Вам когда-нибудь снился Панамский канал?

  Утро. Мы проснулись. Как всегда, пожелав «доброе утро» друг другу, так же вежливо интересуемся похожими вопросами, которые задаём на восходе солнца. «Как спалось?» и «Что тебе снилось?» Сегодня особенное утро, наверное. Потому что ни внук, ни его мама не говорят про крейсер «Аврору»…
Обычно она им снится… А может, они просто не хотят мне рассказывать свои сны, так сказать частная интеллектуальная собственность… Я начинаю напевать песенку «А мне ничего не снилось, мне просто не спалось… Дочка мне говорит: «Ага, ага, расскажи, как ты бороздил мировой океан. Храпака такого давал, что… занавески ходили ходуном». И тут… О, эврика! «Таки да, снился мне трансатлантический лайнер», - вспоминаю я. И вижу, как внук, раскладывая ушки по полочкам, готовится слушать, а обрадованная мама бежит на кухню раскладывать по тарелкам дежурную русскую кашу. Сегодня по судовому расписанию гречка, потому что вчера была английская (овсянка), а позавчера китайская (рисовая). А дедушка, старый моряк, просоленный всеми ветрами всех океанов и морей, с окладистой седой бородой-шотландкой, с короткой трубкой-носогрейкой, свидетельницей всех его дальних странствий-плаваний, начал неторопливо свой рассказ про трансатлантический лайнер «Даймонд принцесс», который довелось ему видеть борт к борту один раз за всю его корабляцкую жизнь и то каких-то пол-часа. (Дочка сказала, чтоб дописал про тельняшку). Ну да, тельняшка, как дополнение к курительной трубке, это уже круто… «Ну, так слушайте», - продолжил он, раскуривая трубку. Что же это за дед такой, который курит при детях? И правильный вопрос задаёте. На самом деле ни трубки, ни тельняшки, ни бороды-шотландки у меня не было и нет. Просто не курю. Тельняшку не ношу… Зачем? Остальное всё будет правда…
Итак. "Плыли мы по морю, ветер мачты гнул…" Шли, шли, море не одно пересекли и даже Атлантический океан. И вот мы в западном полушарии. У самого, что ни есть Панамского канала. А нам надо в Тихий… По работе.
Слышу, дочка из кухни зовёт, мол, сэры морские волки, кушать подано. Война войной, сон сном, рассказ рассказом, а кушать хочется всегда. Потопали, значит…
Нас, чуть южнее Панамского канала ждала та самая работа. Нужно было забрать груз мороженного кальмара с японских рыбаков и перевезти его в Южную Корею в порт Пусан. Рукой подать через Тихий Океан… Как говорят моряки, «два лаптя по карте». Но для этого нужно пройти через Панамский канал. Многие туристы просто мечтают об этом. Деньги огромные платят…
Шутка ли. Вот ты в Атлантике, каких-то две вахты и ты в Тихом. А впереди тебя ждут шлюзы, ворота, локомотивы, которые тебя вместе с судном тащат, куда надо. И везде ты успеваешь всё посмотреть-рассмотреть, ну и себя показать. Не без того. А движение, как на трассе. Ты идёшь наверх в Тихий по своим шлюзам, а тебе навстречу в Атлантику коллеги по своим. Почему наверх? Потому, что уровень Тихого океана повыше Атлантического будет… А расстояние между шлюзами всего-то ничего. Видишь практически в упор… другую жизнь. Это я к чему? Подвожу вас к этому огромному пассажирскому лайнеру, с которым один раз, а так, оказывается, бывает,  свела судьба и развела, как в море корабли, т. е. в шлюзе. Стоим мы в нём, а напротив стоит «другая жизнь». Утро. Они проснулись. Стоят на балконах. Кто в чём одет. Зевают, лениво рассматривая нас, наше судно, нашу рабочую лошадку со своей высоты положения туристов и со своей высоты над уровнем моря. По всем параметрам они выше. Они пассажиры, они клиенты, они платят… Вот рассматривают нас и платят.  Это нас по-особому радует… А некоторым людям, этим капиталистам, где-то даже нас жалко. Даже обидно становится, где-то. Да и не бесплатно работаем мы в конце концов. Не на галерах... Мы видим их, для нас это тоже удовольствие. Значит, мы в выигрыше, успокаиваем, не возьмись откуда, жабу в себе. Мы видим отражение нашего судна в стёклах их балконов. Незабываемое зрелище. Ну хоть наше отражение побывает там. А вокруг… Вот за это можно бы было и приплатить. Зелень тропическая! Просто всё утопает в ней. Пальмы, пальмы, ещё каких-то деревьев просто чаща непролазная и всё это практически вплотную подходит к нам. Птицы пеликаны, непривычные глазу. Другой мир. Ещё тут есть крокодилы... И жара, испарения, духотища. Стойкий запах чего-то такого пряного. Чувствуешь себя как в бане-парилке. Именно так. И это утром. Днём ещё теплее. Очередные ворота открылись и мы пошли своею дорогой… До свидания капитализм с человеческим лицом… Позже, чуть позже у меня будет возможность сравнить личико с рылом морды лица… Потом будет озеро Гатун, в котором  мы немного постоим, для того чтобы насладиться сладкой парочкой, которые подойдут к нашему борту на маленькой парусной яхте познакомиться с нами. Так просто, потому что судно им станет интересным и мы, наверно. Потом они будут самозабвенно целоваться, не обращая внимания на нас, собравшихся у борта, смотрящих «кино про любовь». А они такие стройные и загорелые, разгоряченные не знаю ещё чем, попросят пить холодной водички… А через сутки мы начнём работать с японцами в дикой жаре. Будем днём спать в каютах без кондиционера(сломался, блин), а ночью будем грузиться кальмаром с температурой в теле - 40*С, в то время, как на палубе + 30*С. Во время коротких  двадцатиминутных перерывов через каждые два часа работы в холодном трюме будем успевать и раздеться, и заснуть прямо тут же на палубе… О, я вспоминаю эти лица. Я хожу по палубе среди этого, как бы поточнее сказать, передать мои чувства, побоища… Вроде и капитализм тот же, но с такими гримасами… А я смотрю на часы. Я должен их будить, выводить из тёплой и сладкой нирваны… Господа, пожалуйте в трюм. На две недели романтики...
Конечно, обо всём об этом я внуку не рассказал, пока. Дочке прочитал. Сказала, чтобы добавил в качестве послесловия анекдот, который я рассказывал ей давным давно. Итак:

                Послесловие.
  Капитан приводит маленькую дочку на судно. Показывает мостик:
 - Здесь твой папа работает!
Ходят по пароходу, дочке везде интересно. Пришли на шлюпочную палубу. Дочка заглядывает в кап (световой люк), а где-то далеко внизу в машинном отделении мотористы копаются с главным двигателем. Потные, грязные... И стало девочке жалко дяденек:
 - Папа, папа, можно я им хлебца покрошу...

 Ох, уж эти дочки...