Марусовка

В надвинутой на брови кепке,
в полупальто и сапогах,
по темной улице шёл парень,
зубами папиросу сжав.
 
За пазуху засунув руку,
взял револьвера рукоять.
Свернув с дороги в подворотню,
пошёл по ней, чтоб не петлять.

Сверкали звёзды в тёмном небе,
светила тусклая луна.
По сторонам он озирался,
смотрел, чтоб не было хвоста.

Повсюду лаяли собаки,
шла вонь из ямы выгребной,
он разглядел неподалеку,
огни Марусовки родной.

Район Марусовки в Казани,
считался за район дурной,
где обитали проститутки,
воры, убийцы, люд лихой.

Здесь то и дело собирались,
картёжники и босяки,
а поутру их находили,
с пером торчащим из груди.

Иной, лишь выйдя из шалмана,
дав кучеру в ладонь пятак,
спешил на тройке залихватской,
в Марусовку пощупать баб.

Сюда пришёл он поздней ночью,
свою маруху навестить,
ту, что в сердцах пообещала,
его лишь одного любить.

И вот, войдя во двор знакомый,
он из открытого окна,
узнал милахи своей голос,
но не одна она была.

Чернел дверной проём подъезда,
раскрытой пастью в полутьме.
В окне легонько занавеска,
колышилась при ветерке.

Пока он ездил на гастроли
ушастых фраеров бомбить,
успела же она поскуда,
в постель другого затащить.

За дверью слышалось веселье,
бутылок звон, задорный смех,
ещё не знала потаскуха,
чем обернётся её грех.

Как только стихли разговоры,
он к ней тихонько постучал.
Спросонок дверь она открыла,
там темный силуэт стоял.

Его увидев обомлела,
слегка попятилась назад.
Рукой дрожащей поправляя,
свой не запахнутый халат.

Из голенища вынув финку,
всадил ей прямо под ребро.
Она с открытыми глазами,
в ногах валялась у него.

С презрением посмотрев на тело,
он отшвырнул его ногой
Спокойно вышел из малины,
лишь хлопнув дверью за собой.

Давно Марусовки не стало,
изжил себя рассадник зла.
Там, где трущобы раньше были,
стоят элитные дома.