Элегия

Я не грущу о жизни той —
Пускай она по мне скучает,
Я вдаль везу багаж пустой —
Меня никто с ним не встречает.

Меня уже никто не ждет,
Меня  не  слышит, не  читает,
Часы мои бегут вперед,
И время тает, тает, тает…

Там, впереди, иной  мотив,
Другие  сцены для сюжета:
Микстура на аперитив
И горсть таблеток для фуршета.

Там злые пляски докторов
Вокруг искомканной постели,
Там гарь от жертвенных костров
Кошмаром заполняет щели.

Там дымом тысячи печей
Уже проникнуто сознанье,
Там в завтра не бежит ручей,
Там лишь одни воспоминанья.

Псалтирь себе бормочет в нос
Толпа людей из ниоткуда,
На Божий суд там ждет Христос,
А может, и Аллах, и Будда.

Из занавешенных зеркал
Блик света  не сойдет незваный,
А грустный мастер без лекал
Ковчег сколотит деревянный.

Там жар пустынь, а может, лед,
Там зной, а может, дикий холод,
Там дни и ночи напролет
По наковальне бьется молот.

И сквозь немытое стекло
Он возвещает жутким гулом,
Что прошлое уже прошло
И зрит в тебя холодным дулом.

А в прошлом свежие ветра
Качают парус над волнами,
Поэты росчерком пера
Мечту окутывают снами,

И нежных облаков края
Блестят под небом васильковым…
Там первая любовь моя —
Робка, чудна и бестолкова.

И поцелуй, как первый снег,
Тревожен, девственен и ярок,
А дружба и любовь — навек,
Как самый искренний подарок.

Но вряд ли в прошлое билет
Угрюмую утешит душу,
Ведь в прошлом будущего нет,
И вход в тот мир уже разрушен.

Я не грущу о жизни той,
Года не те — мечтать о чуде.
Зато могу уйти в запой —
Ау! Ищите меня, люди!

И новых чувств нагая блажь
Не вспыхнет страстью запоздалой,
И лишь былой любви мираж
Чуть колыхнет закат усталый.

И солнца заповедный луч
Не тронет сердце жгучей страстью,
И не пробьется среди туч
В страну, где беды и ненастья.

А я, как трактор заводной
На ржавой лопнувшей пружине,
Ползу упрямо к ней одной —
Своей оставшейся вершине…