Путешествие Ходжи Насреддина

По мотивам «Повести о Ходже
Насреддине» Леонида Соловьева
(мюзикл в 2-х действиях)


                Действующие лица:

1. Ходжа Насреддин – защитник  обездоленных
2. Багдадский вор – кающийся грешник
3. Гюльджан – жена Насреддина
4. Чайханщик –  собственник чайханы
5. Посетители чайханы, только мужчины
6. Дети, поющие песню в честь дедушки Турахона
7. Меняла – богатый купец
8. Вельможа – знатный господин, занимающий высокий пост при хане
9. Хан – правитель Коканда
10. Визирь – правая  рука  хана
11. Старик – охранник гробницы Турахона
12. Агабек – владелец  горного  озера
13. Саид – молодой человек, влюбленный в Зульфию, житель селения Чорак
14. Зульфия – юная девушка, любимая Саида
 
15. Мамед-Али – отец Зульфии
16. Смельчак – житель Чорака
17. Гончар – житель Чорака
18. Ишак – вьючное животное Насреддина
19. Жители Чорака, Коканда и Ходжента.
20. Гадальщики на базаре в Коканде
21. Нищий – житель Ходжента

 
    (Песня о Турахоне  на  стихи               
                Л.Соловьева) .
   
Песня о Насреддине

 Есть в городе Ходженте, на берегу реки,
Могучим постаментом, у глинистой луки,
Огромный, пышный, мощный зеленый карагач,
Под ним усталый путник съел не один калач.
И, сидя под гигантом, узрит простолюдин,
Что в доме по соседству жил славный  Насреддин.
Припев:
             Насреддин, Насреддин, Насреддин,
             Наших дум, наших душ властелин.
             Ты из книги большой, над которою время не властно,
             Ты  любимец народа, дарующий веру и счастье.
В Ходженте вы найдете святую слободу,
И озеро, и даже арык и чайхану.
Вам с гордостью покажут хаджийских воробьев,
И странную пещеру, и двор, и ишаков.
Вас проведут по тропам, согреют у костров,
Чтобы предстал пред вами мудрец из мудрецов.
Припев.
      ХОДЖА  НАСРЕДДИН
Много я странствовал в разных краях,
Многое видел и многое знаю.
Знаю, что лучше ходить в башмаках,
Чем босиком да по острому краю.

Знаю, что лучше - невзгоды пути,
Чем отлежать все бока на диване.
Нового друга гораздо найти
Легче, когда гостем чьим-либо станешь.

Знаю: на каждую в жизни весну
Нужно любовь выбирать себе  внове.
Чтобы с грехом невзначай не уснуть,
Нужно с молитвой быть наизготове.

Кроме того, я скажу вам, как встарь,
Что не годится жить днем прошлогодним,
Как не годится старик-календарь
Для применения с пользой сегодня.

(Обращается к жене)
- Пора, пора остепениться
И про скитания забыть,
А то детей усталых лица
От пыли с мылом не отмыть.

Гюльджан:
- Ты мог и раньше догадаться,
Что с этаким-то «багажом»
Не дело без дому скитаться.
Пора, ты прав, иметь свой дом.

Насреддин:
- Куда ж поедем? В Бухару?
Но там пресветлейший эмир.
Он помнит звездочета Гуслию.
Не стоит вновь соваться в его мир.
Поедем-ка мы все в Коканд.

