева, то удивлялся, что дом со стеклянными дверями был практически  открыт, а в нём чего только не было, у нас его бы быстро ломанули…
  За такими размышлениями, пока Славик с Астамуром растапливали камин и, ставили на стол,  уже стемнело…
   Вечером, когда потрескивают дрова  в камине, а по стенам и потолку, играют и танцуют узорчатые блики, и  на столе вокруг старого подсвечника с тремя свечками, стоит вино сыр, зелень и закопчённый большой кусок мяса, явно лесного происхождения, с мамалыгой, можно легко потеряться в пространстве и времени.
  Я представил, что нахожусь в далёком прошлом, как старый охотник, который трапезничает перед утренней охотой, чтобы отправиться на медведя или кабана с рогатиной и кинжалом или на худой конец с кремнёвым ружьём…
  После первого тоста, я почувствовал, зов предков, которые у меня жили на Северном Кавказе и, наверное, так же охотились…
  А после второго, я подумал: « А я чем хуже? У меня в жилах, течёт та же кровь Кубанских казаков,  и я также, пойду завтра на охоту, и может даже кого-то подстрелю».
  Из такого состояния меня вывел, Славик. Он безапелляционно сказал:
- Давай сегодня, подготовим всё снаряжение, что бы мы утром ничего не забыли и
пораньше ляжем спать.
Вот всегда, этот племяшь портит настроение – только расслабился, только подумал о чём-то хорошем, а он, гад, опять командует. Но это понятно – он часто водит отдыхающих на охоту, а «чайники» разные бывают, поэтому, он, как в армии инструктор, напоминает и держит бразды правления.
  Ну, надо, так надо и я покорно пошёл в месте, с ним  готовится к завтрашней охоте…
  Сон был беспокойный, - мне приснился мой отец, дед-казак, и даже прадед, которого я никогда не видел. Они облачённые в черкесках с серебряными  газырями и папахой на голове, а прадед даже с шашкой наголо,  в один голос хором говорили: « Давай, парубок, не посрами память твоих боевых предков!»
Это видение было настолько реальным, что я проснулся, раньше всех – за окном только начало светлеть, а солнца из-за гор не было видно. Глянул на часы – половина пятого, тогда я не спеша начал одеваться, и посмотрев в  окно, ничего не увидел - всё было белое.
   Выйдя на крыльцо, что бы дальше справить, как говорится, свои естественные потребности,  увидел белую пелену. Это был настолько густой и влажный, и как мне показалось , даже липкий туман, похожий на кисель, что, протянув руку, я не увидел своего пальца. Да, на равнине у нас тоже бывает туман, но он значительно прозрачнее.
На ощупь, спустившись с лестницы и сделав свои дела, я поднялся в дом. Славик к тому времени тоже проснулся и начал одеваться.
- Ты посмотри, что за окном твориться, - сказал я взволнованно.
Он, выглянув в окошко, невозмутимо ответил:
- Ничего страшного, сейчас подогреем чайник, позавтракаем, выпьем кофейку и погода, глядишь и наладиться. Ветерок подует и всё разгонит.
Мы так и сделали. Но прошёл час, второй, а туман и не думал рассеиваться. Ближе к полудню я опять вышел на крыльцо и увидел  продолжение лестницы, но всё остальное пространство ещё окутывал туман.
  И когда часовая стрелка дотащилась до цифры три, и мы решили по обедать остатками вчерашней копчённой косули, можно было разглядеть высоко над головой солнце и невдалеке горы.
Я, чуть было совсем не упал духом, говорю:
- Что теперь делать? Я такого, тумана никогда в жизни не видел.
А Славик улыбнувшись, наливая вино, сказал:
- У нас тут, такие туманы не редкость, особенно осенью и весной, - а потом, обращаясь к Астамару,  добавил, - ты помнишь, как я в прошлом году в таком же тумане на твоём жеребце - Камале, возвращался домой?
