Ехала карета

 К годовщине памяти Николая Яковлевича Мережникова.


Карета едет среди лета,
Скрипят ее рессоры,
И яркой  зеленью одеты
Поля,  леса и горы.

Ручейки вокруг звенят,
Распевают птицы.
Это вышли на парад
Зайки и синицы.

А рессоры скрип да скрип,
На пригорке видишь гриб,
У сосны  черничку,
В небе ясном птичку.

Разговоры, разговоры.
Продвигаемся нескоро.


Как-то раз ехали в карете Николай  Яковлевич Мережников и Николай Васильевич  Ганебных.

Это я  вчера  взял  в руки книгу,
Читанную-перечитанную,
Хорошо знакомую,
и опять обрадовался.
Книжка хорошая, 
      называется
            «Ехала карета»
Оглянулся, рядом в карете
Николай Яковлевич Мережников сидит,
            книжкин автор.

Ну, мы и разговорились.

Весело едем.

Ветерок веет, колесики поскрипывают,
То ли колеса у кареты  посвистывают,
То ли это в часах шестеренки жужжат, позвякивают
А может быть, это  дождик на крышу кап-кап- кап-кап…
Выглянул я из кареты – нет дождя!

Нет дождя,  при ясном солнышке,
Нет дождя-воды, нет воды  на  донышке,
Дорога суха-пуста,
   ни вороны,  ни куста,
Даже рыбьего хвоста
           нету!

Обживаем мы  карету.
Кому  заяц  первый друг,
Выходи скорей на луг!

Встала карета!
И вот -
С первой страницы
Рожь колосится,
Парень по полю идет,
Коржик беленький несет,
Коржик белый, булочку
По буеракам, да по закоулочкам
Вот послушайте!


Вот как Николай Яковлевич  нам об этом  рассказывает:


«Нес я брату коржик,
в ивовом  лукошке.
А сказать по правде,
нес ему лепешку.
Ух, как он обрадуется:
лепешка-то сдобная!
А сказать по правде,
мне бы ее попробовать.
Думал я, подумал –
и откусил малость!
А  сказать по правде,
лепешки не осталось.
И с пустым лукошком
Заспешил я к брату.
А сказать  по правде,
повернул обратно».

- Николай  Яковлевич,
это так же,  как  про Красную шапочку:
Напекла матушка пирожков и велела отнести их бабушке!...

- Ну, ты молодец!  Тут не так, однако.
Нет  в книжке печальных историй.
Ты ее  читал?

-  Прочитал. Не на один раз прочитал.
-  А ну, расскажи!

Вот:

«Шмель
мохнатый
стукнет в раму –
мне от  луга
Телеграмма.

Сядет
Птенчик
На крыльцо –
Мне от рощи
Письмецо

Стрекоза
Влетит в
В калитку –
Мне от озера
Открытка.

-Где ты?
Ждем тебя с утра.
Начинать  игру
Пора.

Я
Ответ им не пишу.
Я к ним сам
Скорей спешу».

- Ну-ну,  Николай Васидьевич!  Не спеши! Из кареты-то на ходу не выпрыгнешь!
- Ну что Вы, Николай Яковлевич!  Я с Вами до последней страницы  книги!

Вот прочту еще:

«У меня весной
лицо -
Как кукушкино
яйцо
И, конечно, от девчонок,
Мне весной
Проходу нет.
- Кукушонок!  Кукушонок! –
То и дело
Слышу вслед.
А бывает и такое:
Просто кликнут вслед:
- Ку-ку!
Ну, нигде весь день покоя:
Что с того, лицо рябое!
Не сидеть же
На суку!»

- Николай Васильевич, вспомнил я про свои веснушки в детстве, вот и написалось.
- А у меня, Николай Яковлевич,  в родне  старые бабушки были  такие, все лицо в рябинах-оспинах… Дальняя родственница, Евдокия  Евграфовна, да соседка, через дом от нас… Вот мое стихотворение:

Под окном стоит рябинка,
В доме бабушка живет,
Крутится в избе пластинка,
Замечательно поет.
Про кудрявую рябину,
Про парнишку- паренька…

Эх, родная половинка
Схоронила старика.

На лице ее рябины,
Видно, дрозд рябинник жил,
Вспомнишь бабушку Арину,
Сам-то  тоже старожил…

- Нет,  уж лучше к книжке вернемся. Еще вот вспомнилось из Вашей  книги:

«Лучше можно,
Чем нельзя.
И не мостиком – по жердочке,
И не вверх, а вниз глаза,
Во весь рост, а не на корточках.
Лучше, лучше, лучше луч!
Лучше лучше всяких туч!
Лучше солнце,
Лучше лето, И не то, а это, это!
А уж летний мягкий луг –
самый лучший,
Самый друг.
А что рядом с ним  лесок -
Припасай туесок!
Лучше лес,
В лесу полянка,
Земляничная делянка.
На делянке той искринки –
Словно лучшие лучшинки!
Значит, лучшего лучшей,
Перейти через ручей.
Лучше лето,
Лучше я –
По ту сторону  ручья!»

