Три письма другу

Здравствуй, друг! Спешу тебе сообщить,
что в Москве – дожди. Но нам не впервой…
Мы из лета тут, да  - в осень, в ощип.
Клён с утра всё тыкал красной листвой.

И берёзы, друг, желты. Я к тому,
что я осень, как и лето, люблю.
И тебя, мой друг, хоть ты и в Крыму.))
Отдыхай. С ответом  не тороплю.
 
 P.S. Да, вчера мне снился брат, но не сам…
Вроде друг его… Не помню я имя.
Он при церкви сам, и ряса, и сан,
облака над ним и два херувима.

А меня отводит, как бы, в сторонку,
там приёмник брата, ручка, тетрадь.
Для чего? Брат говорил: « Для сестрёнки…
Чтоб она не разучилась летать.»

Крутишь это, ловишь волны и – кнопка.
И летаешь… Пробуй! Чур, никому!
… Вот и всё. А мне дружок, как-то знобко…
А к чему приснилось, я не пойму.

Отдыхай. … Я всё же ночью летала.
Пролетала над палаткой твоей.
Но будить тебя, поверишь, не стала,
хоть летать вдвоём в сто раз веселей.

            ***
Здравствуй снова! Как ты там, милый друг?
Море тёплое, небось, ну и ладно.
А у нас сегодня очень прохладно,
холоднее чем вчера. На ветру

листья кружатся. Краси-и-иво… Но рано.
Ну, как есть, ещё погоде пенять…
Знаешь, как разнылась давняя рана?
Я о брате всё… Мне трудно понять,

что ж он сам-то не летал. Или вместе б…
Этот друг его, да тот, что при церкви,
ну, ты помнишь, ряса, сан – честь по чести,
но по общим, не прописанным, меркам

не на месте, будто. Джинсы, часы…
Он не стар, но весь седой, словно иней.
И улыбка, как у брата, усы...
На запястьях, веришь, нет - пара линий…

Он же раньше вместе с ним потреблял.
Я ни разу, правда, с ним не встречалась.
Помню только, был какой-то вокзал.
Я искала их по залам вокзала.

«…Мы тогда с ним заодно протрезвели.
Брат твой друг мне был, каких не бывало.
Он не мог жить в человеческом теле.
Крылья, знаешь ли… Ты разве не знала?

Это он меня привёл, как собаку,
и оставил на пороге у Бога.
И сказал: "Отсюда больше ни шагу!
Мне пора. Мне здесь осталось немного…"

И ушёл. Совсем. А я тут прижился,
как собака поначалу, всё верно…
Он, то снился мне, то светом лучился.
… Извини, сестра, пора мне к вечерне.»

Вот такие вот дела, друг сердешный.
За спасителей иного калибра,
и за крылья надо б выпить, конечно.
Но не тянет что-то больше, спасибо.

Я, и так-то, никогда не хмелела,
после смерти брата - вовсе без толку…
Ты вернёшься только через неделю.
Отдыхай, а я тружусь, аки пчёлка.)))

                ***
Здравствуй, друже! Уже через два дня
ты приедешь. Всё равно я пишу.
Этот круг не отпускает меня.
Да и я ведь из него не спешу.

Всё про братниного этого друга...
Он погиб, ты понимаешь, недавно.
Я сама тут, словно пони по кругу.
А тебе, со стороны, и подавно.

Как случилось... Если хочешь, я - кратко.
Я подробностей, конечно, не знаю.
Помнишь, в церкви была брата тетрадка,
как ты любишь, в клеточку, голубая.

Мне её прислали по почте,
по обычной почте, почте России. 
Я вчера была весь день на работе.
Мать сказала, двое пить попросили.

Она воду по стаканам и - к двери.
Ну, минута, может, две, но не боле...
Их и след простыл. А белые перья -
на полу, и бандероль - прямо в холле.

Там, тетрадка эта, вся - с именами, 
не по алфавиту даже. Скажи,
почему свеча дрожит временами?
А напротив каждого - "жив".

И приписка от руки друга: "Чудо,
ты морской закон семьи не забыла?
Кто остался, тот и моет посуду)))
Кто остался? Только ты..."  Знаешь, милый,

там ещё -смешное, мелко: " Бригада!
Это - не чихнуть, утереться...
Продолжай, сестрёнка... Ладно, мы - рядом.
Если что, то слушайся сердца..."

Что ты думаешь, полковник запаса?
Ты морской закон семьи знаешь? Знаешь.
Речь об ангельском, идёт, Центроспасе.
Ты в бригаде, друже, смекаешь?))

Жду тебя, и не сомневайся.
Загорел, наверно. Хочешь прикол?
Я теперь свою не чувствую боль...
Улыбаешься? Ок, улыбайся!