Два Поэта

“Поэзия есть высший род искусства».
В.Г. Белинский «Разделение поэзии
на роды и виды»

Дары духовные

В.Г. Белинский выделяет три вида поэзии: эпическую, лирическую и драматическую. Для меня всегда была особенно интересна лирическая поэзия, это царство субъективного, где можно наблюдать и изучать жизнь человеческой души. Каждая из них уникальна и неповторима. «Здесь поэзия остается в элементе внутреннего, в ощущающей, мыслящей думе; дух уходит здесь из внешней реальности в самого себя и дает поэзии различные до бесконечности переливы и оттенки своей внутренней жизни, которая претворяет в себя все внешнее. Здесь личность поэта является на первом плане, и мы не иначе, как через нее, все принимаем и понимаем. Это поэзия лирическая» - так знаменитый критик определяет лирическую поэзию и тему настоящего эссе.  Постижение человеческого духа и переливов человеческой души -  что может быть интереснее?!... Поэты предоставляют нам здесь богатейший материал для познания сокровенных сторон личности представителей этого высшего вида искусства, а через них - и тайн Поэзии.  Присоединяйтесь.
 
Поклонники-читатели часто спрашивают поэтов: Как вы могли такое написать? Откуда берутся стихи? Где вы нашли такие слова и образы? В каких глубинах души они рождаются? Сами поэты - даже очень талантливые — пытаются, но не могут ответить на эти вопросы, потому что ответы на них находятся за пределами разума, за пределами сознания - разум не может объяснить самого себя. 
Уникальность и выразительная сила поэтической речи поражает. Чтобы самим убедиться в этом попробуйте своими словами пересказать талантливое лирическое стихотворение…Почувствуете бессилие и  ограниченность нашего бытового языка и поймёте, что каждый из поэтических Гениев уникален - это люди со своим особенным мироощущением, их язык, их поэтические образы не может воспроизвести никто другой,  и каждый из них пытается  рассказать нам об открывшихся  ему тайнах мироздания, о вере, о единстве всех живших и живущих вне времени людей.
Дар поэтического языка - это один из даров духовных, которыми  Святой Дух отмечает избранных людей. В Библии, в Первом послании к Коринфянам святого апостола Павла (глава 12) так говорится об этом:

Не хочу оставить вас, братия, в неведении и о дарах духовных:
...
дары различны, но Дух один и тот же;


и служения различны, а Господь один и тот же;
и действия различны, а Бог один и тот же, производящий все во всех;
но каждому дается проявление Духа на пользу;
одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания, тем же Духом;
иному вера, тем же Духом; иному дары исцелений, тем же Духом;
иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков;
все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно.

Первыми испытали на себе действие Святого Духа апостолы в Иерусалиме на пятидесятый лень после воскресения Христова. Это событие описано  Евангелистом  Лукой. Апостолы после сошествия на них Святого духа испытали необыкновенное воодушевление, несказанную радость, умиротворение и способность пророчествовать на всех языках, «глаголом жечь сердца людей» (А.С. Пушкин).. Будучи простыми  мало образованными людьми, ученики Христа вдруг обрели волшебный дар слова и, проповедуя его учение,  в этот день обратили в христианство 3000 иудеев. Этот день считается началом создания христианской Церкви. 
Но не только апостолы могли пользоваться божьей благодатью. И другим верующим людям-избранникам, по словам апостола Павла, она доступна, но в разных видах и разной степени... Выбирались и выбираются, полагаю, те, кто что-то мог сказать или сделать во славу Божию… Поле деятельности  для них, как видно из Послания, было выделено широкое.  Да и не всё там, наверное, перечислено… Отмеченные должны почувствовать волю Божию и  понять, какую пользу они могут принести, к чему они призваны, какое у них призвание…  Вот и сокровенный смысл слов «найти своё призвание»… Каждый из нас должен попытаться это сделать  и следовать ему. Но некоторых рок-судьба сама находит и неумолимо влечет за собой…
Так вдруг, судьба повлекла Серёжу Таратуту, мальчика-сироту, не желавшего учиться и казавшегося никчёмным окружавшим его людям.  Это случилось 28 мая 1978 года, в этот день он ощутил  в себе поэтический дар  и написал первое стихотворение… Почувствуйте, как  только что открывший в себе дар-призвание юноша переживал свою душевную неустроенность и неотвратимую силу судьбы (это одно их первых стихотворений 20-тилетнего Сергея Таратуты). И обратите внимание, с каким чистосердечием и откровенностью юноша начинает репортаж о своей жизни:

До той поры
Смешной фамилии — стеснялся.
Что нету матери скрывал.
Довольно скоро поправлялся,
Когда порой заболевал.
Своей фамилии стеснялся.


Во мне никто не видел прока.
Как будто силы сохранял.
Учился плохо (но урока
Ни одного не пропускал).
Во мне никто не видел прока.

До той поры, скорей, до срока,
Когда подавленный строкой,
Я стал зависимый от рока
И добродетели людской…
До той поры, скорей, до срока.


Среди таких избранников на  первом месте стоят поэты  с их даром слова, поэтической речи и истолкования языков природы… Видеть, понимать и воспевать красоту божьего мира во всех её ипостасях и показывать дорогу к храму… Кто лучше поэтов может это сделать?!   Об этом высшем роде искусства,  его тайнах и двух Поэтах «от Бога» и будет идти речь в этом эссе.
Будет идти речь об истоках и чертах  высокой поэзии в определении британского визионера, поэта и художника Уильяма Блейка («Послание Уильяма Блейка»). Сейчас после прочтения послания апостола Павла понял, что не из головы британец свои откровения взял, а из Священного писания - всеобъемлющей Книги Жизни всех времен и народов.  Британец сообщает нам (уверен, что и западные и православные христианские мыслители об этом говорили, но  у каждого свой Вестник):
 
искусство должно основываться на вере в Христа;
божественное видение есть единственное качество, рождающее Поэта; искусство и поэзия должны быть подобны божественному откровению.

Почувствовал, что мне протянули руку помощи и дали путеводную нить для моих участившихся погружений в мир поэзии. Не в моих правилах пренебрегать такими дружескими жестами, и я решил посмотреть, присутствует ли все это в стихах  Николая Гумилёва, которыми я - к своему стыду: не готов был -  только начал очаровываться,  и в творчестве современного поэта  Сергея Таратуты. Благодаря запасливости и духовной жажде супруги у меня дома оказалось изданное в 1991 году почти полное четырехтомное собрание сочинений Гумилёва, а совсем недавно на моей поэтической полке поселились все семь изданных на сегодняшний день томов и томиков стихов Таратуты, которые я читаю и перечитываю последние полтора года. Не только читаю, но и опубликовал два больших очерка о его творчестве…
У. Блейк - значительная величина, философ, поэт и художник, да ещё и визионер вдобавок, но моё мышление и склонность к системному анализу потребовало расшифровать хотя бы для себя эти утверждения. 

Представление о вере  каждый может получить из Символа веры, который верующие произносят хором во время служб в православных храмах. В  Символе  веры всего 12 положений, приведу здесь три:
   
 Верую в единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого.
 И в единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, рожденного от Отца прежде всех веков…
 И в Духа Святого, Господа, дающего жизнь, от Отца исходящего, с Отцом и Сыном сопокланяемого и прославляемого, говорившего через пророков.

