Анхель и гора Дьявола

Север стоит среди озер, 
мерзла вода у белых гор, 
и тишина.  Он зол, 
ледовы хрипы магнитол, 
он ждет ее письмом.

Он рудимент прежних систем, ледовой проруби, 
он ждет, когда из мертвых придет воскреси,
он ждет, когда незримые стопы поэм
поднимут небеса на одну ступень
над чертовой гибелью из пропастей,
о любви не врут, 
ее не губи, 
возьми мою.

О любви писать, 
о любви писать, 
поскорей приди цветком листа.
Водопада ран
стелется туман,
манит ночью Севера к югам.

Я не буду милым, я буду – киллер,
железные гусеницы ползут Caterpillar.
В тот вечер, когда я тебя проводил
до порога своего дома, ключи уронил,
фонарь светил, а дождь гасил,
туман душил, свирепость била.
Тебе было сложно угадать
в пьяности степени,
что сулит надетая гусеница и шина,
и где лежит от пепельницы апельсин,
оранжевый адреналин,
как затоптанный в грязь манекен,
как на одного пятеро.
Блики.  Ширинка растет,
реплика крепкая, вот,
понятная, не ребус,
ложись на живот.
Я здесь один и не поможет тирада слов,
в марте особый шарм у столов,
крючков и огнетушителей снов.
Красный с белой струею пара
здесь висит и давно готов.
Руководство в силе,
дожди били,
рушился верхний лофт.
Стихи шли овертайм
суровый поток,
в Исландии знобит,
тьма низин, рутин.  Сама
ложись.  Тот был не тот.
Сингулярность мысли,
увидишь, как вдали от глаз
написан криминальный блог.

Длинная тень,
высокий плач
слышный нам.
В дали
воды льют
водопада «Анхель».

О любви писать,
о любви писать,
рев камней и мощь его тверда.
Водяной буран
в пыль летит, туман,
падает к тропическим листвам.