  Тот только кивнул, а племяш продолжал: « Я тогда работал охранником в монастыре сутки-двое, а тут случился такой туман, как сегодня. Целый день ждал я, он только к обеду чуть-чуть рассеялся. Мне завтра с утра на работу, а тропка в некоторых местах была ещё и уже чем сейчас, оступиться в тумане – раз плюнуть.
Тогда  Астамур говорит:
- Садись на Камала, ты его кормил, ухаживал, поэтому он тебя вывезет, он по  этим тропинка  с рождение ходит,  а  животные на ощупь дорогу чувствуют. Вот горные козы, например, по таким узким уступчикам по камушкам карабкается, что человек не пройдёт, а они – легко.
Делать нечего, сел я и отпустил поводья, только за седло держусь.
  И Камал, пошёл неспеша, домой вниз в посёлок. Правда, когда он спустился в ущелье к ручью, он не карабкался, как мы с тобой, там тропа крутая, а по ущелью вышел прямо к побережью, хоть это и длиннее, но к вечеру я был уже дома.
- Да, - сказал я, - молодец, хороший конь.
А сам подумал: « Вот надо же, какие полезные животные бывают и не только домашние, но и дикие, наверняка. Живут себе, никого не трогают, ну охотятся для пропитания, но это было всё время с тех времён, как зародилась жизнь. И только человек, особенно в последнее время охотится и убивает животных ради развлечения, что бы удовлетворить свой инстинкт и доказать, что он венец природы. Хотя, если взять по большому счёту, то он самое не приспособленное существо на свете: без одежды – замёрзнет, без оружия в лесу – не выживет, без воды, через трое суток – умрёт, даже, падая с высоты собственного роста, может легко себе чего-нибудь сломать или даже убиться.
  И это никчемное существо решает, кому жить, а кому умереть».
И выпив ещё на посошок вина, я решил, что завтра – будь, что будет, а на охоту я не пойду, и в расстроенных чувствах пошёл спать, а Славик с хозяином, что-то ещё долго обсуждали, сидя за столом.
  Ночью мне ничего путнего не приснилось, только, помню племянник, как
Чингачгук, гарцевал верхом на лошади без седла, держа в одной руке своё Ижевское ружьё, что-то кричал и улюлюкал, как индеец.
  Проснулся я поздно. Никто меня не будил, потому, что за окном было белым-бело – туман был не меньше, чем вчера.
  Это и понятно в Абхазии влажность очень большая, процентов восемьдесят пять не меньше, но мне всегда было интересно, откуда появляется в больших количествах, такой густой туман или такое количество осадков, что бывает, по нескольку дней льёт, как из ведра, или туман стоит уже третьи сутки.
  В общем, с такими мыслями я вышел в зал, а там Славик с хозяином сидят и кофеи гоняют.
-  Проснулся? – спросил племяш, - садись завтракать. Мы с Астамаром так решили. Погода нас подвела, поэтому после обеда пойдём домой, тем более продуктов осталось мало и  не известно,  когда придёт его сын.
Я говорю:
- Хорошо! А сам думаю: « Слава Богу, что мы не пошли на эту дурацкую охоту и бедных животных не застрелили».
   К обеду небо прояснилось и мы, по прощавшись с хозяином, двинулись в обратный путь.
  Он оказался тоже не из лёгких,  с непривычки было идти не легко, но я спускался совсем с другим настроение, хотя бы потому, что не ходил на охоту, и не взял, как говорится: «Грех на душу».
  Уже в ущелье мы встретили сына Астамура с навьюченной лошадью.
Он, выглядел значительно моложе отца,  тоже не бритый и в таком же камуфляже, фигурой и лицом – эта была полная его копия.
   Поздоровавшись со Славиком, а потом со мной, он ещё большим акцентом, спросил:
- Ну, как по охотылись, чего и кого убили?
Я, не выдержав, ляпнул:
- Зверушки остались целые, а вот ноги мы действительно совсем убили!
Он засмеялся, и мы пошли в разные стороны…