Поэты о реинкарнации в западной литературе ч. III

Европейская поэзия.
«Путь» сентябрь 1887 года

Со времен Вергилия, шестая «Энеида» которого содержит возвышенный вариант реинкарнации, и Овидия, чьи «Метаморфозы» прекрасно представляют древнюю философию метемпсихоза, эта тема привлекала многих европейских поэтов наряду с английскими. В то время как на латинских поэтов влиял Восток через Пифагора и Платона, северные певцы, как кажется, выражались спонтанно, если они не испытали влияния тевтонской миграции из арийской колыбели расы, и не изменили свою форму в результате скитания, так что она потеряла какие-либо следы индийского источника. Древнескандинавские легенды изобилуют многими образами странствующих душ. В возвышенных и прекрасных историях, балладах и былинах эти героические викинги и их потомки навсегда сохранили веру в то, что человеческая индивидуальность проходит через большое количество воплощений, которые физически раскрывают духовный характер. Исландские саги также изобилуют такими рассказами о переселении душ, и до сих пор воспламеняют сердца Скандинавии и Дании. Эта идея пронизывает валлийские триады, старейшие из всех европейских форм поэзии. Среди древних саксов эта мысль вдохновляла обряды друидов и их духовную литературу. Священные писания великолепных племен, которых Тацит обнаружил в немецких лесах, чье бесстрашие завоевало госпожу мира, и от которых произошла современная раса, были вдохновлены тем же учением. Сокровища этих древних писаний хранятся вдали от наших глаз, но предположение об их величии можно увидеть в героических качествах народов, которые произошли от них. Следующие произведения представляют основные ветви континентальной Европы. Бойзен, хотя и является американским гражданином, на самом деле норвежец. Гёте представляет тевтонскую расу, и Шиллер – из той же компании, хотя трудно найти явное доказательство этому. Виктор Гюго и Беранже говорят от имени Франции, а Кампанелла представляет Италию.

Переселение душ.

 Мой дух сражается в муках
 С фантазией дикой во всём
 Мой солнечный луч крадет призрак,
 Что спрятался в сердце моем.

Давление сущности древней
Всегда нудит плоть всё равно
Фантома исполнить деянья,
Который живет уж давно.

Как стары мне кажутся мысли,
Согнулись под грузом в веках,
Моя же творения радость
Растрачена в лучших краях.

Издревле слова прозвучали,
Со смехом в них слышался страх,
Не может стерпеть призрак смеха
И воскрешение мертвых в гробах.

Исток моих слез в мертвом веке,
Их ржавчина душит вздох мой,
Фантома навязчивый голос
Навек остается со мной.

 Авось, в отдаленнейших циклах
 В холодной Нирване душа
 Лучи соберет своей жизни,
 И вновь загорится она.

Тогда поднимусь из могилы
Свободный, вновь в теле живя,
В творении более славном,
В нем буду, должно быть, вновь я.
Г.Г. Бойзен

Песня духов земли.
Из «Фауста» Гёте.

    Душа человека
    Почти как вода,
    С небес она сходит,
    На небо восходит,
    И сразу оттуда
    На землю назад,
    Всегда изменяясь.

Из стихотворения Виктора Гюго:
«К той, что сокрыта».
(A CELLE QUI EST VOILEE.)
Я – водорослей нити без числа,
Судьбы победной пленник я;
И на меня вся тьма теней легла.
Лишь сердце не затронула она.

Мой дух как остров, а вокруг него
Из судеб разных плещет океан;
Я – обитатель в тишине его,
Друзья мне – молния и ураган.

Изгнанник – я, когда вуаль свою
Надену и вдали от суеты,
Со звездами и совами запою
Среди кромешной темноты.

Ты разве не светильник, как и я,
 Для мира здесь, исполненного зла?
Душа или загадка бытия,
Жена или изгнание она?

Меня ты среди чаек поищи!
На риф мой луч единственный пошли,
Ты глубину безмолвия пронзи,
О, ангел безмятежный, освяти!

