О любви

         
 Во время учёбы в аспирантуре, несмотря на занятость наукой, я много размышлял на далёкие от неё темы. Так устроен человек: даже в работе он ищет поэзию, а поэзия рождена любовью к женщине. Моё отношение к женщинам всегда было трепетным. В детстве, да и в юности, они мне казались какими-то неземными созданиями. Я не мог, как мои одноклассники, обидеть девочку, не говоря уже о том, чтобы оскорбить её или ударить. Подобные сцены, происходившие у меня на глазах, вызывали у меня протест и готовность заступиться за обиженных. Девочки ценили эти мои качества и хотели со мной дружить. Но я предпочитал мужское общество. Даже в одиннадцатом классе, когда девочки открыто оказывали мне знаки внимания, я уходил от близких отношений. Любовь в то время хотя и занимала мои мысли, но существовала, скорее, в виде какого-то романтического образа. Я не видел рядом с собой его конкретного воплощения, хотя у нас в классе было на кого посмотреть.
 Некоторые из девчонок мне очень нравились, но это была юношеская влюблённость, а не любовь. Я расставался с ней легко и по доброй воле. Когда же мне объект ухаживания навязывали, то это вызывало во мне сопротивление и отторжение. Так произошло, например, когда наша классная руководительница Фаина Яковлевна захотела меня познакомить со своей дочерью Зоей. Мы были одногодками и могли составить, по мнению моей учительницы, хорошую пару. В свои планы она посвятила мою мать, и она первой со мной заговорила на эту тему. Я расценил её предложение как сводничество и категорически отмёл. В моём представлении любовь не нуждалась в подобных действиях. Она должна была возникнуть сама собой и не нуждалась в подсказках. Конечно, это были идиллические представления. Во многом они были навеяны русской классической литературой, на которой я воспитывался. Но были здесь и присущие лично мне свойства характера. В результате наше знакомство с Зоей, к огорчению Фаины Яковлевны, не состоялось. Уже поступив в университет, я однажды увидел её рядом со своим другом Степаном Ардо. Как выяснилось, они учились в одной школе и бывали в одних компаниях. Рассматривая Зою, ставшую к тому времени студенткой медицинского факультета, я про себя пожалел о своей категоричности. Не знаю, что она подумала, глядя на меня…
 Любовь, как известно, имеет не только романтическую сторону. В нашей семье об этом не принято было говорить. Хотя разность полов подразумевает не только пуританские отношения между ними. Проблема секса в отношениях мужчины и женщины заинтересовала меня довольно рано. В седьмом классе, тайком от родителей, я запоем  прочитал «Тихий Дон» М.Шолохова, где ей уделено немало страниц. Некоторые дополнения к этой теме я нашёл позже в повести А.Куприна «Яма»,  романах французских писателей Ги де Мопассана «Пышка» и Э.Золя «Дамское счастье». Их откровенность предвосхитила последовавшую позже на Западе «сексуальную революцию», но не заставила меня изменить свои представления о высоком и прекрасном. Любовь, несмотря на новые веяния, проникавшие к нам из-за «бугра», так и осталась в моём восприятии непорочным феноменом.               
 Мои взгляды на женщину и отношение к ней стали для меня в некотором отношении проблемой. Я сравнительно долго не мог преодолеть барьер целомудрия. Многие из моих знакомых хвастались своими победами над женщинами, легко завязывали с ними связи и так же легко их рвали. Несколько раз я готов был сделать то же самое, но в последний момент останавливался. Мне не хотелось оказаться в роли обманщика чьих-то надежд. Ибо я сам познал, что значит быть обманутым. Не хотелось и таких отношений, где вместо духовной близости на первое место выходит пресловутый «основной инстинкт». В конце концов я был вознаграждён за свою стойкость и получил от судьбы то, что хотел: «Полюбить одну – и на всю жизнь!».