Ты живёшь на раскрытой ладони

Ты живёшь на раскрытой ладони,
Мой придуманный книжный герой.
Извини, не Ван Дамм, не Сталлоне
И не гений, живущий игрой.

Ну прости, что порою охота
Разорвать в клочья серый твой быт
И бросаю под танки с пехотой.
Ты живой? Попрошу без обид…

Вот, послушай, какая задумка…
Не спеши говорить "не могу"...
Старый дервиш, холщовая сумка
И идёшь босиком по песку.

Солнце щурит глаза в любопытстве
На причудливый след твоих ног,
Ты идёшь, славя небо за пытку,
Ниспославшее жгучий песок,

Докрасна раскалённых барханов,
Беспощадною Руб-эль-Хали.
Вдалеке от путей караванных.
Благославен был щедрый халиф,

Отпустивший любимого сына
Отыскать погребённый Ирам,
Слыша сердцем призыв муэдзина
С минаретов у стен аль-Харам.

— Ты найдёшь, суфий, лишь твоё имя
Славят люди все, издалека,
Говорят, что ты слышишь пустыню,
Говорят, что ты видишь века.

Закружись в странном дремотном танце,
Поднимая ногою пески,
Пусть откроют тебе свою тайну,
Есть ли повод отцу для тоски.

Слушай, что принесут тебе ветры,
Слушай шорох, тих словом песок.
— Говори, слышал добрые вести?
— О, халиф, жив, здоров твой сынок,

Он нашёл, что искал в подземельях,
Но доверил дорогу пескам
И Аллах ему жизни отмерил
На три дня, дав с водою кунган.

— Отыщи его мне, Волк пустыни.
Не дай, нашим пролиться слезам,
Не останутся руки пустыми,
Возвратив к нам, на радость глазам.

Два заката, ты шёл по барханам,
Видя древностью брошенный сад.
Говорили с тобой, как с бурханом,
Тени древних погибшей Аад…

Он лежал на чалме, без движенья,
Солнце жадно припало к губам,
Ожидая последних мгновений…
Лишь глоток… , святы воды Замзам…

— Что ты видишь?
— Учёного мужа,
Отыскавшего древний Убар
И оазис с зелёною лужей.
— Отнеси его в тень, аватар.