Блейк говорит  об особом видении мира поэтами не свойственном всем остальным людям, и утверждает, что именно это  качество «божественное видение» является отличительной чертой истинного поэта, по его выражению «рождает поэта».   В этом пункте начинаются сложности и возможности свободного толкования…  Ещё сложнее объяснить подобие искусства и поэзии божественному откровению… Но  захотелось внести  в эти утверждения хоть какую-то ясность, чтобы помочь читателям в постижении Поэзии, а через неё Красоты и Истины.  Вот здесь и оказалась кстати, вдруг попавшая мне в руки лекция Рудольфа Штайнера, прочитанная в Берлине в далёком 1911 году…
В эссе будет идти речь о  бессознательном, таинственной и бесконечно огромной части душевной жизни художников, таящей в себе неисчислимые возможности для развития и творчества,  Путей и тем творчества много, у каждого поэта свой мир и свои пристрастия, но центральная линия, определяющая духовную составляющую личности - вера, путь к Богу и неразрывно связанное  с ними чувство родной земли, чувство Родины, чувство «вечной России, в которой неугасимой свечой теплится Святая Русь» (В. Распутин, «Тихое родное имя» - предисловие к сборнику стихов иеромонаха Романа «Созвездие Креста»). Неразрывны они потому, что особое восприятие Христа связано у нас со свойствами нашей земли и занимаемой русским народом территории. Предначертано это нам свыше... Поэты о духовных началах творчества постоянно не пишут и не говорят  - это сокровенное, которое пронизывает и окрашивает всю их жизнь...  О неразрывной связи веры и чувства Родины-России у русского поэта очень хорошо ещё один мой любимый Игорь-Северянин сказал-написал в 1925 году, находясь «на даче» на северо-востоке Эстонии:

О России петь – что стремиться в храм
По лесным горам, полевым коврам…

О России петь – что весну встречать,
Что невесту ждать, что утешить мать…

О России петь – что тоску забыть,
Что Любовь любить, что бессмертным быть!

Почему вера занимает здесь первое место? Потому что неверующий человек к дарам Святого Духа приобщиться не может. Неверующий талант — художник-язычник или варвар - много таких было и сейчас есть -  он  не может в полной мере и во благо реализовать свой талант. По вере дается каждому. Поэтому именно эта тема и эти стихи-самородки выбраны   в обширном поэтическом наследии двух таких разных  поэтов. Можно было бы эту часть лирической поэзии называть духовной лирикой, она присутствует у многих русских талантов, а некоторые даже посвящают ей всё своё творчество, таковы, например,  стихи певца неземной Красоты, иеромонаха Романа (в миру Александр Матюшин). Он самоизвольно вклинился в это повествование и я не захотел этому противостоять .
Чтобы быть предметным и насколько возможно убедительным в такой сложной теме, хочу сразу познакомить читателя с лирическими шедеврами  двух художников: русского поэта Серебряного века Николая Гумилёва (1886-1921) и  современного советско-российского Сергея Таратуты (род. в 1957 году).  Творчество и жизнь Н. Гумилёва на сегодняшний день по стихам, по событиям разобрано-проанализировано критиками, литературоведами и биографами. Его трагический конец, ярко обозначивший судьбу поэта, заставил это сделать сначала эмигрантских литераторов, а потом - после оттепели - и советских. Но Гумилёв огромен и мистичен, не все загадки его поэзии и судьбы разгаданы и сегодня.
С. Таратута - баловень судьбы: после того как определился и был признан его талант, всё у него получалось само собой и он много раз признавался в этом и в интервью, и в стихах. В его судьбе в своё время участвовали и Евгений Винокуров, и Маргарита Алигер,  Андрей Дементьев и Анатолий Софронов, называвший его стихи притчами,..  Вот и я теперь попал под очарование его поэзии и харизмы...   . Так он и идёт по жизни: не суетится, не тусуется, не хлопочет, не звонит… Живет по принципу М. Булгакова: Никогда, ни у кого ничего не просите! Особенно у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и всё дадут... Красивый, но рискованный принцип. Правда, в поэтической биографии поэта он всегда срабатывал: даже в трудные времена 90-х и потом находились люди, которые помогали изданию всех его поэтических сборников...
Не сравнивая несравнимое - они художники разных эпох и формаций - ставлю их рядом за  веру и искренность,  которые они оба пронесли и несут по своей жизни, судьбе и поэзии. Но читая их стихи, объединенные подобным образом, каждый может  представить насколько наш духовный мир отличается от духовного мира наших предков, живших столетие назад, и об изменениях произошедших с нами за годы советской власти, и выбрать для себя путь  возвращения к вечной России….



«Я, носитель мысли великой…»

Христианское, православное мироощущение Николая Гумидёва представляется уникальным и пронзительным не только в настоящее время в сегодняшней России. Оно было уникальным и во времена поэтов Серебряного  века, когда либерально мыслящая интеллигенция во главе с Л.Н. Толстым стала отходить от Церкви и заниматься богоискательством  У Гумилева вера предков владела всем его сознанием, поражает чистотой и ясностью, неразрывно связана с  чувством Родины, готовностью к подвигу и самопожертвованию, и направляет всю его жизнь, И патриотизм его не рассудочен. А.В. Суворов, если помните,  тоже не рассуждал, отправляясь выполнять приказы царицы-матушки: побед жаждал и чести… «Мы — русские! С нами Бог!» У Гумилёва доблесть той же природы. Он отмежёвывается от мятущихся коллег по перу  и либеральных современников, противодействовавших власти и толкавших Россию к гибели:

Я вежлив с жизнью современною,
Но между нами есть преграда,
Все, что смешит ее, надменную,
Моя единая отрада.

Победа, слава, подвиг — бледные
Слова, затерянные ныне,
Гремят в душе, как громы медные,
Как голос Господа в пустыне.

Всегда ненужно и непрошено
В мой дом спокойствие входило:
Я клялся быть стрелою, брошенной
Рукой Немврода иль Ахилла.

Но нет, я не герой трагический,
Я ироничнее и суше,
Я злюсь, как идол металлический
Среди фарфоровых игрушек.

Он как бы хотел показать нам - и тогда жившим и живущим сейчас - каким должен быть русский человек для выполнения духовной задачи, возложенной на русский народ и для процветания России.  Не случайно он считал себя ревнителем Отечества: в критические моменты жизни у народов - и даже в популяциях животных - появляются пассионарные жертвенные  личности указывающие народу путь к спасению. Таким, на мой взгляд, был и Н, Гумилёв - представителем «народа Христа», с глубоким религиозным чувством, но без присущей большинству раздвоенности. В 1918 году, будучи командирован во Францию, он написал провидческое стихотворение «Франции», объясняющее главную духовную проблему нашего народа и России, на которую примерно в это же время указывал и Р. Штайнер, объясняя русскую трагедию 1917 года:
...
  Ты прости нам, смрадным и незрячим,
До конца униженным, прости!
Мы лежим на гноище и плачем,
Не желая Божьего пути.

В каждом, словно саблей исполина,
Надвое душа рассечена,
В каждом дьявольская половина
Радуется, что она сильна.

