Больничный эпизод

           I.  В инфекционном корпусе

Надо же словно нарочно такому случиться: 
Снова ты здесь. Только раньше ты в этой больнице
Цикл посещала прилежной, отличной студенткой,
Преподаватель тебя был расхваливать рад.
Время минуло – и вновь, но уже пациенткой
Ты оказалась внезапно в одной из палат.

Будто по чьей-то недоброй, завистливой шутке,
Третьи уж здесь провести ты готовишься сутки.
К счастью, теперь тебе лучше: старанья врачей
Свой результат принесли. Но как тяжко в палате,
Душной, прогретой напором июльских лучей,   
Маяться целыми днями в казенном халате!

Больных на занятьях курируя прошлой весной,
Могла ли представить, что вскоре придется самой
Узнать на себе этой грустной больницы мытарства,
По схеме шаблонной опроса самой отвечать,
Доверясь врачам, принимать внутривенно лекарства
И так совершенно нежданно, обидно страдать?

Но всё позади, слава богу, и выписка скоро.
Забудь, словно тягостный сон, тишину коридора,
Где слышен тележки раздатчицы стук да шаги
И звук голосов медсестер, принимающих смену.
Забудь, как угрюмы больничных палат потолки,
Как пышут удушливым жаром беленые стены.   

Чтоб чувствовать лучше могла ты себя и бодрей,
Сегодня тебя посетил со свиданьем Андрей,
В прозрачном пакете большие принес апельсины.
И в парке у корпуса вас я увидел вдвоем,
Сидящих в тени на траве. Как же рад я, Марина,
Что ты поправляешься, крепнешь теперь день за днем!

Болезни оконченной нет на лице отпечатка:
Всё так же взмывают по ветру пушистые прядки,
А нежный румянец со щек не способны стереть
Ни жар, ни лекарства, ни воздух тяжелый больницы.
Храни тебя Бог от недугов, Марина, чтоб впредь
Такой неприятной случайности не повториться!

31 июля 1995


        II.  Накануне выписки

                Сердце в будущем живет;
                Настоящее уныло;
                Всё мгновенно, всё пройдет;
                Что пройдет, то будет мило.
                А. С. Пушкин

Закат, золотясь, догорает надменно,
А корпус кишит до сих пор суетой.
Последняя ночь предстоит в этих стенах
Тебе провести, а наутро – домой!

Конечно, ирония здесь неуместна,
Но можно в случившемся знак увидать,
Как тщетно, уже накануне отъезда,
Пытается город тебя удержать.

Кто знает заведомо срок расставанья?
Вот, чтобы иметь над забвением власть,
В твои предстоящие воспоминанья
Проникнет по праву теперь медсанчасть

И корпус в облупленном сером бетоне
(Ремонт завершиться пока не успел),
Медсёстры, с привычной смешинкой в их тоне:
«Ну что, заглотнула, видать, сальмонелл?»,

И ниши балконов, на каждом веревки:
Пакеты и сумки воздев на крюки,
Съестное, спиртное запретное – ловко
Своим корешам поставляют дружки,

Да к травке еще сигареты в придачу
(Как общий соблазн прижился на Руси!),
Но друг-наркоман не доволен заначкой:
«Нет, это всё лажа... Покрепче неси!..»

Тут сходятся целые толпы под вечер –
Шум, говор и крик с обеих сторон.
Но так как в палате дышать уже нечем,
Невольно выходишь и ты на балкон.

К тому же едва ли сочтется подарком
Соседство бабулек; язык из так слаб:
Весь день – разговоры хохлушки с татаркой,
А ночь напролет – их назойливый храп.

Приходится с нудным соседством мириться,
Ведь возраст и пол – разве их тут вина?
Что ж, завтра покинешь ты эту больницу,
Экзотики здешней хватило сполна, –

Над веной еще до сих пор гематома.
Но худа, как водится, нет без добра:
Зато ты на опыте личном знакома
Со всем, что освоила как медсестра.

Истории этой осадок печальный.
Но в жизни всё к лучшему – и, может быть,
Теперь, после точки такой вот прощальной,
О городе меньше ты станешь грустить?

Всего через месяц начнется другая –
Волнующая, незнакомая жизнь.
А завтра, наш корпус с утра покидая,
С улыбкой на миг на него оглянись!

Ведь связано с ним и хорошего много.
Я буду тебя всякий раз вспоминать,
Сюда добираясь знакомой дорогой,
Чтоб сесть за компьютер стихи набирать.

