На грани мира восьми измерений

Азазелло (громогласно объявляет):
- Мессир, кони и ладья готовы для увеселительной прогулки, которой вы желали завершить день рождения Маргариты Николаевны.
http://www.stihi.ru/2019/08/31/7435

Воланд:
- Благодарствую. Однако, господа коллеги по консилиуму, что наша находка, пациент Понырев?
Коровьев:
- На грани. Но транспортабелен. Блуждающие многофакторные импульсы в мозгу требуют векторно упорядоченного поля. Как минимум томографического сканирования. В стационаре.
Понырев (словно очнувшись):

- Пресс для сборки карданных валов "Голиаф"
угрюмо ждёт своего Давида для замены подвесных подшипников.
Шар летит из пращи и свистит "Slave To Love",
словно мяч с подачи в штрафную с левой полузащитника.
Если компьютера мнение Вас не устроит,
всё же стоит подумать о том, почему он это рекомендовал.
Снова проснулся конвейер под драйвером "К Трое".
В море Нептун собирает на стенде огромный девятый вал.

Воланд:
- Понятно. На грани, но транспортабелен, говорите? Отправляем.
Азазелло:
— Подать коней и ладью!

(далее Всадники Ночи летят над бездонным омутом Вселенной. Чуть поодаль плывет ладья из зеленовато-лунной латуни, скользит по гребню стремительного космического течения. На носу ладьи стоят Мастер и Маргарита. Ивана не видно, он уложен, привязан ремнями к каталке. Скорость потока нарастает. Цвет его из черного переходит в пепельно-кровавый. Бурунный след ладьи подобен морозному рисунку на рубиновом стекле, только свет идет изнутри рисунка, а само стекло плотное-зыбкое-окутывающее, и какие-то жадные, гибкие конусы — наподобие земных вулканов — только уже полупрозрачные и — кратерами вниз, тянутся к ладье серыми раструбами.

Вдруг призраки мира восьми измерений исчезают. Разом оборвалось в груди ощущение стремительного полета, словно путники попали в глаз бури — это ладья вслед за всадниками нырнула в один из смерчей-конусов и зависла над огромным деревом, безлистым, с голыми темно-коричневыми ветвями. Точнее — над кроной дерева, ибо мощный ствол его уходил куда-то вдаль, словно терялся в других измерениях пространства-времени-и... чего-то еще, чему имени нет на языках землян.

Желтая капля на одной из веточек дерева оказалась небольшой теплой звездочкой, а смутное облачко вокруг нее — демоном. Демон парил, широко раскинув крылья, правое — черное и левое — белое. Неподвижно — летел, к плечу прижимал альт и тихо водил по нему смычком. Мелодия, светлая и гармоничная, бурлила изнутри какой-то тревогой.

Ладья проскользнула сквозь туман над темным крылом и повисла в беспредельности за спиной демона, над спиной и в то же время — в тени крыла. И стало видно, что сердце демона это маленький пульсирующий бело-голубой шарик, а крылья на самом деле более сродни хвосту кометы, головой которой и был этот, родной Мастеру и Маргарите, шарик.

Слышен прерывистый от сдерживаемого гнева голос):

Левий Матвей:
— Дальше — ни шагу!

(Левий Матвей стоит лицом к Всадникам Ночи, раскинув руки, словно прижавшись спиною к невидимой стеклянной стене.)