Вот, ты кличешь: — «Где сестра Россия,
Где она, любимая всегда?»
Посмотри наверх: в созвездьи Змия
Загорелась новая звезда.

Это стихотворение стоит многих философских трактатов, книг и статей русских мыслителей, но …  нет пророка в своём отечестве! С такой миссией поэт пришёл на Землю («Я носитель мысли великой!») и так сильно и ясно до него никто не говорил об этом. Но эта тема  огромная, выходящая за рамки этой статьи.
Привожу здесь несколько стихотворений, раскрывающих мироощущение Николая Гумилёва, поразивших меня ясностью его вероисповедования и показывающих, что он не только поэтически, но  и религиозно был очень щедро одарен:

Христос
Он идет путем жемчужным
По садам береговым,
Люди заняты ненужным,
Люди заняты земным.
«Здравствуй, пастырь! Рыбарь, здравствуй!
Вас зову я навсегда,
Чтоб блюсти иную паству
И иные невода.
«Лучше ль рыбы или овцы
Человеческой души?
Вы, небесные торговцы,
Не считайте барыши!
Ведь не домик в Галилее
Вам награда за труды, —
Светлый рай, что розовее
Самой розовой звезды.
Солнце близится к притину,
Слышно веянье конца,
Но отрадно будет Сыну
В Доме Нежного Отца».
Не томит, не мучит выбор,
Что пленительней чудес?!
И идут пастух и рыбарь
За искателем небес.

Вечное
Я в коридоре дней сомкнутых,
Где даже небо тяжкий гнет,
Смотрю в века, живу в минутах,
Но жду Субботы из Суббот;

Конца тревогам и удачам,
Слепым блужданиям души…
О день, когда я буду зрячим
И странно знающим, спеши!
Я душу обрету иную,
Все, что дразнило, уловя.
Благословлю я золотую
Дорогу к солнцу от червя.
И тот, кто шел со мною рядом
В громах и кроткой тишине, —
Кто был жесток к моим усладам
И ясно милостив к вине;
Учил молчать, учил бороться,
Всей древней мудрости земли, —
Положит посох, обернется
И скажет просто: «мы пришли».

 Шестое чувство
Прекрасно в нас влюбленное вино
И добрый хлеб, что в печь для нас садится,
И женщина, которою дано,
Сперва измучившись, нам насладиться.

Но что нам делать с розовой зарей
Над холодеющими небесами,
Где тишина и неземной покой,
Что делать нам с бессмертными стихами?

Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать.
Мгновение бежит неудержимо,
И мы ломаем руки, но опять
Осуждены идти всё мимо, мимо.

Как мальчик, игры позабыв свои,
Следит порой за девичьим купаньем,
И ничего не зная о любви,
Всё ж мучится таинственным желаньем.

Как некогда в разросшихся хвощах
Ревела от сознания бессилья
Тварь скользкая, почуя на плечах
Еще не появившиеся крылья.

Так век за веком — скоро ли, Господь?
Под скальпелем природы и искусства
Кричит наш дух, изнемогает плоть,
Рождая орган для шестого чувства.
    <1919>

«Смерть»
Есть так много жизней достойных,
Но одна лишь достойна смерть,
Лишь под пулями в рвах спокойных
Веришь в знамя Господне, твердь.

И за это знаешь так ясно,
Что в единственный, строгий час,
В час, когда, словно облак красный,
Милый день уплывет из глаз,
Свод небесный будет раздвинут
Пред душою, и душу ту
Белоснежные кони ринут
В ослепительную высоту.
Там Начальник в ярком доспехе,
В грозном шлеме звездных лучей,
И к старинной, бранной потехе
Огнекрылых зов трубачей.
Но и здесь на земле не хуже
Та же смерть — ясна и проста:
Здесь товарищ над павшим тужит
И целует его в уста.
Здесь священник в рясе дырявой
Умиленно поет псалом,
Здесь играют марш величавый
Над едва заметным холмом.
Я не прожил, я протомился
Половину жизни земной,
И, Господь, вот Ты мне явился
Невозможной такой мечтой.

Вижу свет на горе Фаворе
И безумно тоскую я,
Что взлюбил и сушу и море,
Весь дремучий сон бытия;

Что моя молодая сила
Не смирилась перед Твоей,
Что так больно сердце томила
Красота Твоих дочерей.

Но любовь разве цветик алый,
Чтобы ей лишь мгновение жить,
Но любовь разве пламень малый,
Что ее легко погасить?

С этой тихой и грустной думой
Как-нибудь я жизнь дотяну,
А о будущей Ты подумай,
Я и так погубил одну.
Наступление
Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня.
Мы четвертый день наступаем,
Мы не ели четыре дня.

Но не надо яства земного
В этот страшный и светлый час,
Оттого, что Господне слово
Лучше хлеба питает нас.

И залитые кровью недели
Ослепительны и легки.
Надо мною рвутся шрапнели,
Птиц быстрей взлетают клинки.

Я кричу, и мой голос дикий.
Это медь ударяет в медь.
Я, носитель мысли великой,
Не могу, не могу умереть.

Словно молоты громовые
Или волны гневных морей,
Золотое сердце России
Мерно бьется в груди моей.

И так сладко рядить Победу,
Словно девушку, в жемчуга,
Проходя по дымному следу
Отступающего врага.

Всего несколько лирических откровений и перед нами встает монументальная картина личности Поэта. Всё остальное - детали, фон, настроения.  «Шестое чувство» одно из проявлений духовных даров в человеке - о нём ещё будет идти речь - это духовное зрение и духовный слух, способности ясновидения, которые обретают духовно продвинутые люди «под скальпелем природы и искусства». Это и есть одна из задач высокой Поэзии и именно это понимает и подтверждает своим творчеством и своей судьбой Николай Гумилёв. Освобождение духа и плоти человека от материальных оков… Из первого приведенного здесь стихотворения понятно, что поэт сам для себя этот выбор сделал, и него нет вопросов за кем и куда ему идти. .
Жизнь без высоких духовных целей - постижение и освоение только материальной стороны жизни - заводит человека в тупик. С возрастом это  всё более и более ощущаешь, задаваясь вопросом: «Зачем этот бесконечный труд, эта борьба? Зачем эта суета сует и томление духа?»  Религиозная одаренность и поэтический талант Гумилёва, похоже, помогли найти ему ответ на эти вечные вопрос.
Это подтверждают его стихи, его образ жизни и те решения, которые он принимал в критические моменты своей жизни и  жизни России, и готовность спокойно и мужественно пожертвовать  жизнью  за свои убеждения. Так было и в 1914 году, когда он без колебаний в первые дни войны добровольцем отправился на фронт,  и ещё больше укрепил свою веру под пулями в окопах, так было и в 1921 году,  когда пули Антихриста оборвали его жизнь и родилась легенда о Поэте и Русском офицере Николае Гумилёве. «Но одна лишь достойна смерть»… Такая смерть снимает у потомков все вопросы о гениальности и мужестве человека. Похоже, это единственный в русской культуре поэт-герой, редчайшая разновидность гения.

Баловень
“Благодарю тебя, о Боже,
За то, что ты послал мне дар.»
С. Таратута. «Марина.
Стихотворения».