Гюльджан:
- Нет. Мы отправимся в Ходжент.
Коканд от богохульства не гарант.
В Ходженте тихо. Едем  все в Ходжент.
  (Едут, останавливаются у одного из домов)
Насреддин:
- О,  роза несравненная моя!
Пусть будет так, как мы того желаем.
Здесь дремлющие, мирные края,
Но стану я отныне Узакбаем,
Чтоб никакой опасливый слушок
До страждущих ушей не докатился,
Надену  темные очки. Они чуток
Помогут, чтобы лик мой изменился.
Займись хозяйством. Я же - на базар.
Куплю продуктов, поболтаю с людом,
Узнаю цены, рассмотрю товар,
Определюсь, как жить в Ходженте будем.
 (Встречает у ворот нищего, полез в карман за монетой)
Нищий:
- Не трудись, Ходжа Насреддин!
Не печалься: очки скоро сбросишь
И не бойся: я знаю один,
Почему ты стекло это носишь.
Насреддин:
- Старик, откуда ты узнал,
Что я в Ходженте пребываю?
Старик:
- От брата духовного. Тот рассказал.
Он честный, не бойся, я знаю.
Послушай меня, дорогой Насреддин,
Когда-то я был богачом
И жил наслаждаясь, но как-то в один
День черный вмиг стал нагишом.
Я озером горным владел больше века,
Но в кости его проиграл Агабеку.
А этот паук так свиреп и корыстен,
Что мучаюсь я от навязчивой мысли:
Висит на мне зло, оно множит беду:
К аллаху дорогу теперь не найду.
Прошу, помоги! На тебя вся надежда,
Чтоб смог я закрыть свои грешные вежды.
Насреддин:
-  Успокойся, понял я задачу:
Озеро у злыдни отберу.
Я клянусь, что в мае, не иначе,
Агабека в Фергане найду.
(Идет домой, нюхает почки деревьев)
Вот и весна. Пора в дорогу.
Ждёт столько много дел.
И, помолившись Богу,
Пора в иной предел.
Одна тревога гложет
Меня, как быть с Гюльджан?
Но может, может, может
Поможет караван?
К отцу с детьми отправлю,
Свободу обрету –
И в путь! Уж я прославлю
ЛЮБОВЬ  и  ДОБРОТУ!
Гюльджан:
- В Бухаре живет отец.
Право, он не виноват.
Пусть увидит, наконец,
Семерых своих внучат.
Вся весна, как день один,
Пролетит что соловей.
Дед узнает: Насреддин -
Автор стольких сыновей!
Ты ж, Ходжа, снеси в починку
Продырявленный  котел,
Дымоход прочисть и глиной
Залатай забор и пол.
Не забудь отдать таньга
Меднику и мяснику.
О, Аллах! Пора, пора!
Дети, прыгайте в арбу.
(Садятся в арбу. Насреддин целует жену и детей, долго машет им  вслед, А САМ СОБИРАЕТСЯ В ДОРОГУ).
     Дорожная
Арык бежит – для меня,
Пчела гудит – для меня,
Цветут сады - для меня,
Ведь всему хозяин я!

Певцы поют – для меня
И в бубны бьют - для  меня.
Горит душа  у меня,
Ведь души хозяин я!

Поля вокруг - для меня,
Ишак мой – друг для меня.
Зовет дорога меня,
Ведь в пути хозяин я!

Блестит вода - для меня,
Идут стада – для меня.
Года не старят меня,
Ведь годам хозяин я!
         
     В ЧАЙХАНЕ

Чайханщик:
- Скажи, о  путник, ты не знаешь
О появленье Насреддина,
Почтенного в наших местах?
Один пастух, бухарец Раешь,
Глазами собственными видел
Его лицо  в темных очках?
Насреддин:
- Все это слухи, разговоры,
Не верьте проискам пустым!
Ходжа давно забыл раздоры,
Дом заимел, жену, и вскоре
Так растолстел, так стал спокоен,
Что все твердят: он нелюдим.
Чайханщик:
- Ты хочешь нам сказать, что трусом
Стал наш любимец Насреддин!
Да мы тебя, шайтан, отлупим,
Ты лжец, шпион, шакал, кретин!
Насреддин:
- Кого вы бьете! Подождите!
Я вам не сделал ничего.
Ой, больно, больно, отпустите!
Глупцы! Вы бьете самого…
            (Насреддина выталкивают из чайханы)
                В ДОРОГЕ
(У дороги, закрывши лицо халатом, лежит человек. Насреддин наклоняется, приподнимает халат)
Больной:
- Прохожий, помоги больному!
Уж пятый год, как я страдаю.
Весною я впадаю в кому,
Ах, нет, не в кому… Умираю…
Насреддин:
- Утешься, в горе не оставлю,
Садись скорей на ишака,
В селенье ближнее доставлю,
Там лекарь, помощь уж близка…
Вот и село, чайханщик ждет.
Ложись, но выпей прежде чаю.
Возможно, от моих забот
Тебе, бедняга, полегчает?

( Насреддин обращается к сидящим в чайхане)
- Скажите, не слыхал  кто-либо
Такое имя: Агабек?

Сидящие в чайхане:
- Не тот ли, кто протухшей рыбой
Попотчевал сто человек?

- Не тот ли, что продал корову,
Хромую, скрыв ее порок?

