Портрет жены художника

В КАФЕ  БЕЗАЛАБЕРНЫХ НА УЛИЦЕ ФОНТЕН, 16-БИС

                «Я могу пить, не опасаясь, ведь мне, увы, не высоко падать!»
                Граф Анри Мари Раймон де Тулуз-Лотрек-Монфа

Рельефны ноги у Лулу,
а ночь спела и безразмерна.
Да что Лулу, здесь на углу
сто шлюшек вышло на маневры.
В кафе за столиком Анри
углём рисует на салфетках
ребенка в парке Тюильри,
охоту, лошадей, левретку,
бега, где так невмоготу
от злых смешков аристократов,
портрет Жюстины Дье в саду,
бордель, бродячих акробатов,
как на Монмартре фонари
в каштановой двоятся гамме,
себя - усатого Анри,
но с полноценными ногами
(Лулу полюбит и таким
всего за пару жалких франков),
натурщиц юных и нагих,
Ван Гога и друзей-подранков,
девиц, танцующих канкан,
мадам Пупуль за туалетом,
и постаревшую маман,
прогулку  позапрошлым летом
на яхте масти пьяной сливы,
что в такт со временем плывет
по Аркашонскому заливу,
увы, не задом-наперёд.
*** 

Дом на Песковатиках (Марку Шагалу)

Родился еле-еле, да как смог.
Корыто, хедер, лавка с бакалеей
и полная пригоршня синагог,
и две пригоршни праведных евреев.
И столько же в кармане у отца
засахаренных груш, пропахших рыбой,
в субботу - пол тарелки холодца,
а в будни гречка, хлеб да кочерыга.
Достатка не было, как не было похвал.
Но он, наверно, сверху был ведомым,
и рисовал, и рисовал,  и рисовал,
переживая  войны и погромы.
Потом пришел огромнейший успех,
которого хватило бы не всех,
а снились Белла , Витебск, постный ужин,
отец и  детством пахнувшие груши.

***

КУСТОДИЕВСКАЯ КРАСАВИЦА
  «Худые женщины на творчество не вдохновляют»
                                                                  Борис Кустодиев

Проведя 15 лет в инвалидном кресле, Кустодиев написал в этот период свои самые жизнерадостные картины во многом благодаря заботе супруги Юлии

На улицу Введенскую, дом семь*
болезнь пришла некстати, насовсем.
Но Бог и тут, как видно, милосерд -
есть холст и краски, кисти и мольберт.

Купчиха пробудилась ото сна,
богата телом, смотрит с полотна
ленивая бесстыжесть естества.
Пуховые подушки, кружева.
Её мирок округло-белобок.
Мужской восторг. Ирония. Лубок.

Рисуя этих пышнотелых граций
для ублаженья взоров петроградцев,
он был  влюблен по-прежнему в одну,
такую худощавую,  жену...

__________________
*По этому адресу в Петрограде располагалась мастерская художника
***
Портрет жены художника

Позировать хотела в бирюзовом
ампирном,  как Самойлова Брюллову,
себя представив в Стрельне на балу.
Но платье оказалось на полу.
На мне лишь остроносые балетки
пастельной абрикосовой расцветки.
 
Откинувшись, застыла в контрапосте.
Ты колонковой кистью, словно грозди,
размётываешь краски по холсту,
не расплескать стараясь наготу,
которая когда-то соблазняла
твоих друзей-художников.   Я знала
всегда, как ты ревнив (поверь – напрасно).
 
И гении натурщицам подвластны,
и уж, по крайней мере, их тела.
Альков порой - кусочек ремесла,
наш общий вклад в зачатие картины.
Ведь я была тебе гетерой Фриной,
Галой в волшебном мире у Дали,
который, может, с ней и стал велик...