Церковный раскол XVII века, крепостное право, безбожие и беспутство элиты в конце XIX века привели страну к величайшей за всю её историю духовной катастрофе. Большевистские и советские лидеры пытались до основания сокрушить старый мир, даже ландшафты российские исправляли, разрушая   или обезглавливая купола храмов.  Преуспели они во многом...
Дедушка Сергея Таратуты погиб в 1943 году на фронте, но родные ему рассказывали, что дед понимал и ценил  красоту русской природы и  у него были свои любимые возвышенные  места на Красивой Мече, куда он специально ездил любоваться закатом и открывавшимися оттуда видами. В одно из таких мест через полвека приехал и его внук, 25-летний поэт:

Есть место в России, семнадцать церквей
Виднелось оттуда когда-то,
Бывало, мой дед, заложив лошадей,
Езжал любоваться закатом,
И что ж этим летом и я собрался,
Приехал на дедово место:
Действительно видно далёко, но вся
Без церкви единой окрестность.
То шпиль, то разрушенный купол вдали,
То вовсе фундамент белеет…
Лишь новенький трактор в дорожной пыли
На взгорьях становится злее...

В результате восшествия большевизма вместо русского народа в СССР  появилась новая формация людей-атеистов - советский народ, новая интеллигенция, новые деятели культуры.  Одним из них стал, родившийся в 1957 году поэт Сергей Таратута. Трагедии гражданской войны, войны с фашисткой Германии не затронули напрямую талантливого мальчика и молодого человека - только личная трагедия: когда мальчику было 4 года ушла из жизни его талантливая  мама, актриса  ЦТСА Людмила Фетисова, оставив его на попечении любящего отца Л.С. Таратуты. Не раз восхищался его талантом родителя...
Советская система и советские читатели признали талант Сергея Таратуты, его стихи стали появляться в издававшихся миллионными тиражами газетах и журналах - «индустрия поэзии» признала его своим автором…. Первой его стихи напечатала на своих страницах газета «Советская Россия». Затем появились публикации в ведущих литературных изданиях, таких как журналы «Юность», «Новый мир», «Москва», «Огонёк», «Крокодил», а также в газетах «Известия», «Литературная газета», «Вечерняя Москва», «Московский комсомолец» и других.  Но началась перестройка и ломка сложившихся социалистических отношений и новый кризис духовной жизни уже советских людей.  Великое смятение пережили жившие в это время бывшие советские люди, потеряв прежние ценности. Не только экономика, но и многие человеческие судьбы не пережили этого излома. Очень трудно читать стихи этого времени как у Таратуты, так и у иеромонаха Романа: плакали и метались в темноте души человеческие.
Но свет в конце перестроечного тоннеля всё-таки забрезжил… Оказалось, что у большевистских и советских идеологов что-то пошло не так. Тупость материалистического мировоззрения помешала им понять свой народ, его глубинную христианскую сущность. Ломали-строили, воспитывали нового человека, но в душах людей искоренить удалось не всё: из подсознания  начало подниматься что-то скрывавшееся там десятилетиями от гонений. То, что вера пряталась-жила там, не вызывает никаких сомнений, во-первых, потому что она неискоренима в силу природы психики человека, во-вторых, что она проявлялась в то время даже у закоренелых комиссаров в минуты смертельной опасности, когда те на глазах бойцов становились на колени и начинали молиться, а, в-третьих, всегда были бабки-матери-молитвеницы, которые не хотели отдавать своих сыновей-дочерей Антихристу и неистово молились за них в редких уцелевших храмах.
Да и в православной церкви в советское, трудное для верующих время были несгибаемые сильные духом служители. Писал недавно об одном из титанов науки, профессоре, докторе филологических наук, тайном монахе А.Ф Лосеве («О христианской совести»). Восхитился ещё одним таким великим духом человеком -  святителем Лукой (Войно-Ясенецкий).  Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий (1877-1961), архиепископ РПЦ, российский и советский хирург, учёный, доктор медицинских наук, профессор, духовный писатель, лауреат Сталинской премии.  Трижды был репрессирован, и везде служил и старался помогать людям,  как хирург и пастырь, благодаря чему и выжил.  В 2000 году Арзиерейским собором РПЦ прославлен как исповедник (святой) в сонме новомучеников и исповедников Российских. Настолько глубока и сильна была вера Луки, настолько он был самоотвержен в своем служении людям, что тело его переродилось и после смерти не стало частью минерального мира, а после обретения его мощей продолжило помогать людям чудесным образом исцеляя верующих.  Не могу не склонить голову здесь перед этим Светилом.
И сейчас есть хранители православной веры:  в скиту Ветрово скрывается и молится за всех нас в маленьком  лесном храме, иеромонах Роман. Как раз во время этих моих размышлений - неслучайно думаю: божий человек принёс, первый звонарь храма святителя Стефана Пермского Нина Сахарова  -  попали в руки книги его стихов «Чудный свет» и «Созвездие креста». Песнопениями  иеромонаха сейчас заслушиваюсь: «Русь ещё жива, Русь ещё поёт!»

Не первый раз обращаюсь к сокровенным чертам личности Таратуты, писал об этом в пространном очерке «Анатомия поэзии Сергея Таратуты» в статье «Раб Божий». В миру он живет и занимается стихотворчеством. Благодаря любви отца и своему таланту пережил он трудные времена. В одном из стихотворений поэт называет себя Божьим рабом («А что такого - Божий раб Решил с небес смотреть на местность…»). Знаменательные строки - такими словами люди  просто так не бросаются…
C. Таратута в силу обстоятельств советской действительности и последовавшей за ней разрухой - неофит (воцерквлён в августе 1994 года), возвращающийся к Богу  после тяжелейших лет богоборчества и атеизма, когда вера скрылась от власть имущих в подсознании духовно изуродованного русского народа, когда духовное и Бог таинственным образом снова вышли  на поверхность жизни и стали частью духовной  жизни  россиян. Вот как это духовное возрождение России почувствовал и пережил Сергей Таратута - похоже, он здесь не одинок: и я бы мог под этими чувствами подписаться, и меня в  войну деревенские родственники тайком от родителей окрестили:

Бабка Настя
Ходила в церковь бабка Настя
За десять вёрст в село Туртень.
В погоду шла и шла в ненастье,
Каким бы ни был Божий день.

За девяносто лет ни разу
Не чертыхнулась сгоряча.
И вслед промчавшемуся КрАЗУ
Крестила спешно лихача.

Односельчане привечали
И почему-то никогда
Её не видели в печали,
Всегда опрятна, молода.

Расскажет много для начала,
Щепоть понюхав табаку.
О сердце спросишь - отвечала.
Ну а в каком оно боку?»

***

Не замечали, не замечали,
Не замечали, что рядом был Бог…
Не замечать, находясь на причале,
Моря, которое бьётся у ног?!

***

Эту жизнь проживая серую
(Всем прогнозам плохим назло),
В хеппи-энд по-российски верую,
Как вернувшийся грач - в тепло!

В слове «Бог» буква «б» вновь выросла,
Стали всюду с большой писать,
Надоело мне верить вымыслам,
Верить в Бога хочу опять…

***

На шее крестик у меня,
Непрочная цепочка.
Меня спасая и храня
От медных труб, воды, огня.
Он знает - будет точка.
Он мне поможет вознестись.
Моей душе вернее,
За облака, а проще ввысь,
Где звезды тусклые сплелись
Цепочкою на шее.
Ни на минуту не сниму
Незолотой мой крестик.
За месяц я привык к нему.
Ему лишь верю одному,
И мы навеки вместе.