- Не тот ли, что сковал подкову
В рекордный для работы  срок?
Насреддин:
- Спасибо, добрые вы люди,
Мой Агабек – совсем другой.
А с вами пусть всегда пребудет
Благоволение Аллаха.
Где ж мой больной?
Больной:
- Я жив. Поехали в долину.
Нам по пути? Тогда вперед. (Садится на ишака верхом)
Насреддин:
- Садись уж лучше мне на спину! (Человек слезает с ишака)
Хитер,  ишак меня везет.  (Сам садится на ишака).
(Слышится топот, приближается толпа людей, кидаются осматривать котомки путешественников).
Чайханщик:
- Стойте, проклятые воры!
Где мой чудесный кувшин?
Вот он!  Отродье позора!
Что проглотили аршин?
Насреддин:
- Верно, кувшин твой с ногами,
Сам прыгнул в сумку мою.
Чайханщик:
- Друзья, угостим их пинками!
Лупи их, давай, улюлю!
( Насладившись местью, убегают).
Насреддин, охая:
- Понятно, почему, дружок,
Тебе нужна была езда.
Презренный вор! Нам вышел срок
С тобой расстаться навсегда.
Багдадский вор:
Молю, будь милосерден, брат,
И выслушай:
                Меня
Когда-то сказочный Багдад
Боялся, как огня.
Я ловок, изворотлив, скор
Был с самых юных лет.
Меня зовут багдадский вор,
А знает так весь свет.
Я лавки грабил у купцов,
Сокровищницу взял,
А негра, что стерег там вход,
Я тыквой испугал.
Прорезал дырки в ней для глаз,
Отверстие для рта.
На палку насадил. Как раз
Внутри зажглась свеча.
Облёк я палку полотном
И поднял из кустов.
Стал белым негр, а уж потом
Упал и был готов.
Осталось лишь открыть замок,
Раз плюнуть – все в руках горит.
Наутро - крик, переполох…
С тех пор я очень знаменит.
Меня, представь, с самим Ходжой
Сравнили, сходство отыскав,
Но я порочен. Он святой!
Я  лжец. Он и, лукавя,  прав.
Насреддин:
- А Насреддин тебе знаком?
Вор:
- Да нет. Его я мельком видел.
Зато с любезным ишаком
Ходжи действительно знаком.
Я подшутил над ним чуток:
Засунул в зад ему стручок.
Тут он начал вертеть хвостом,
Взревел, помчался напролом.
Была, скажу, потеха!
Я умирал от смеха.

Насреддин: (Случайно выдает себя)
- Не ты ли, тот хитрец и хват,
Тогда же ловко на базаре
Украл мной купленный халат,
Тебя там, говорят, видали?
Вор: (Бросается в ноги, целует полу халата)
- Благословен будь, Насреддин!
Я бесконечно виноват,
Прошу о помощи твоей:
Нет силы бросить воровать!
Я точно знаю, Турахон
Меня решился  наказать.
(На втором плане – площадь, дети поют песню в честь дедушки Турахона):
-Открывает южный ветер
Вишен белые цветы.
День встает, лучист и светел,
Солнце греет с высоты.
И под ясный свист синицы,
Под весенний гром и звон,
Просыпается в гробнице
Добрый старый Турахон.
Достает он свертки шелка,
Ниток яркие пучки,
В руки он берет иголку,
Надевает он очки…
Дни весенние крылаты,
Сна не зная от забот,
Шьет он мальчикам халаты,
Платья девочкам он шьет.
Не склоняя на подушки
Убеленную главу,
Он берется за игрушки,
За конфеты и халву…
И когда всем детям снится
В лунном свете майский сон,
Он выходит из гробницы –
Добрый старый Турахон.
Подсмотрели мы с тобою:
Со своим большим мешком
Благоносною стопою
Ходит он из дома в дом.
За подарки в день счастливый,
Ясный, теплый, золотой,
Мы поем ему «спасибо»
В нашей песенке простой.
Пусть же песенке внимая,
Погружаясь снова в сон,
В этот день весенний мая
Улыбнется Турахон.
Насреддин:
- Ну что ж, тебе я помогу.
Со мной поедешь ты в Коканд.
Клянись, что другу и врагу
Не будешь ставить ты преград.
Не станешь воровать и  лгать,
Все честно делим на двоих.
Вперед,  и мы отыщем клад –
Прощение грехов твоих!
Освободись от суеты,
От зависти, корысти, лжи.
Молись - и возродишься ты,
В забвенье канут грабежи.
(Путники подходят к базарной площади, где в окруженье зрителей выступают шуты, фокусники, заклинатели змей, плясуны и канатоходцы)
Насреддин:
Пойдем, мой друг. Дед Турахон
Ждет, очевидно, добрых дел.
Из клеток птиц на волю – вон!
Летите, птахи, в свой удел!
Вор:
Взгляни на этого купца.
Торгует он браслет старинный,
А морда плута, подлеца!
Обманет женщину безвинно.
Ну, так и есть! Обворовал.
И половины денег не дал.
Рахим – жаднейший из менял,
Жмот, свет каких не видел.
Я вор. С ворами пил и ел.
Да, у богатых  деньги крал.
Но этот негодяй посмел
Вдову обчистить. Вот шакал!
А у нее полно детей,
И все больны и голодны.
А кровопийца с жиру злей,
Чем больше закрома полны.
Насреддин:
Есть у меня замечательный план,
Выспится пусть пока жирный шайтан.
Стану гадальщиком день напролет,
Час от(о)мщения, знаю, придет.
Есть у менялы арабские кони,
Деньги немалые стоят они.
Их-то на днях наш купец проворонит.
Мы только  знать будем, где скакуны.

