Здравствуй, Бог!

 Рождественский рассказ.
   Короткий пас - и мяч исчез в широких складках черной рясы отца Мисаила, который, замешкавшись, неуклюже взмахнул руками и едва удержался на ногах. Кто-то из мальчишек  звонко засмеялся. Действительно, забавно видеть монаха, гоняющего с мальчишками в футбол. Но зато в настольный теннис батюшка уже второй год держал в детском приюте «Гармония» пальму первенства и так виртуозно резал в спортзале ракеткой но шарику, отступая  далеко от стола, что отбить его атаки почти никому из ребят  не удавалось.
    – «Двенадцать -  три» в пользу монастыря! –  подводил итог отец Мисаил и, поправив на голове свою небольшую островерхую шапочку в виде шлема, направлялся к выходу.
   Лёшке весёлый батюшка нравился, и он всегда ожидал, когда из-за поворота покажется  белая "Газель", и из неё выйдет отец Мисаил с черным саквояжем в руке.  В нем он привозил в приют свои удивительные подарки  –  крестики, иконки, книжечки, маленькие керамические подсвечники в виде ангела, различные колокольчики...  А еще у  батюшки была большая блестящая золочёная чаша для водосвятия, кадило на цепочках с бубенцами, длинная кисточка, вкусно пахнущие воском свечи…  Лешка одним из первых выскакивал навстречу, и, если удавалось, как награду получал в руки эту не такую уж легкую  чашу. Её  надо было аккуратно занести и поместить на журнальный столик, заранее установленный посреди холла на втором этаже приюта, прямо напротив большой вышитой иконы Христа Спасителя.  Эту икону отец Мисаил подарил приюту ещё два года назад.
Батюшка ловко разжигал кадило, и начинался водосвятный молебен.

  – Господу помолимся... -  все   –  и  дети, и воспитатели  начинали креститься и кланяться. Правда, не всё было понятно из того, что говорил и пел батюшка. Например, вот это: "И весь живот наш Христу Богу предадим…"  Ну, на что сдался Богу тощий Лешкин живот? И что будет делать сам Лешка, если вдруг останется без своего собственного живота с маленьким пупком посередине?  Однажды, набрав смелости, он при всех так прямо и спросил батюшку об этом: "На что Богу  наши животы?" 
  –Какие животы?– недоуменно округлил глаза отец Мисаил. А потом уже, догадавшись в чём дело, долго громко смеялся. Наконец, объяснил, что ничей человеческий живот Богу вовсе не нужен. Слово "живот" означает на церковнославянском языке"жизнь". Богу же мы обязаны своей человеческой жизнью и готовы доверить Ему ее,  так как
Он распоряжается ею и даёт нам все доброе и  хорошее.
Как-то отец Мисаил обратил внимание, что старшие ребята увлеченно смотрели на компьютере в холле приюта неизвестно откуда взявшийся диск с фильмом "Резня в Техасе".  Честно говоря, Лешке совсем не нравилась эта страшная "Резня".  Посмотрев её даже чуть-чуть, он долго не мог заснуть, а ночью ему снились какие-то кровавые дядьки, которые хотели его догнать.  Минут через  пять, батюшка признался, что  ничего  в этом  фильме хорошего нет, и ему с детства нравятся другие,  наши русские мультики, например, "Ну, погоди!" или "Каникулы в Простоквашино". А в следующее воскресенье он и привез  диски с «нашими» мультиками.  И даже целый час смотрел их  и смеялся вместе со всеми ребятами.
  Через неделю  "Простоквашино" ребята знали почти наизусть: "Кто там? Кто там? Это я – почтальон Печкин! Принес письмо для вашего мальчика…" - обхохочешься! А еще Простоквашино было очень похожа на лешкину родную деревню Киселевку. И лес, и дорога под горку, и речка,  и домики... Там, за старой фермой, у Лешки с его другом Димкой,  была своя тайна: шалаш из старого теса и камыша. Шалаш был достаточно большой, в нем помещался круглый стол и обгоревший с одной стороны диван, найденные в бурьяне за фермой. В этом шалаше Лешка летом часто ночевал, и почти ничего не боялся. Случалось это тогда, когда к мамке приходил дядя Толик и они начинали пить. Сначала было весело на них смотреть. Мамка снимала со стенки гитару с розовым бантом и они, обнявшись за столом, пели Высоцкого: про какую-то нейтральную полосу, Зинку и Ваньку, которого все время тянет в магазин... Потом начинали громко спорить и ругаться. Мамка кричала, что дядя Толик, алкаш и инвалид, ей не нужен, что он отравил всю ее жизнь, что она его бросит в этой проклятой деревне и уедет в Москву на заработки, а Лешку отдаст в кадетский корпус учиться на военного. Дядя Толик в долгу также не оставался, доказывая свою правду: если б не ее щенок, то есть Лёшка, он бы, может, взял ее замуж еще в позапрошлом году. А так он никого не собирается кормить на свою инвалидекую пенсию, которую ему дали за то, что он, старший сержант Анатолий Прохоров, проливал кровь под Грозным  и потерял там здоровье. Потом они обязательно дрались,  и Лешка,  храбро  втискивался между мамкой и дядей Толиком. А когда становилось совсем невмоготу, убегал со слезами в свой шалаш на горелый диван. Другу Димке ночевать в шалаше родители не разрешали, но, жалея Лешку, передавали ему через Димку  то молоко, то булку, а то вкусную мясную котлету...
