Домой в Театр

1.

Выхожу из метро, вижу - полумарафон.
Прохожу рядом с театром Янки Купалы.
Из него вышло два человека. Один другому
(другой) говорит, закуривая: "Спроси,
Динамо бежит?". И что-то мне подсказывает,
что с этим человеком мне придется
говорить на счет работы.
(Через пару часов я дал ему свой телефон).

Этот человек около дерева в кадре.
(Он окажется охранником-вахтером в театре).

Театр, похожий на церковь,
Так невольно открыл мне дверьку.

Войти или не войти?
Вопрос овцы или - отцы...

Позвольте, мы с вами о Динамо
Не говорили. Итак, моя рана

С вашей подачи стала шуткой.
Чего ж не угощаете поднятой трубкой?

А осень чувствуется. Я уже замерз,
Повесив в воздухе свой вопрос.

Ветер продувает его насквозь.
Только с ветром мы не врозь.

Но я подожду, я подожду ответа,
Он все шепчет с пожелтевших веток,

Что не сходит с места ствол,
И не зеленеет Рождество,

Но от холода уходит в корни,
Становится невидимо, покорным

Тому несовершенному укладу,
Почти что откровенью наугад у

Стен сокрывших работу сцены
И Режиссера, который бесценный.


Мы договорились на воскресенье -
Вышла самая что ни есть Пасха.
Настроение весенне-осеннее,
Пахучая школьная замазка...


Вид с террасы кавярни "Уршуля"
(Один бок которой - театр),
Выходит на фонтан: лягушули,
Пять штук, блюют водопад

К пьедесталу, где мальчик
Обнял или душит лебедя.
Глотка птицы или бога плачет
В небо и в слезах крепится:

Мальчик наблюдает радугу
И плевал он заработку...

Если б такому можно было.
Если б это лицо не сплыло.


И стала жизнь — что раньше декораций
Была сплошная череда.
Вкратце:
Мальчик больше не рыдал.


Этому человеку, который сказал
"Спроси, Динамо бежит?" мне пришлось
дать мою трубку, чтоб тот дал другому
человеку. Двое раскурились моим телефоном.

С третьего раза дозвонился.

2.

Первое сравнение - с церковью,
не зная, что внутри...

Ведь я так боюсь сцены...
Что я делаю на сцене?
Тени, тени, тени...

Сцена - настоящий корабль.
Как пена к спектаклю - декорации.
Здесь не место тому, кто дрябл,
И ткани парусами спускаются,
И парусами летают кулисы,
Экзюпери движет лица.

Лица не актеров, но летчиков,
Таких больших малолетчиков...

Которым нет мочи на ков
Сердца, собирающий улов.

Здесь мертвит только шруповерт
В волшебном свете тишину.
И, конечно, был не тверд
Надгробный камень (минут
Пять назад от сцены отдерт).