Гадальщики:
- Слыхали, у менялы украли жеребцов!
- Украл какой-то мастер без видимых следов.
- Награду обещают тому, кто их найдет.
- А, может, наш гадальщик по кражам их найдет? (Смеются)
Вельможа: (услыхав слова)
- Ты что молчишь, гадальщик?
Иль ты бесстыдный лжец?
Мошенник и обманщик,
Где кони, наконец?
Насреддин:
- Сиятельству не лгу я,
Пусть пропадет мой ужин!
Коней найти могу я.
Мне потерявший нужен.
Вельможа:
- Позвать сюда менялу!
Слуга:
- Он болен, он в жару!
Вельможа:
- Он болен? Не пристало
Болеть, раз я зову!
(Менялу-купца приносят на носилках)
Меняла: (слабым голосом)
- Я понял, ты готов найти
Моих арабских скакунов?
Насреддин:
- Да, я готов, готов, готов!
За золото скажу, где надо
Искать украденных коней.
Мне кошелек – вам дверца сада,
Ищите там, где потемней.
(Все, кроме вельможи и его окружения, бросаются искать коней,
но возвращаются без них)
Вельможа: 
- Обманщик, плут, в тюрьму, на дыбу!
Хватай гадальщика быстрей
И в башню, крысам на поживу.
В саду нет никаких коней!
(Насреддина волочат в тюрьму)
Насреддин:
- О, князь сиятельный, ты видел
Уздечку в городском саду,
А значит, кони в парке были.
Кто спрятал их, легко найду.
Но я прочел в сиятельных глазах
Желание, чтоб я не торопился
И были дольше скакуны в бегах,
Поэтому я в поисках смутился.
Вельможа: (в сторону)
- Гадальщик, плут, еще найдет
Действительно коней менялы.
Не входит этот оборот
В мои расчетливые планы.
Купца лихие скакуны
Моих, пожалуй, обойдут…
Шалишь, мне это не с руки.
Гадальщику – тюрьма и кнут.
Насреддин:
- Открою книгу, прочитаю…
Она расскажет обо всем.
Откуда же я столько знаю,
Любые тайны нипочем? (читает книгу)
Вельможа:
- Гадальщик, кто ты, что за сила
В твоих презреннейших устах?
Ты знаешь то, чего не видел.
Твои слова рождают страх.
Насреддин:
- О, господин, меняла вас
Решил подставить, выдать хану.
Я слышу его гневный глас.
Хитрец, он действует по плану.
Кричит, ругается безбожно,
Мол, ты жену его пленил.
Дойдут слова до хана – можно
Искать вам место средь могил.
Вельможа: (испугавшись)
- Ты понял, что арест твой – хитрость,
И здесь ты, чтобы без ушей
Могли мы обсудить палитру
Усердной  помощи твоей.
Ты выйдешь из тюрьмы под вечер
С набитым туго кошельком.
Гадай, будь главным, точно светоч,
И сообщай мне обо всем.
Насреддин: (гадальщикам).
- Скажу вам, старики, утешьтесь!
Все ваши горести – полова.
В другом я скоро буду месте,
Доходы к вам вернутся снова.
(Вору)
На скачках кони победят
Его сиятельства вельможи.
Обиженный меняла – хват!
За приз сражаться будет тоже.
(У дворца хана сооружен помост. Сидит хан  на троне. Перед ним ругаются вельможа и меняла. Вновь хватают и несут на помост Насреддина).
Меняла:
- Защиты требую, защиты!
Вельможа:
- Все карты мне твои открыты!
Признанье вымогаешь златом.
Сам помогаешь конокрадам!
Меняла:
- Свое добро ищу и мне
Все способы годны  вдвойне.
Хан:   
- Никогда еще никто
Не осмеливался дерзко
Оскорблять друг друга мерзко,
Здесь не цирк вам Шапито.
Принародно и прилюдно
Так браниться! Даже тварь
Цапается дружелюбней.
Да к тому ж здесь государь!
Это кто еще? (Указывает на Насреддина)
Торговец:
-Гадальщик!
Хан:
- Что тут делает? Спросить!