Нельзя сказать, что Лешке в приюте не нравилось. Здесь вкусно кормили и были белыми простыни на кровати. Здесь проходили  весёлые праздничные утренники и давали классные подарки от шефов, отсюда иногда возили их на автобусе в цирк. И воспитатели были добрые - без дела не наказывали. Но Лешке почему-то все время хотелось домой, в свою Киселевку.  И ещё, он сильно хотел видеть свою мамку. И уже совсем перестал обижаться на то, что она в последний раз таскала его за вихры и кричала, что если б ни он, щенок и неслух, то жизнь была бы у нее теперь другая. Это только спьяну у нее такие глюки бывают. А когда она трезвая, лучше ее на свете нет! Она такие классные пирожки печь умеет! Вернее, пирожки на Лешкин день рождения они делали вместе: месили тесто, делили его на кусочки, а потом раскатывали. Лешка очень аккуратно клал в сердцевину будущего пирожка маленькую ложечку малинового или яблочного варенья, сворачивал и, как учила мамка, защипывал края... А дальше начинался «пир на весь мир", с музыкой! Она играла на своей гитаре и пела только для Лешки "Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам, а вода по асфальту рекой...".
 Да и на дядю Толика он тоже не злился. Когда тот был трезвым, то приносил мамке и Лешке дорогое мороженое и рассказывал интересные и страшные истории о том, как воевал в Чечне. Как  получил ранение и попал в плен к боевикам, а потом бежал. А его друга Серегу из Москвы нашли через три дня в кустах мёртвым,  с отрезанными ушами. При этих рассказах Лешка в ужасе хватался руками за свои торчащие уши и крепко прижимал их ладошками к голове...
Лешка тосковал по дому и не знал, как вырваться из этой тоски. Но однажды у него появилась надежда. Осенью, навещавшая его мамка принесла домашние пирожки с вареньем, точно такие, как пекли они вместе. Плакала и говорила, что очень скучает без не-
го, и, может быть, если у нее получится, к Рождеству, заберет его домой насовсем,пусть он только потерпит.
Лешка в ближайший приезд отца Мисаила  выяснил, что Рождество наступит седьмого января, и поспешил к большому настенному календарю, висевшему в коридоре.
Последняя беседа с батюшкой запомнилась Лешке особенно. Обычно веселый, на этот раз он очень серьезно говорил им о том,  что Бог знает и любит каждого человека. И, если Его хорошо попросить о чем-нибудь очень важном, то Он обязательно исполнит.  Но это "что-нибудь" должно быть очень и очень важным и обязательно хорошим.
   Ночью, когда все уже спали, Лешка  пробрался в темный холл, встал перед едва различимой иконой Спасителя, где обычно служился молебен, и зашептал: "Здравствуй, Бог! Батюшка сказал, что Ты все в жизни можешь устроить, как надо. Я, Лёшка Хохлов, хочу попросить Тебя о самом важном... Сделай, пожалуйста, так, чтобы мамка моя, Хохлова Светлана Петровна, перестала пить и забрала меня к Рождеству навсегда домой,   в нашу Киселевку... Я буду хорошо себя вести, и на этой неделе обязательно исправлю двойку по арифметике... А когда вырасту, построю для мамки большой дом и,  может быть, стану батюшкой, чтобы всем-всем помогать..."
Как-то вечером, когда до Нового года оставалось совсем немного, для ребят в холле включили телевизор, где молодая  ведущая сообщила, что сегодня в Европе наступило Рождество, и она всех с этим поздравляет. Лешка ахнул: как наступило Рождество? А мамка? Неужели батюшка ошибся? А календарь? А Бог? Все рушилось на глазах. Лешка готов был разрыдаться и убежать в спальню.
  –Да это, ребята, сегодня, двадцать пятого декабря, католическое Рождество наступило! А наше, православное, будет только через две недели, - пояснила перед сном воспитательница.  И Лешка засиял от радости.
  А меньше, чем через две недели, за ним и вправду приехала мамка. Она, хорошо одетая, и даже с причёской,  подарила цветы заведующей и конфеты воспитателям. На улице, к ещё большему удивлению Лёшки, за рулем уже видавшей виды машины  зелёной "шестерки" сидел улыбающийся и немного смущённый дядя Толик. По дороге домой Лешка узнал много нового. Например, что мамка и дядя Толик устроились в соседнем селе работать на новый свинокомплекс, и им хорошо платят, что они начали ремонт дома и  уже купили в кредит новый холодильник...
Но самое   значительное событие свершилось  позже – через год у Лешки, прямо накануне Рождества, появилась на свет сестренка Полинка.