Мыс Трески
а как разлитый, безграничный ум.
Дым серебристо-пепельного тона
бьется о пирсы, в тяжких волнах дум.
А ночью мчатся малые, мерцая,
мириады бесконечно дальних звезд
к нему и на разбег, ныряя,
напоминают, что еще есть торс.
Еще есть ноги, голени, запястья,
все тело незнакомое любви,
и воздухом – единственным препятствием,
не задохнуться небо говорит.
И, говорят, когда-то был здесь Бродский,
писал про колыбельную трески
и прочие умелые наброски
новоанглийской ласковой тоски.
В дождливый день действительно тоска,
да и в жару здесь нет покоя.
И мысом тонким белая треска
уходит в Атлантическое море.
А веки раньше Дикинсон Эмиля,
чуть позже восхитительная Плат,
и в штили, и в шторма писали стили,
и книги их сегодня нарасхват.
Но, что мне? Дела нет до них.
Здесь в пене белой Леля Лихт.
Свидетельство о публикации №119091208690