***

И неверие в Господа -  прочь!
Как продумано всё, как вcё мудро…
Даже самую темную ночь
Побеждает неясное утро!

***

Отражаюсь в иконе,
В запылённом стекле.
Передышка в погоне,
В беготне по земле.
Запах ладана режет
Душу, но не глаза.
Купол храма безбрежен,
И под ним образа.

 ***
А что я в сущности могу!
Вот и зима неотвратима.
Как будто я на берегу,
А жизнь течёт рекою мимо.
Всё впопыхах, всё на бегу.
И день невидим словно атом.
А что я всё-таки могу?
Сравнить старение с закатом?
А что я в сущности могу -
Любить отца и помнить маму,
Воспеть росинку на лугу
И показать дорогу к храму…

***
Свет дрожащих от холода звезд
И далекого берега свет.
Здесь заметней невидимый мост
Между нами и тем, кого нет.
На губах океанская соль,
А на палубе брызги-драже.
Странный термин "фантомная боль",
Ощутимая чаще в душе...
Дым от судна и звезды с кулак,
Где-то ангел-хранитель твой страж...
И о собственной жизни вот так
Ты стихами ведешь репортаж!

Стихи Н. Гумилёва и С. Таратуты приведены здесь не для  сравнений - мне близки оба поэта, но в поле душевных вибраций  Гумилёва мне, такому как я сейчас есть, было бы трудно находиться, хотя меня восхищает его благородство и цельность ...  Каждый из них дитя  культуры своей эпохи, каждый говорит с нами языком своего времени, хотя оба русские, но пишут на разных поэтических языках.  У них совершенно разные мироощущения - Гумилёв более трагичен и отрешен от российской действительности того времени, Таратута - хороший пловец - плавает в нашем российском океане, пытаясь найти опору в любви к отцу, в памяти о маме, поэзии и вере.  Но религиозное чувство и набожность дореволюционного поэта гораздо глубже и сильнее, а главное оно пронизывает всё существо Гумилёва и ведёт его по жизни и судьбе и приводит в конце концов к трагической смерти.
О Таратуте, как о неофите, такого сказать нельзя - он родился в 1957 году и живёт в новые, но не менее сложные для духовных поисков времена, хотя сам себя он называет счастливчиком… Вера его проста,  безоглядна и безрассудна - именно в такой вере люди обретают счастье на склоне лет. А искренность,  чистота и тональность звучания поэзии Сергея Таратуты, и понимание им  предназначения полученного от Бога поэтического дара позволяют надеяться, что на дорогах к российским православным храмам благодаря поэтам с такой духовной ориентацией станет ещё многолюднее… Это в моем понимании очень сильно сближает творчество  двух таких разных поэтов.

Поиск истоков
Продолжим  исследование откровений У. Блейка… Попытки проникнуть в тайны поэзии и поэтического языка, понять божественный дар видеть, слышать и выражать свои чувства в словах снова привели меня к духовному наследию Рудольфа Штайнера (1861-1925).  Эпитет «божественный» все время присутствует при определении таланта гениальных Поэтов.: вера в Христа, божественное видение, божественное откровение, поэт от Бога - вот черты-качества,  рождающие Поэта и обязательно сопутствующие высокой Поэзии.  “божественный», «божественное» - эпитеты высшего порядка, но захотелось узнать, скрывается ли за ними что-то помимо восторгов почитателей…  И Штайнер помог мне  понять, как Дух работает в душе поэтически одарённого человека.
Перед тем как отправиться в начале 2019 года в Первую градскую больницу для ремонта скелета своего уже немолодого организма вместо толстого тома стихов Николая Гумилёва решил взять с собой что-нибудь полегче. Протянул наудачу руку к полке с книгами жены и вытащил брошюру с лекциями Р. Штайнера, изданными в Казани в 2004 году.. Уже который раз повторяется эта история: протягиваешь руку и в неё тебе вкладывают то, что необходимо для поиска ответов на возникшие в процессе работы, вопросы…. Хочется думать, что эта помощь - подтверждение правильности выбранного пути. Таким образом в этот раз в моих руках оказалась лекция «Скрытые глубины душевной жизни».
Общее количество лекций, прочитанных Штайнером, достигает 6000. Его лекции собирали огромные аудитории, его книги переведены на многие языки. Он становится властителем дум не только в Германии, но и в других странах, в том числе и в России. В своих работах Рудольф Штайнер открывает людям путь к тайнам духовных знаний, излагает космологию и историю человечества. И его работы - это не «сочинения», а факты...
В лекции, попавшей мне в руки, говорится о тайнах душевной жизни человека: о соотношении  сознательного и бессознательного в мышлении  и жизни человека. Эти прозрения лают возможность понять природу божественного в Поэзии, понять откуда гении черпают свои шедевры. О сознательном и бессознательном в человеке писал и о болезненном влиянии безверия на психику человека и ученик Фрейда знаменитый психоаналитик и психиатр Карл Густав Юнг, но только выводы Штайнера основываются не на научных гипотезах, а на  его уникальных способностях   духовного видения и собственном духовном опыте, и его глубочайшем понимании сущности человека и  способности проникать в тайны высших миров. Эти способности и его огромное наследие ставят его в ранг Учителей человечества.