Здесь мы завязали знакомство в апреле,
И снова здесь – в первые августа дни.
Вот круг и замкнулся. Как дни пролетели!
Но все-таки благо, что были они.

Есть в памяти нашей особая сила –
Добро сохраняя, отбросит всё зло.
И как же для сердца действительно мило
Всё то, что сдружило и зря не прошло!

1 августа 1995


     III.  По рассказам о студенческой картошке

Раньше – не думал, теперь – сожалею (серьезно!),
Что не участвовал я в эпопее колхозной.
Но обо всем, что не видел я собственным глазом,
Можно узнать по твоим оживленным рассказам. 

Если бы время вернуть! Я бы счел за награду
В августе давнем попасть с вами вместе в бригаду.
Вот бы где бил вдохновенья источник, и вволю   
Я накатал бы стихов на картофельном поле.
Лени и праздности ропот мне был бы неведом,
Лишь бы меня за труды наделяли обедом,
После которого я, позабыв о поклаже –
Ведрах, лопатах, мешках, – загорал бы на пляже.

Вечер настанет. В бараке, на вольном ночлеге,
В память прошедшего дня накропал бы элегий
И, к прославлению новых прекрасных знакомых,
Пухлых блокнотов извел бы я свод многотомный.

А дабы дни удержать эти памятью въяве,
Каждый момент стал бы поводом для фотографий,
И среди пестрой ватаги, такой разночинской,
Красочней всех бригадир – Александр Волынский.
Мне подловить удалось бы, возможно, минутку,
Как он являлся с утра, объявляя побудку,
Вас вырывая из царства ночного комфорта,
Слыша в ответ пожеланья проваливать к черту.

Вижу всё как наяву, под направленным светом.
Ты рассказать превосходно умеешь об этом!

Мы на балконе сидим, говорим увлеченно,
Прячась от солнца слепящего в тень за колонной,
Изредка слух обращая к движенью в палате.
Лучик пригрелся на блеклом больничном халате.
Взгляд твоих глаз, за пушистой ресничной каймою,
Светится чистой и радостной голубизною.
Вдруг обернешься, и шея склоняется гибко,
А на губах то и дело мелькает улыбка.

В сторону нашу с балконов уже любопытно
Смотрят больные. Тебя за колонной не видно,
И белизна моего их смущает халата:
С кем здесь так долго беседует доктор усатый?
 
Ах, я не доктор! Я просто использую льготы –
Те, что фамилия в корпусе этом дает мне,
И, чтоб воистину в самой народной больнице
Не было скучно тебе целый день находиться,
Я, мимо всех медсестер прошмыгнув коридором,
Сколько умею, пытаюсь занять разговором,
Слушая твой колоритный рассказ с восхищеньем
О незнакомых мне прежде веселых мгновеньях,
Сильно жалея, хоть это теперь уже поздно,
Что не участвовал я в эпопее колхозной.

2 августа 1995


                IV.  Вечер в палате

Заветный час больничного обеда!
Капустный суп, пюре и бок куриный,
Стакан компота. Вы не привереды
С соседкой, если вкусно всё, Марина.

Взаимопониманье между вами –
Негласное, но, безусловно, в силе:
Пшеничный хлеб, нарезанный ломтями,
Вы поровну без спора поделили.

На тумбочке твоей бутыль большая
Стоит с отваром из коры дубовой.
Глотками понемногу отпивая,
Ее до дна ты осушить готова.

В палате тихо и светло. Открыта
Дверь на балкон для дуновений ветра.
Приятного желаю аппетита!
Да, кстати бы с едой принять таблетки.

Буфетчица, палатное окошко
Приотворив, стаканы собирает:
«Вы ешьте, ешьте!» А потом немножко,
После еды, вздремнуть не помешает.

Как хорошо – в полупустой палате
(Где разом после выписок свободно),
Калачиком свернувшись на кровати,
Чуть-чуть поспать легко и беззаботно.

Во сне слегка подрагивают веки,
Но тихо равномерное дыханье.
Какая нега в спящем человеке,
Невыразимое очарованье!

Как золотисто высвечены прядей
Витки на фоне наволочки белой!
Под мягким одеялом на кровати
Пусть нежится в блаженной лени тело.

А луч, уже клонящийся к закату,
Сквозь зелени раскидистые кроны
И сквозь окно тайком проник в палату
И слился с общей тишиною сонной,

Заботливым, безмолвным санитаром
Простерся он в укромной панораме
Над склянкою с коричневым отваром,
Над сложенной страницей со стихами.      

