Пьеро

А циник ли я? Ну так да...
Романтик? Наверное, тоже...
Не видно ли слёз, господа,
На наглой улыбчивой роже?

Тех слёз романтических нет,
Давно уже нет и в помине,
Которыми плакал поэт
Своей равнодушной Мальвине.

Текла и текла вода
Из неба на стылую спину...
Ведь я был Пьеро, господа,
Решивший вдруг стать Буратино!

Куда-то ушла эта прыть
Из той, карабасовской школы!
Она позволяла любить
Себя... снисходительно, что ли...

Да не было вроде и лжи,
Но всё же дела были плохи -
Я тратил запасы души,
Взамен получая лишь крохи.

Но однажды раздался звонок
И куда-то исчезла Мальвина...
Утешал по-дурацки, как мог,
Только старый дружок Арлекино.

Я всерьёз помышлял о петле.
Я стихами рвал корки на ранах.
Но под водку на пьяном столе
Знал, что кончится, поздно ли, рано ль...

Вот и кончено... В небе провал...
А за ним только космос и звёзды...
И чего я так долго страдал?
И к чему были грёзы и слёзы?

Надо чуть попошлее острить
И смеяться до почечных колик!
Я позволю себя любить
Этак... чуть снисходительно, что ли!

Я навек позабуду перо,
Я сожгу все те самые бредни!
Нет, я больше уже не Пьеро!
Был, да сплыл тот романтик последний!

Я душою компании стал,
Светских львиц я менял, как перчатки,
Я романтику в пыль растоптал,
Словно горы зарядом взрывчатки!

Но ночами охота кричать,
Биться в стены и пол головою...

Где ты, милая сердцу печаль?
Ах, Пьеро, что ты сделал с собою?