Р. Штайнер выделяет в нашей душевной жизни две области:  сознательную душевную жизнь, которая находится во власти наших мыслей, волевых импульсов, суждений вкуса и прочих суждений и более обширную подсознательную душевную жизнь. Носителем сознания является астральное тело человека (то самое, что покидает наше тело во время сна, отправляясь в горнии миры).
Человек от рождения получает темперамент, характер, талант, силу органов чувств, то   с чем проходит потом всю свою жизнь.  Все эти неподвластные нам, заданные предыдущими воплощениями и наследственностью родителей,  составляющие психики человека делают людей одаренными или неодарёнными, злыми или добрыми, наделёнными чувством прекрасного или не имеющими его совсем, делят их на неформальные группы, одна из которых - весьма малая - Божьи избранники, наделенные уникальной памятью и божественным даром  видеть, слышать и выражать свои чувства поэтическим языком. Поэтому о поэтах-гениях, каждый из которых обладает своим уникальным мироощущением, говорят «поэт от Бога».
В результате работы чувств и сознательного мышления накапливается жизненный опыт, формируется мировоззрение человека и строятся отношения с окружающей  действительностью.  Бессознательная душевная жизнь дает возможность для постижения душевных глубин человека и представляет шлюз для выхода за пределы чувственного опыта в бескрайние просторы духовного мира, представляя неограниченные возможности для творческой деятельности художников, одаренных соответствующими способностями.
Чтобы дать представление о соотношении  сознательного и бессознательного в человеке, он пишет, что сознательная часть душевной жизни - это лишь блики на поверхности океана таинственного бессознательного. И  именно там в в глубине этого океана скрываются  бесчисленные возможности для познания человеком себя, своих проблем и возможностей, и всего сущего. И чего там только нет: и творческие идеи, память о прошлых жизнях, представления и картины потусторонней жизни, картины странствий душ между смертью и рождение, другие картины высших миров во всём их бесконечном разнообразии…
В основе сознательного и  и бессознательного мышления лежат особенности и ёмкость памяти, способности воспоминания и другие загадочные механизмы её функционирования. У обычных людей, и у меня в том числе, вызывают изумление необычайно обостренные чувства одарённых людей (известные нам всем слух, зрение, обоняние, осязание и вкус) и феноменальные способности запоминания живых картин всего происходящего и переживаемого ими.  Весь этот поток впечатлений без всяких волевых усилий постоянно загружается в мозг, в тёмные подвалы подсознания и, казалось бы, бесследно исчезает там… Особенно хорошо и детально сохраняются там впечатления детских и юношеских лет. С возрастом эта способность может «замыливаться», но не у одаренных людей, многие из которых долго остаются детьми...
Однако по прошествии большого времени в моменты или периоды творческих озарений, во время бодрствования или сна по каким-либо причинам часто неведомым и самим художникам, писателям, поэтам подсознательная память пробуждается и начинает генерировать с необыкновенной чёткостью и детальностью картины пережитого. Забегая вперёд скажу, что Штайнер называет этот необъяснимый   процесс творческой фантазией. Причём в некоторых случаях это могут быть даже картины из прошлых жизней человека или жизни его предков.  Последнее временами происходило с Гумилёвым. У Бунина запах костра в горах мог вызвать воспоминания о далёких предках и пращурах… 
Таратута во время одного из интервью сообщил мне, что такое «кино» у него возникает каждый раз, когда просматривая кинофильм в завершающих титрах он видит год создания картины. Сам просмотренный фильм при этом не имеет никакого значения. Поток воспоминания запускает только эта дата.  После этого перед ним с высокой четкостью начинают проходить все картины его жизни в год указанный в титрах…  Часто такие воспоминания закачиваются новыми стихами. Толчком для рождения стихотворения может быть воспоминание о любых прошлых событиях - недавно такое произошло при рассмотрении засушенных бабочек, хранящихся в обширной коллекции поэта. Он начал вспоминать места, где они были пойманы… и родилось стихотворение. При чём этот катарсис с рождением стихов самопроизволен и мучителен и сопровождает необычайным волнением и увлажнением глаз.    Такое может начаться  и при какой-то экстремальной ситуации - появляется спасительный  образ и начинают «шевелиться строки в голове»:

Когда решается судьба,
Волненьем сушит рот,
Мне сразу видится изба,
Где начался мой род.

Мой пра-пра-прадед крепостной
В сенях косу берёт.
Она заточена весной,
Пришёл её черёд…

Благодаря открытости поэта вы вместе со мной можете приобщиться к таинству рождения стихов.  Вот ещё один пример работы фантастической памяти поэта и его мозга в ответ на приближающуюся дату смерти мамы (21 апреля 1962 года). Возникает образ ивы, двадцать лет плачущей об утрате и царапающей ветви-руки об осоку. И эта ива - сам поэт вместе с ивой, горюющий об утрате:

Ива
Чем взрослей, тем понятней утрата.
Приближается месяц апрель.
Ну а там, через тройку недель ,
Двадцать первое - грустная дата.

Вновь, наверное, будет дождливо,
Будет ветрено наверняка,
Но поныне не знают века,
Чтобы в голос расплакалась ива.

Мне ж известна такая одна.
Эта ива в деревне далёкой.
Двадцать лет горько плачет она
И царапает ветви осокой.


  При погружении в бессознательное главное - наличие аномальной чувствительности и развитых в той или иной степени врождённых или благоприобретённых экстрасенсорных способностей различной направленности. Такие способности могут быть врождёнными, а могут появиться в результате каких-то сильных воздействий на психику человека: И. Бунин в детстве объелся белены, Н .Гумилёв в детстве много и тяжело болел...  Косвенным доказательством существования бессознательной душевной жизни являются сновидения, особенно повторяющиеся сновидения - специфический язык подсознания (испытал однажды это на себе). Ясновидческие сновидения и видения посещали и Николая Гумилёва, есть стихи, где он пересказывает их содержание:

Сонет
Я верно болен: на сердце туман,
Мне скучно все, и люди, и рассказы,
Мне снятся королевские алмазы
И весь в крови широкий ятаган.
Мне чудится (и это не обман),
Мой предок был татарин косоглазый,
Свирепый гунн… я веяньем заразы,
Через века дошедшей, обуян.
Молчу, томлюсь, и отступают стены —
Вот океан весь в клочьях белой пены,
Закатным солнцем залитый гранит,
И город с голубыми куполами,
С цветущими жасминными садами,
Мы дрались там… Ах, да! я был убит.
Вот такие картины-образы открываются некоторым в подсознательном… Гумилёв обладал редчайшим видом памяти: он помнил свои прошлые жизни, но в  следующем шедевре не только вспоминает далёкое-далёкое прошлое, но и будущее своё предвидит: поэт пишет о своей миссии ревнителя Отчей славы на небесах и на земле, и  строителя на полях родной  страны  «храма, восстающего во мгле»:

Память
Только змеи сбрасывают кожи,
Чтоб душа старела и росла.
Мы, увы, со змеями не схожи,
Мы меняем души, не тела.
Память, ты рукою великанши
Жизнь ведешь, как под уздцы коня,
Ты расскажешь мне о тех, что раньше
В этом теле жили до меня.
Самый первый: некрасив и тонок,
Полюбивший только сумрак рощ,
Лист опавший, колдовской ребенок,
Словом останавливавший дождь.
Дерево да рыжая собака —
Вот кого он взял себе в друзья,
Память, память, ты не сыщешь знака,
Не уверишь мир, что то был я.
И второй… Любил он ветер с юга,
В каждом шуме слышал звоны лир,
Говорил, что жизнь — его подруга,
Коврик под его ногами — мир.
Он совсем не нравится мне, это
Он хотел стать богом и царем,
Он повесил вывеску поэта
Над дверьми в мой молчаливый дом.
Я люблю избранника свободы,
Мореплавателя и стрелка,
Ах, ему так звонко пели воды
И завидовали облака.
Высока была его палатка,
Мулы были резвы и сильны,
Как вино, впивал он воздух сладкий
Белому неведомой страны.
Память, ты слабее год от году,
Тот ли это или кто другой
Променял веселую свободу
На священный долгожданный бой.
Знал он муки голода и жажды,
Сон тревожный, бесконечный путь,
Но святой Георгий тронул дважды
Пулею не тронутую грудь.
Я — угрюмый и упрямый зодчий
Храма, восстающего во мгле,
Я возревновал о славе Отчей,
Как на небесах, и на земле.
Сердце будет пламенем палимо
Вплоть до дня, когда взойдут, ясны,
Стены Нового Иерусалима
На полях моей родной страны.
И тогда повеет ветер странный —
И прольется с неба страшный свет,
Это Млечный Путь расцвел нежданно
Садом ослепительных планет.
Предо мной предстанет, мне неведом,
Путник, скрыв лицо; но все пойму,
Видя льва, стремящегося следом,
И орла, летящего к нему.
Крикну я… но разве кто поможет,
Чтоб моя душа не умерла?
Только змеи сбрасывают кожи,
Мы меняем души, не тела.

