О берлоге

Осознав на линии соприкосновения
то, что было искусно укрыто в сути
причины Иоанового откровения,
я вдруг почувствовал, что меня конкретно мутит

от каждого предложенного мне из тьмы словца.
Тьмы, совсем не той, одушевлённой началом,
которая сопровождала действия Творца
до того, как музыка смерти зазвучала.

Я говорю о тьме, растворенной в лучах света,
и скрывающейся под удобной личиной
универсального в своём комфорте ответа,
столь любимого богатыми мужчинами.

Тьме, убеждающей слепых в том, что они зрячи,
и вполне спокойно могут себе позволить
воспринимать происходящее здесь иначе,
чем те, кто изначально попадал в неволю.

В ней легко помещается мир сладких иллюзий.
Иллюзий, предназначенных спящим уродам,
не теряющимся при очередном конфузе
на стыке необходимости и свободы.

И для этой тьмы уже совершенно не важно
есть ли у входящего в неё свой фонарик,
если он не вякает о делишках подстражных,
понимая, что здесь - или труп, или нарик,

или изнасилованный за истину педик.
Выбор, как водится там, на плахе, не очень,
и явно не располагает к пустой беседе
о кошмарах, что людям старик напророчил.

И в нём точно нет базовых элементов драмы,
выжимающей из невидящих глаз слезы
специально для настроения внутри храмов,
куда, как бают, зайти никогда не поздно.

А я не хочу покупать прощение свыше,
баюкая совесть возможностью додышать
до того времени, когда меня здесь услышат,
и поймут, что это было не сердце, - душа!

Да-да!
Именно та душа, за которой пусто
бывало, ужасно, больно и непонятно.
Её, беднягу, сжимали до жуткого хруста
чьи-то с виду нежные пальцы многократно.

Сжимали, чтобы выдавить себе мира каплю,
подумав вдруг, что душа моя - панацея
для тех, кто грабит других, другими ограблен,
именно так понимая теодицею.

А ведь на самом деле оправдание Бога -
это не шанс на отпущение для кого-то,
а всего лишь своя собственная берлога-
укрытье, пока на тебя идёт охота.

И в нём можно спрятаться и хоть чуть отдышаться
после этой непрекращающейся гонки.
А может быть даже и навсегда там остаться,
пусть не медведем, а маленьким медвежонком.

 Ведь каждому - каждому! - здесь нужно спасение!
Кому - от себя, кому - от врагов постылых,
кому - от ближайших, кому - от забвения.
Причина - не суть.
Главное - чтобы укрыла.

Поэтому я и тащу признаки тления
к Нему в образе осмелевшего вдруг тюти,
осознав на линии соприкосновения
то, что было искусно укрыто в сути.