Lxiii

LXIII.
Настанет день и он как я предстанет,
Разбитым временем губительной рукой;
Когда испив всю кровь оно его оставит,
Испещрив лицо глубокой бороздой.
Когда очнувшись с молодой зарею,
По краю бездны в страхе бросить взор,
Он попрощается с земною красотою,
А вместе с нею распростится и с весной.
Жестокого финала я предвижу время
И против старости губительной клинка
Для памяти его все эти укрепленья,
Чтоб не изрезана была напрасно красота;
    Хотя ценою жизни, что ж, но черная строка,
    Ей жить и процветать на долгие века.



LXIII.

Against my love shall be as I am now,
With Time's injurious hand crushed and o'erworn;
When hours have drained his blood and filled his brow
With lines and wrinkles; when his youthful morn
Hath travelled on to age's steepy night;
And all those beauties whereof now he's king
Are vanishing, or vanished out of sight,
Stealing away the treasure of his spring;
For such a time do I now fortify
Against confounding age's cruel knife,
That he shall never cut from memory
My sweet love's beauty, though my lover's life:
His beauty shall in these black lines be seen,
And they shall live, and he in them still green.