Вот какая великая мысль владела Поэтом и вела его по жизни. Недаром тёмные силы потом постарались руками чекистов расправиться с Поэтом.

З. Фрейд и его ученики-психиатры много  работ посвятили исследованию этой загадочной  области человеческой психики, изучая психические особенности своих пациентов. Но это тема психиатров, пытающихся помогать людям с отклонениями в психике, Штайнер же в своей лекции говорит о подсознательной душевной жизни, указывая на таящиеся там  безграничные возможности познания духовного мира. Этот путь познания - суть практики и метода  антропософии, духовной науки, родоначальником которой был этот великий человек..
Именно подсознательное и способность особо одаренных людей естественным образом погружаться в него таят в себе возможности творчества и озарений для гениев всех мастей и направлений. Иногда здесь помогают гипноз, самогипноз и и другие методы погружения в подосновы человеческой души. У многих склонных к этому есть свои секреты. Один японский изобретатель для решения возникавших проблем погружался с головой в бассейн и находился там задыхаясь до потери контакта с реальностью. И именно в этот момент к нему приходило искомое решение...

У Сергея Таратуты появлению вдохновения предшествуют пробуждение воспоминаний, обостренная чувствительность со слезами на глазах, после чего у него самопроизвольно «строчки начинают шевелиться в голове». Термин «сочинение стихов» здесь совершенно не подходит. Стихи сами рождаются и льются в потоке сознания. Образы, которые при этом рождаются бывают запредельны по выразительности. Вот открытое мною недавно стихотворение с самоубийственным трагичным настроением, характерным для постперестроечных лет:

Устав от грусти, нудных дел, и фальши,
О, сколько раз я не хотел жить дальше…
И  был дотронуться готов
До оголённых проводов.
И в реку броситься с моста
Готов был, досчитав до ста.
И поездам смотрел я  вслед
На их хвостах огни краснели.
Смотрел и думал: «Неужели
Расстаться с жизнью силы нет?!»
И шёл куда глаза глядят,
Шёл на авось и наудачу,
Поняв, что мало в мире значу.
И что не выход ток иль яд.
Что, кроме свалок, ям и луж,
Есть звёзды — вон их сколько светит!
Я видел их сквозь толщу душ
Всех обитавших на планете...

Такая возможность появляется у истинных художников, как  правило, обладающих задатками творческой фантазии и в той или иной форме задатками естественного врождённого или приобретённого ясновидения, которые  дают  им  возможность проникнуть за границу сознательного в духовные подосновы, в которых «вечная и бесконечная человеческая душа соединяется с творящей сущностью столь же бесконечной, как и сама душа»  Потенциал творящей сущности неисчерпаем - это подтверждается огромным количеством гениальных творений художников и открытий сделанных наяву и во сне   учёными и изобретателями. Сам получал неоднократно утром оттуда  ответы на правильно поставленные перед сном вопросы.

В этом месте, как говорится, помедленнее… Штайнер говорит - а он умел  совершать такие путешествия -  что «спускаясь в глубины душевной жизни, мы сначала проникаем в область фантазии, затем в область ясновидения и скрытой основы бытия. Но местом прохождения являются скрытые глубины самой душевной жизни. Лишь проходя через них , мы приходим к скрытым глубинам бытия, которые  как духовные, сверхчувственные лежат в основе воспринимаемых вещей и не доступны обычному сознанию. Посредством фантазии, если человек не предается фантастике, но из углублённой жизни, из совместного бытия с вещами как бы творит вещи так, что на месте внешнего восприятия возникает всеобъемлющий образ. Посредством такой фантазии человек - и истинный художник всегда подтвердит это  - как бы срастается с вещами. И хотя он не может ещё обозначить как сущность вещей, то что выражается в фантазии, но фантазия есть путь, ведущий в такие глубины, которые недоступны рассудку и внешней науке». В таком понимании фантазия, по мнению Штайнера,   предстает,  как творческая мировая сила.
Скажете: сложно. Но вот тоже самое  К.Г. Паустовский говорил, с юности любивший поэзию: «Потому что знаю, что поэзия - это жизнь, доведенная до полного выражения, раскрытие мира во всей его глубине, трудно охватываемой ленивым взглядом».
Абстрактные тяжеловесные рассуждения в такой сложной для понимания области трудны для восприятия, потому что мы не в состоянии прочувствовать сказанное (для меня это всегда было проблемой), а должны их принимать на веру и запоминать. Но поэзия и люди способные  утончённо чувствовать и передавать свои чувства могут расширить наши возможности. Разве не о способности погружения в область бессознательного, в неведомые нам высшие миры и чувстве руки всевышнего говорят следующие строки Таратуты:

Пусть все идет так, как идет,
Все чаще чувствую, как кто-то
Указывает путь вперед.
И чем солидней жизни год,
Нужнее эта мне забота!

В качестве иллюстрации возникновения в результате творческой фантазии мистического образа русского юродивого, оберегающего грешных мирян, приведу ещё одно стихотворение Сергея Таратуты с комментариями по поводу юродивых на Руси:
 
Витёк
Вот он бредёт вдоль родного села,
В каждой деревне есть свой дурачок,
Пашка, Мишутка, Николка, Витёк,
Кажется жизнь дурачка весела,
То засмеётся, то свистнет он вдруг,
Каждый ему и товарищ и друг.
Сложного он не развяжет узла,
Но и другому не сделает зла.
А на груди пионерский значок,
Пусть себе носит его дурачок.
Пусть у него непонятная речь -
Он помогает капусту стеречь.
И, может быть, что из области всей
Он,  как никто, понимает гусей.
Ну а соседи не знают того,
Что обеднеет село без него.

Юродивые - уникальное явление на Руси. Процитирую здесь  А.М. Панченкова. В обыденном представлении юродивые - дурачки, но богословы говорят нам, что это не так, и А.М. Панченков в своей книге «О русской истории и культуре» один из разделов этой монографии посвящает юродивым на Руси. Там он поясняет, что юродство «самоизвольное мучениство», маска, скрывающая добродетель. В результате добровольно принимаемых мучений и страданий юродивые становились ясновидцами и проводниками божественной благодати, откровений, истин для обычных людей-мирян и охраняли их от бесов. Это уникальное русское явление с дурачками-юродивыми ещё до конца неосознанно нами, но в русских деревнях они часто присутствовали, как странное мистическое дополнение русской жизни. Был такой дурень Митя и в деревне детства иеромонаха Романа, которому он посвятил одно из своих стихотворений в сборнике «Чудный свет».
«Витёк» был  написан в 1983 году, в том же году  по инициативе тогдашнего главного редактора опубликован в «Крокодиле» и имел очень большой резонанс у читателей. Реальный Витёк жил в селе Ступино, где маленький Серёжа проводил лето у бабушки. Слюнявый с искривлённым ртом юродивый выделял будущего поэта - за своего, наверное, принимал - и часто заходил за ним домой и звал в сельский клуб. Спросил у Сергея, откуда он тогда в 25 лет  знал, что без Витька обеднеет село и почему. Он не смог ответить на мой вопрос. На него ответил из прошлого его папа Лев Соломонович, который тоже задумывался над истоками таланта сына: «Он сам не знает, что пишет»…
Николай Гумилёв в статье «Жизнь стиха»  говорит о тайнах своего поэтического процесса - о «вынашивании» отдельных стихов  поэтами, пишет, что и Тургенев таким же мучительным образом  производил стихи на свет Божий. Приведу здесь для полноты картины цитату из этой откровенной и глубокой статьи.   «Происхождение отдельных стихотворений таинственно схоже с происхождением живых организмов. Дума поэта получает толчок из внешнего мира, иногда в незабываемо-яркий миг, иногда смутно, как зачатье во сне, и долго приходится вынашивать зародыш будущего творения, прислушиваясь к робким движениям еще неокрепшей новой жизни. Все действует на ход ее развития — и косой луч луны, и внезапно услышанная мелодия, и прочитанная книга, и запах цветка. Все определяет ее будущую судьбу. Древние уважали молчащего поэта, как уважают женщину, готовящуюся стать матерью. Наконец, в муках, схожих с муками деторождения (об этом говорит и Тургенев), появляется стихотворение. Благо ему, если в момент его появления поэт не был увлечен какими-нибудь посторонними искусству. соображениями, если кроткий, как голубь, он стремился передать уже выношенное, готовое и, мудрый как змей старался заключить все это в наиболее совершенную форму. Такое стихотворение может жить века, переходя от временного забвения к новой славе, и даже умерев, подобно царю Соломону, долго еще будет внушать священный трепет людям. Такова Илиада»…  В этой статье  Гумилев признает, что стихи могут придти к поэту и в состоянии транса, если он обладает способностями визионера….