Рождает ночь чудесную зарю;
Возможно, неба совершается закон
Мой мрачный рок улыбку вновь твою
Здесь вызывает, слишком грустен он!

И в этом темном мире, где живу,
Должны увидеть сущность все твою,
Из света создан ты, тебя я жду,
Я ж полностью из долга состою!

Скажи ты мне, что любишь ты меня,
На горизонте ты ясней всего,
Увидишь берег далеко
И бледный призрак дома моего.

Но прежде чем я землю посетил,
Я знаю хорошо, что мог летать;
Архангелом я одиноким был
Родился на беду свою опять.

Голубкою была моя душа,
Приди, о, в небесах вершащий суд.
Пошли перо, падет оно кружа
На птичий хладный труп, лежащий тут.

Несносное несчастье для меня,
Меж двух стихий все время пребывать,
Вместить не может голова моя,
Земной прах небеса как мне понять!

Увы! я должен человеком быть;
И думать, что весьма красив, и чтоб
Свое здесь имя полностью забыть,
Считать, что небеса и есть мой гроб!

Я – раб, должно быть сбившийся с пути,
Под небом без страдания ни дня;
Людские должен бремена нести,
Нет крыльев разве, Боже, у меня!

Хоть нужно мне материю таскать;
Я – сын небес, я повторяю вновь,
На кладбище мой прах будет лежать,
Но имя мне всегда: любовь!

О переселении душ.
(LA METEMPSYHOSE.)

Когда прошлой ночью, лежа, размышлял
О душ воплощеньях, сомнений не знал;
И чтобы узнать себя с давнишних пор,
Я душу вовлёк с собой в разговор.
«Обет могла б потребовать я от тебя,
Ты – тайна для себя, не для меня.
Не девственной была, когда в тебя вошла».
Подозревал я то, что ты произнесла.

«Да, помню я, хоть много дней с тех пор прошло,
Плющом я обвивала не одно чело.
Потом я тоньше тварь пыталась оживить,
Парящую пичужку могла одушевить;
В лесах, что над лугами, где стада паслись
Летала я и прыгала, и песню ввысь
Я пела, свободной я тогда была».
Подозревал я то, что ты произнесла.

«Медором я звалась, собакой одного
Слепого я была, опорой для него.
Привыкла кружку я в зубах держать,
Чтоб милостыню мог он собирать.
Бедным служа, старалась знатным угодить,
Излишки подбирала, чтоб бедным приносить.
К благим деяньям склонна я всегда была».
Подозревал я то, что ты произнесла.

«Затем в младой я деве стала обитать;
У нежности в плену счастье дано познать!
В тайник амуры стаями могли входить,
И грабили, озорники, чтоб пошутить,
Как старые вояки, привыкши наносить,
Ущерб; стараясь уголочек находить,
Я видела, что дом сгорал почти дотла».
Подозревал я то, что ты произнесла.

«Свет некий на наклонности твои пролит,
Но попрошу, еще лишь слово – говорит,
Однажды с небом была я через чур вольна,
Решил Бог наказать и заключить в тебя;
Всю ночь за рукоделием без сна сидеть,
Как тайну мне открыть, разве могу посметь,
Поэт есть ад для душ, чья участь таковой была».
Подозревал я то, что ты сейчас произнесла.
Беранже

Сонет «На Кавказе».

Да, пользы смерть моя не принесет
Здесь человечеству, итак, я не умру.
И не уменьшит мук огромную тюрьму
Ведь к лучшему здесь смена мест не приведет.
Рискуем мы, меняя нашу боль:
Миры же все в страдания погружены:
Куда бы ни пошли, их переносим мы;
Но забываю я несчастную юдоль.
Что о судьбе мы знаем, на земле живя?
Молчит Всевышний; нет, не знаю я, как жил
В других телах, жил тихо иль борцом я был.
Филипп – в тюрьме ужаснее, чем мы три дня
Последние, ведь воля Божия царит
Везде, как и закон; Бог зла не сотворит.

Т. Кампанелла