- Николай Яковлевич, в  Вашей книжке  главная загадка, которую никак не разгадать Как это Вам удается быть в однои тоже  время и восьмилетним, и десятилетним  мальчишкой оставаться. Судя по книжке, это так. Вот мне тоже очень много лет, а  босоногим мальчишкой  по лугу  бегать мне не удается.  Как Вы умудряетесь?
-  А не  надо думать,  сколько тебе  лет. Их всегда столько, полстолька и  четверть столька. Главное, задержаться на миг, оглядеться, и оказаться на той стороне ручья, где твое детство, взойти на ту горку, где твоя зрелость, пойти по той тропинке, что к твоему дому ведет. Вот о том, что  такое память наша

«Продается шкаф с котом.
Шкаф с котом,
А кот – с хвостом.
На шкафу  лежит он тучей,
Темно-дымчатый,
Дремучий.
Шкаф из  дуба
Ну а кот,
Самый тот,
что под дубом этим жил,
По златой цепи ходил.
Продавец на весь базар
Рекламирует товар:
Что ему, де, нет цены
Как предмету старины.
Кстати, вот и покупатель.
Посмотрел и ахнул:
- Вот
Красотища! Настоящий чудо-кот,
Кот-котище!
Хоть бесценна красота,
Дам вам цену за кота.
Продавца он озадачил,
Так  сказав -
- Я коту вам дам
в придачу
этот шкаф!
Покупатель: Что вы, что вы!
Мне не нужен шкаф дубовый,
У меня есть дуб и цепь
Золотая,
Лишь такого мне кота
Не хватает.
Всем доволен я вполне –
Не хватает сказки мне.!»


- Николай Яковлевич, опять то же , сперва Красная шапочка, а теперь кот ученый!...
-А чем  еще жива литература? Сказками, прибаутками и великими именами.  И ты тоже Пушкиным живешь. Ну-ка любимое из Пушкина...
-  Прочитаю то, что из школы помню?
- Конечно!   
.
«Горит восток зарей холодной,
На поле шум работ  умолк.
С своей волчихою голодной
Выходит на дорогу волк.
Его почуя, конь дорожный
Храпит, и путник осторожный
Несется в гору во весь дух.
На утренней заре пастух
Не гонит уж коров из хлева.
Поутру молодая дева,
Прядет, и длинных друг ночей
Горит лучинка перед ней!


- Ах, Николай Васильевич!   Все так, только  на нивах шум работ умолк, С своей волчихою  гододной … и так далее …Но еще ошибочки есть. На утренней заре пастух Не гонит уж коров из хлева, И в час полуденный в кружок Их не зовет его рожок. Вот как написано у Александра  Сергеевича! Чего это у тебя дева  с  утра лучину жжет!
- Да, остается смущенно умолкнуть.    Век учись…
- Ну-ну, без продолжения!  Про шкаф ты прочитал, а не можешь ли теперь про трех котов?... Приятно свое послушать, когда другие тебе читают.
- Пожалуйста!


Три кота
На рояле
Катались.
Восхищались,
Лапы кверху воздев.
Три кота
Наслаждались ездой:
- Красота!
- Распрекрасный рояль!
- Лакировка! Отделка!
Ну, а все -таки жаль,
Что колесики мелки.
- Эх,  такой бы карете-
Да приличную скорость!
Размечтались коты
О великих просторах.
Но пришел композитор
И крышку откинул –
И рояль зазвучал
Изнутри, из средины,
Из своей сердцевины.
Изумились коты:
- Что за блажь!
В балалайку зачем
Превращать экипаж?
Нет, чтоб сесть
Да на зависть другим прокатиться,
Сбоку он почему-то
Решил приютиться.
Лучше б нас попросил
Постараться хозяин,
Мы бы дали получше концерт:
- Мяу!
- Мяу!



Понимаешь, Николай Васильевич, люди, особенно детки  большие и маленькие, видят мир иначе. Это для нас земля -   шар, а для них  земля - без конца и края, им неизвестен Тихий океан,  они просто видят берег и море, за которым вот здесь кончается земля, терра  инкогнита. Так и остается терра  инкогнита.  И  ненавязчиво  поэзия зовет к тому, чтобы этот мир  вы   раздвигали, наполняя его  красотой и  добротой. 