Талантливые  поэты понимают, зачем они посланы на Землю, стремятся к постижению сущности вещей, проникают  в  океан бессознательного и странствуют там, открывая неведомые земли. Без этого стремления нет поэта. Борис Пастернак об этом стремлении сказал, наверное, лучше всех:
 
Во всем мне хочется дойти
До самой сути.
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте.
До сущности протекших дней,
До их причины,
До оснований, до корней,
До сердцевины.
Всё время схватывая нить
Судеб, событий,
Жить, думать, чувствовать, любить,
Свершать открытья.
О, если бы я только мог
Хотя отчасти,
Я написал бы восемь строк
О свойствах страсти.
О беззаконьях, о грехах,
Бегах, погонях,
Нечаянностях впопыхах,
Локтях, ладонях.
Я вывел бы ее закон,
Ее начало,
И повторял ее имен
Инициалы.
Я б разбивал стихи, как сад.
Всей дрожью жилок
Цвели бы липы в них подряд,
Гуськом, в затылок.
В стихи б я внес дыханье роз,
Дыханье мяты,
Луга, осоку, сенокос,
Грозы раскаты.
Так некогда Шопен вложил
Живое чудо
Фольварков, парков, рощ, могил
В свои этюды.
Достигнутого торжества
Игра и мука —
Натянутая тетива
Тугого лука.
Штайнер прав: истинные художники действительно подтверждают феномен «срастания с вещами» - предметами их поэзии. Хорошо просматривается это в работах художника И. Левитана. О  раннем и полном  слиянии с природой писал Игорь-Северянин. Чувствовал своё сцепление с травой, умел растворяться в ливнях и реках Сергей Таратута. Да и садившиеся на него без боязни птицы и махаоны о многом говорят… Потрясающее чувство природы и благоговения перед богосотворённым миром поражает в стихах уже упоминавшегося иеромонаха Романа. Красота и великолепие природы для него это красота лика Господа. Здесь можно говорить уже не только о божественном видении, но и о божественном откровении. Деревья, растения, живые твари начинают рассказывать о замысле создателя и одарённые поэты способны перевести эти откровения с природного языка на поэтический.
Это тот самый  дар, который У. Блейк называл Божественным видением. Блейк называет Божественное видение одним из слагаемых поэтического таланта, и в одном из своих стихотворений  (перевод С. Маршака), запомнившемся мне с юности, поясняет, что это такое - магия поэтического восприятия мира:

В одном мгновенье видеть вечность,
Огромный мир - в зерне песка,
В единой горсти - бесконечность
И небо - в чашечке цветка…

Есть ещё один уровень погружения в бессознательное, который Блейк называет божественным откровением, на котором по определению Штайнера возможно постижение сущности вещей и явлений, т.е. того что скрывается в них и не зависит от наших чувств, симпатий и антипатий. Такие способности  открываются в человеке, когда, по выражению Гёте, он, как «богоподобное существо» взирает на вещи. Это возможно при ясновидческом сознании при получении художником духовного дара особой силы.  Поэты в таком состоянии становятся пророками: видят далёкое  прошлое, видят сокровенный смысл настоящего и могут предсказывать будущее. Конечно таким сознанием могут обладать не только поэты. Вспомните хотя бы всем известную болгарскую Вангу. 
Такое редкое состояние у поэта при получении духовного дара пророчества описал А.С. Пушкин в своем хрестоматийном стихотворении «Пророк». Читали мы его все в школе… Пушкин буквально по этапам описывает открытие серафимом у поэта духовного зрения, духовного слуха и дара поэтического языка и проповеди во славу Божию:

Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился,
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился;
Перстами легкими как сон
Моих зениц коснулся он:
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он,
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал,
И бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».

Некоторые особо духовно одаренные  поэты оказываются способными к такой миссии и пишут такие стихи. Такие провидческие произведения русских поэтов связаны с судьбой человечества, России   и русского народа. Есть такие стихи у Н Гумилёва («Сон Адама»), у Игоря-Северянина, у М. Волошина, предвидевшего трагедию революции. С. Таратута в одном из стихов предсказал объединение двух Германий.  При схождении на художника духовного дара различения духов поэту могут быть приоткрыты тайны и видение  духовного мира. Таким духовидцем был и Р. Штайнер, и У. Блейк, и наш писатель и поэт Д. Андреев.

Р. Штайнер пишет, что путь к скрытым в душе человека глубинам внешнего мира, космоса, универсума лежит через постижение сначала самих себя, через постижение глубин собственной души.  Вспомните сократовское «Познай самого себя»...  Но почитайте любого поэта, откройте любой поэтический сборник:  большинство лирических стихов посвящено именно этому - бесконечным «переливам  и оттенкам своей внутренней жизни» -  это. и любовная лирика, и поэтические этюды-впечатления от красот природы, и переживания по поводу чего-то сильно взволновавшего, и просто трепыхания души…. Таких стихов большинство у каждого поэта, поэтическая жилка бьётся  и не даёт им спокойно существовать, как это делают все люди.   
И лишь пройдя через эти душевные тернии, и томление духа при духовной жажде некоторые наиболее одарённые поднимаются к звёздам высокой Поэзии, к божественному видению и откровениям Божьего мира. И такие Поэты со своими творениями обретают Вечность и становятся  достоянием культуры  своих народов.

***

Вот такие сокровища человек носит в себе и открыть их нам помогает Поэзия, поэтому она и стала высшим родом искусства.., поэтому именно Поэзию и поэтический язык И. Бродский называл видовой целью человечества.  Стихи и их талантливые авторы дают нам такие возможности погружения в этот загадочный и необъятный мир. Благодаря особенной одарённости такие художники расширяют для нас границы мира, доступного обычным людям, и открывают нам новые возможности его познания. Совершать космические путешествия можно и сидя дома в кресле с томиком стихов  Поэта «от Бога».