Визирь:   
- Я доставил. Пострадавшим
Кто-то должен объяснить,
Где же кони, что он ( указывает на Насреддина) взялся
Отыскать, да не сумел,
Только повод отыскался,
Да и тот весь обгорел.
Насреддин:
- Не перечу я, не спорю.
Кони ваши – хоть в бега,
Если мне по договору
Выплатят кошель таньга.
(Меняла отдает толстый кошель с деньгами).
- Тише! Книга отвечает,
Что лихие скакуны
В доме за рекой скучают,
Вижу! Гривы их видны!
Меняла:
За рекою у арыка
Дом мой собственный стоит.
Заколочен он, владыка!
Кони в нем? Не может быть!
(К дому менялы кинулись всадники, а на помосте идут приготовления к порке гадальщика)
Меняла:
- Ведут! Ведут! Вот мои кони!
Осанка, поступь, равных нет!
Хан:
- Да, кони – чудо! Я не спорю.
Красавцы и во цвете лет!
Вельможа:
- Меняла, почему же кони
В твоем же доме отыскались!
Коварных злодеяний море!
Похитил сам, как оказалось!
Скажи, кто поручиться может,
Что завтра ты не обвинишь
Меня в злокозниях и тоже
Обидной ложью наградишь?
(Все спорят, Насреддин незаметно исчезает)
Насреддин вору:
- Все, что я задумал, сделано. И сумка
Жадного менялы вся открылась мне.
На базар, дружище! Там нас ждут покупки
Тех вещей, что сердце радуют вдвойне.
Купим мы халаты детские и платья,
Туфельки, игрушки, сотни перстеньков.
Вместо Турахона сделаем подарки
Миленьким девчонкам и сотням пареньков.
Пусть запомнят люди эту ночь надолго.
Пусть вернется в сердце отзвук доброты.
С чем сравниться может чуткая подмога?
Что быть может выше этой высоты?
Вор:
- Три мешка одежды, деньги и подарки
Я вдове и детям в доме подложил.
Думаю, их глазки запылают ярко,
А любовь и ласка им добавят сил..
Насреддин:
- Злая безысходность словно расступилась.
Перестало горе мучить и давить.
Прорастет надежда, и участья сила
Им поможет выжить, им поможет жить!
 Нам же не мешало после бурной ночи
Хоть совсем немного лечь и отдохнуть.
А затем в дорогу, да что было мочи.
Перед нами снова бесконечный путь.
(На улицах дети поют песню про Турахона)      
Вор:   
- Благословенный Насреддин,
Тут рядом  спит наш  Турахон.
Я у гробницы посадил
Свой черенок. Вдруг выжил он?
Тогда я точно буду знать,
Что Турахон меня простил
И не заставит воровать,
Ведь он грехи мне отпустил.
О. что я вижу! Куст  взращен,
Покрылся белыми цветами.
Прощен! Прощен! Прощен! Прощен!
О счастье, вылейся слезами!
(Валится ниц перед гробницей)
Насреддин (старику-охраннику):
А ну, скажи мне, старый лис,
Чему ты так безмерно рад?
Как на колючках не повис
Твой измочаленный халат?
Давай, придумывать не будешь,
Ведь состраданье – твой кумир.
Ты сотворил большое чудо!
На нем и держится весь мир!(Вор скрывается в гробнице)
Старик:
- В гробнице – женщина-вдовица,
Сказала мне, что Турахон
Оставил деньги ей сторицей,
Что приходил к ней нынче он.
А в благодарность, говорила,
Решила дать ему обет:
Взять в дом еще сиротку-сына
И с ним уже встречать рассвет.
Насреддин:
- Вот чудо! Видишь, как добро
Рождает новое, второе,
Второе – третье, как тавро,
И мир добрей и лучше втрое!
Старик:    
- Аллах мне жалостливость дал,
И я при виде зла, страданий
Страдаю сам, но никуда
Не мог укрыться от желаний
Навлечь беду на Агабека,
Подобие он  человека.