Около калитки
Жили две улитки,
Жили  две улитки
С пятого числа.
Жили и не знали:
А в какие дали
Эта вот калитка 
Их бы увела.

Но однажды ветер
Распахнул калитку
И суказал  улиткам:
- Можете  идти
И сказал улиткам6-
-Мир широк и светел.
Пожелал улиткам
Доброго пути.

Но улитки:
-Кто ты?
Но улитки:
-Что ты?
Но улитки:
Кто ты, кто ты?  Как же так?
Это ж невозможно,
Надо ж осторожно,
Надо же надежно
Сделать первый шаг
Нет уж, нет уж, нет уж…
Утянули  рожки,
Усики и ножки
В панцирь костяной.
-Нет уж, нет уж, нет уж.
И сомкнули створки,
Опустили шторки:
Ни за что не ступим
Из избы родной.


  Мир в книжке наполнен всякими неожиданностями:


Разговоры с комаром
Не кончаются добром.

Пожужжать такому мало
До тебя б добраться жалом

Ты ему и то,  и это. –
Ни к чему ему  советы!

Знай, зудит незваный гость.
Знай,  пронзить готов насквозь!

Как терпенью  тут не лопнуть,
Как ладонями не хлопнуть!

Пусть он мошка – не гора,
А ведь жалко комара.

Так и  сгинет, бедненький!
Жалко собеседника…

Разговоры с комаром
Не кончаются добром.



- Николай  Васильевич, а  свои стихи почитай-ка!
- Да, это вот я  написал.

У  вас
  есть дома
      попугай?
Талантливая птица!
Веселье
   льется  через край,
Всласть птица веселится.
Мой попугай
  такой смешной!
Он повторяет
   все
     за мной.
Все то же
   делает,
        что я.
Мы  - закадычные друзья!

Вчера повздорили мы с ним
И до сих пор не говорим.

Звонит по утру телефон.
Его как ветром сдуло.
Куда запропастился он?
А он в углу, под стулом!
Запрятал трубку под крыло 
И говорит- «Алло, алло!»
- Вы Вову можете позвать?
  Коровкин Вова дома?
А ог в ответ:
   - Что тут скрывать,
     Мы с Вовой незнакомы!
     А Вы попали не туда,
     Здесь детская больница.
     Вы не желаете у нас
     Немного  иодлечиться?

Вот снова телефон звенит.
Звонят отцу с завода,
А попугай им говорит:
- «У вас отключат воду!»

Звонок, и попугай кричит:
«Пожар!
      Скорей спешите,
Упали угли из печи,
Нас с Вовой потушите!»

На том конце гудит отбой.
Приятель бросил трубку.
Похоже, что разбойник мой
Придумал зую шутку.

У вас
  есть дома телефон?
Смешливый попугай?

Когда звонит ваш телефон,
Сам другу отвечай.

Не отвечай как попугай
Звонящему народу
И понапрасну не пугай
Директора завода.

Ведь говорить так
стыдно,
    и глупо,
            и обидно!


И еще одно, можно?

Мне купили черепашку,
Принесли сегодня в дом.
Словно маленькую  чашку
Повернули кверху дном.

Панцирь есть у  черепашки,
Твердый каменный металл.
На спине смешные бляшки,
Я их  все пересчитал!

Буду я любить животных,
Познавать животный мир.
Вы не знаете животных,
Подходящих для  квартир?

Николай  Яковлевич,  поэтов детских много.  Агния Барто, Сергей Михалков со своим «Дядей Степой». А какое свое детское стихотворение  вам кажется наиболее  удачным?
- Ну, об этом, Николай Васильевич, пусть судят сами читатели.
- И это правильно.
Можно, в заключение  я прочту самое-самое  серьезное из Вашей книги?

Жил да был Пупырышкин
Его не любили.
Жил он в доме один,
Ездил в автомобиле.
Кошелек у него был пупырчатый,
А портфель у него был бугорчатый.
Нос у него был пузырчатый,
А лоб – гармошечно-сборчатый
Место, где жил он,
Было бугристое,
а болото, где жил он, было  волнистое.
Путь, которым ходил он, было все в выбоинах,
А ручей, из которого пил он, было все в вымоинах.
Дом, в каком пребывал он, было все в выпуклостях,
Дым, который извергал он, было все в выклубостях.
Так как же жить ему теперь, нелюбимому,
Ну и как тут не стать   нелюдимому.


Вот Вы, Николай  Яковлевич Мережников,  никогда таким не были. Обаятельный, разговорчивый, улыбчивый.
Спасибо Вам за эту поездку!

Ну вот, и доехали!