Вальсок

 

    После войны, старики помнят, был у нас в селе  свой самодеятельный театр. Спектакли ставили чуть ли не каждый месяц. Участвовали и учителя, и сельсоветские, и молодежь, и пожилые. Я лично очень любил эти постановки, и в каждой пьесе получал главную роль. А был я тогда молодым и неженатым, в армию еще не ходил.
   Затевал эти спектакли наш избач, то есть заведующий избой-читальней, Иван Царев. И скажу вам, наши постановки славились на весь район, а уж о селе и говорить нечего. Бывало и стар, и млад в клуб бежит, усядутся мужики, понакурят, хоть топор вешай, девчата семечки лузгают, только руками от дымища отмахиваются. Интересно ведь всем: свои доморощенные  артисты играть сейчас будут.
   А все начиналось с читки пьесы. Распределяем, бывало, роли. Помню, решили “Женитьбу” Гоголя поставить. И поставили. Я, как всегда, влюбленных молодых людей играл. И, знаете, не только играл, а и сам влюблялся по-настоящему: в роль, значит, входил. Горячо в любви признавался, на колени падал, руку к сердцу прижимал... А уж если поцелуй по сценарию требовался - тут держись! Зрители ценили это мое искусство перевоплощаться, и, бывало, ладони отбивали на самых волнительных моментах спектакля.
И вспоминаю я такой случай. Решили мы роли распределять. Собрались.Ну, жених конечно, я., Александр Потапов! А невесту кто будет играть? Жена председателя колхоза к нам в кружок тогда ходила. Активная всегда такая была, даже не в меру.
-Я, - говорит, - буду невеста!
А я и скажи, не думая:
-Да, какая же Вы невеста, Анна Ивановна? Здесь вот написано, что невеста должна быть молоденькая, красивая, с ямочками на щеках... А Вы? Где же Ваши ямочки, спрашивается? Да и нос у Вас подгулял!
А она губы надула и ушла. На следующий день вызывает меня председатель к себе.
-В чем дело? - говорит. - Почему моя жена в слезах вчера домой пришла?
Ну, я объяснил обстановку:
-Не обижайся, - говорю, - председатель, но жена твоя для невесты никак не годится.
   А он был мужик умный, и  после этого жене  приказал  слушать режиссера и  мнение окружающих, и играть те роли, какие дадут, и самой в невесты не напрашиваться.
 Однажды влюбился я по уши в одну из наших актрис и влюбился по-настоящему. А была она учительница нашей сельской школы, Наталья Андреевна: небольшого росточку, такая ладненькая, чернявенькая и как раз с ямочками на щеках. Ну, настоящая невеста! Тут не то, что на сцене играть, а и жизнь моя стала похожа на спектакль.
   Подхожу,значит, как-то к нашему клубу, а там  уже кино крутят. Знаю, моя зазнобушка внутри уже. Но увидеться мне с ней никак нельзя - проклятые лапти!  Кто ж в клуб в лаптях приходит? На постановки меня с миру по нитке одевали, а прошла постановка - опять онучи заплетай. Семья наша была небогатая, да и много тогда таких было. И никто особо не плакался, что лапти носил. Но тут другое дело вышло - учительница, ведь грамотная, культурная, а я в лаптях.
Ну, друзья говорят: щас, Сань, как свет потушат, ты и ныряй внутрь да на лавку скорей садись: кто твои лапти там рассматривать будет. Ну, я нырнул и уселся, на свою беду. Да не до кино было, кручу головой - где моя чернявенькая сидит?  Кончилось кино, танцы начинаются.Свет зажгли, я ноги-то в лаптях под лавку прячу. А уходить страсть как не хочется! Вот и досиделся. Заиграл Васька-гармонист вальсок, и подходит ко мне она - красивая, нарядная - и приглашает,значит, на танец. Видно, чувствовала, что мне дюже нравится. А я сквозь клубный пол готов был провалиться. Заёрзал, глазами захлопал. Не пойду, говорю, я с вами танцевать. Сейчас не могу, да и все. Вижу, обиделась она, вспыхнула, чуть не плачет. А я и совсем растерялся и даже разозлился на эту ситуацию.
Садитесь, - говорю, - рядом, Наталья Андреевна. Я вам всё сейчас объясню. Правда, не ушла она, присела. Я ей и начал плести, что не пара я ей - лапотник деревенский. И танцевать нам вместе  вовсе ни к чему, и вообще… Выслушала она меня тогда внимательно, ничего не сказала. А вскоре, после Нового года, уехала из села куда-то в город.
  Прошло, наверное, полгода. Летом поехали мы в город с художественной самодеятельностью. Отпели-отплясали на сцене старого Дома культуры,  кажется, даже место какое-то призовое взяли. Мне тогда снова с миру по нитке одежду собрали - рубаху, пиджак, сапожки новые хромовые. Хорош артист - откуда ни глянь!
И решили мы остаться в городе на танцы  до вечера: танцевальная площадка рядом, в городском саду была. Май месяц, играет духовой оркестр, весело всем нам, деревенским, и радостно оттого, что на смотре в грязь лицом не ударили, оттого, что танцуем на настоящей городской танцплощадке, а не на пыльном пяточке возле нашего клуба, под духовую музыку,  а еще,конечно, оттого, что молодые мы, здоровые, и все у нас впереди.
Вижу, вдруг, стоит моя ненаглядная учительница с подругами и на меня посматривает. Тут я уж не ударил в грязь лицом, щеголем подошел, каблучками щелкнул: “Разрешите, - говорю, - Наталья Андреевна, вас на вальсок пригласить. Не сразу она согласилась, сначала поговорили, как да что. Я рассказал, зачем здесь оказался, и ещё добавил, что, мол, рад ее видеть, скучал по ней сильно...   А она  и поведала , что работает в школе и собирается этим летом  замуж выйти. Сердце мое тогда под каблуком нового сапога оказалось, но я внешне никак не высказал огорчения от ее такого тяжелого для меня сообщения.
-Ну, тогда, Наталья Андреевна, тем более разрешите пригласить вас на первый и последний наш вальсок.
   Оттанцевали мы его, не помню даже как. Пожелал я ей огромного счастья в личной жизни. И после этого больше никогда нигде не встречал.