Дремотных грез ничто не нарушает.
Под веки проникает свет неярко.
Балкон пустует. Лишь во сне вздыхает,
По временам ворочаясь, татарка.

Что слаще забытья после обеда?
Какая роскошь в сладком усыпленье!
И чья-то под балконами беседа
Вплетается в туманные виденья.

Вдвойне приятно, отдохнув, проснуться
От шума, что сознанья достигает,
И грациозно-томно потянуться,
Покамест явь опять в права вступает,

И, взглядом по большому циферблату
Часов наручных вмиг скользнув привычно,
Увидеть: вечер вкрадчиво в палату
Вошел – и ужин близится больничный.

Удобно разместясь на табурете,
С перил балкона свешивая руку,
О, посмотри же, как в закатном свете
Меняет очертания округа,

Как август, живописец благодатный,
Уже разводит охру понемногу.
И в этот летний месяц предзакатный
Пора тебе готовиться в дорогу –

В старинный город над широкой Волгой,
Для жизни новой, радостной, желанной.
Взгляни вокруг! Пусть в памяти надолго
Запечатлится этот образ странный

Прекрасного вечернего покоя,
Неспешного течения мгновений,
И тихий парк, застывший пред тобою,
Завороженный тайной светотени.

Ты провела здесь время не напрасно,
К тому же сможешь убедиться скоро,
Как тихое спокойствие прекрасно,
Когда начнутся хлопоты и сборы

Перед отъездом в дальнюю Самару.
Тогда предстанут вновь, как на ладони,
Больничный сонный парк, и корпус старый,
И долгий летний вечер на балконе.

2 августа 1995   


                V.  На память о больнице

Вечер на исходе. Угасают краски.
Августовский сумрак пробует с опаской:
Можно ли ночлегом тихо разместиться
В парке под стеною корпуса больницы?
Разлилась прохлада. Летний воздух сонный
Легкими волнами затопил балконы.
Облако пылает заревом стыдливо.
Дуновенье ветра зыблется лениво,
Вызывая в листьях слабое мерцанье,
Словно скрытой жизни ровное дыханье.
Солнце на закате. Вытянулись тени.
Каждый миг редеет их переплетенье,
Робко отступая и совсем теряясь,
В сумеречной дымке плавно растворяясь.

В этот час в палате, может быть, устало
На кровати лежа с номером журнала,
О «Yello» заметку пробегая взглядом,
Слушаешь вполуха разговоры рядом
Набожной соседки, мысли из Псалтыри:
Как избегнуть бедствий в этом грешном мире,
Как от сатанинской злобы и ловитвы
Уберечься чтеньем пламенной молитвы.
Верующий словом Божиим спасется,
Всё ему в итоге на суде зачтется.

Бабушки-соседки слушают, кивая,
Знаки одобренья изредка вставляя.
Вдруг в их благочестье врежется так странно
Шум, что учиняют сверху наркоманы.
Что там? Видно, дозы не хватило или
Личные запасы вновь не поделили.
Это вечно к буйным выходкам готовый
Люд широкоскулый и бритоголовый.
Где еще их столько увидать случится
Вместе? Лишь на зоне да у нас в больнице

Вот где нашей смутной жизни отраженье,
Праведных и грешных пестрое смешенье.
Резкие контрасты, яркие оттенки:
Вера с богохульством – рядом, через стенку.
И, чтобы конфликты не пылали остро,
На постах не дремлют бойкие медсестры,
Ибо, уклоняясь от работы пыльной,
Где-то ночь проводит врач любвеобильный,
Да притом спиртному не дает потачки –
И к утру вернется чуть не на карачках.
Кое-как поддержан медсестрой дежурной,
На кушетку грузно рухнет в процедурной
Головой соловой – тяжким сном забыться.
Вот какие кадры есть у нас в больнице,
Вот она какая, наша медицина!

Всё вблизи теперь ты видела, Марина,
В щедром совмещенье смеха и печали.
Сколько впечатлений нынче за плечами!
Чем неоднозначней опыт, тем полезней.
Плюсы есть, выходит, даже у болезни?
Значит, не такое уж и зло – больница,
Если иронично к жизни относиться?
Пусть не вызывает чувства огорченья
Это небольшое, в общем, приключенье.   
С кем, как говорится, в жизни не бывало?
И, хотя казалось тягостным сначала,
Память сбережет лишь светлые мгновенья.
Вот мораль какая у стихотворенья.

3 августа 1995