Насреддин:
- Постой, постой! Про Агабека
Ты говоришь: подобье зла?
Да, эта новость до Ходжента
Неискаженною дошла.
Не тот ли это самый дьявол,
Что озеро в горах купил,
А жителей платить заставил
За воду, данью обложил?
Старик:
- Он самый! Это верно слышал
Ты о свирепости дракона.
Паук презренный! Даже мыши
Страдают от его законов.
Насреддин:
- Счастливый день! И мне подарок
Столь щедро выдал Турахон.
Держи, старик! Халат нестарый,
А свой сними и брось в огонь.

                Часть 11

Насреддин вору:
- Вот мы и пришли. Нужно договориться:
В село пробираемся с разных сторон.
Друг друга не знаем. Что дальше? Решится
Все дело по ходу. Держись, скорпион!
Саид: (жених Зульфии)
- Что делать? Подскажи, Мамед-Али,
Что ты молчишь? Не мне ли обещал
Ты дочь свою. Не мне ли говорил,
Что сыном я твоим давно уж стал?
Мамед-Али:
Что делать мне? Что делать мне, Саид?
Мы слабы, он всесилен и богат!
Саид:
- Не слабы вы, а трусы! Что за вид?
Как зайцы в норы прячете свой зад.
( Саид махнул рукой и удалился)
Саид: (молится в саду)
- О всемогущий милостивый аллах!
Ниспошли ничтожному прощенье,
Чем так жить – возьми на небеса.
На земле не будет избавленья.
Слишком велика моя беда:
В эту пору ясную, весеннюю
Буду разлучен с любимой я,
Радость отберут у нас последнюю.
(Пытается заколоть себя кинжалом)
Насреддин, проходивший мимо, останавливает его руку:
- Остановись, глупец! По-моему, негоже
Младую жизнь свою итожить.
Открой мне душу и, быть может,
Тебе я помогу.
Саид:
- Никто мне не поможет!
Насреддин:
- Неправда, человеку, пока он жив, всегда
Возможность есть помочь!
Саид:
- Дай тысячу таньга!
Насреддин:
- Ты, видно, проигрался? На искренность ловлю.
Саид:
- Я с девушкой расстался, которую люблю.
Ее решил сосватать всесильный Агабек,
А без нее мне счастья не увидать вовек.
Насреддин:
- Не торопись расстаться с заветною мечтой.
Мы сможем рассчитаться несметною казной.
Но поклянись: не скажешь о встрече никому,
Отчаяние спрячешь. Понятно, почему?
И никогда не будешь допытываться, кто
Тебе окажет помощь, зачем и отчего.
(Саид уходит, появляется вор)
Вор:
- Где столько денег мы найдем?
Я выяснил, что здесь
На золотой запас вдвоем
Не сможем мы поесть.
Насреддин:
- Вернешься снова ты в Коканд
И праведным путем
Найдешь нам тысячу таньга,
Тебя с надеждой ждем.
Зульфия: (в саду)
- Саид, родной, отец сказал,
Что буду я женою Агабека!
Саид:
- Нет, ласточка, я подниму скандал,
Но ты женой не будешь духовного калеки.
Зульфия:
- Саид, бежим, тебя уговорят,
Как моего отца уговорили.
Саид:
- Родная, верь, у нас есть друг и брат,
Он нас спасет, чтоб там ни говорили.
Насреддин: (в чайхане)
-  Расскажи, чайханщик, мне про Агабека,
Помогает кто-то управлять ему,
Отпускает воду для полива бекам,
И заедет завтра ль он в эту чайхану?
Чайханщик:
- В полдень приезжает, чтоб напиться чаю,
В шахматы играет, больше ничего,
Но достойной пары нет ему. Не знаю,
Кто бы обыграть смог в шахматы его?
Насреддин:
- Есть такой напарник. Я играть умею
И в другие игры, о них наверняка
Ты ничего не слышал, например, про шмеля,
Да, да, да про шмеля и про паука.
( В чайхане забегали, засуетились)
Агабек:
- Сафарка! Чаю две пиалы!
И шахматы скорей давай!
С тобою  в шахматы сыграем,
Садись-ка ты  на этот край!
 ( играют)
- Сдавайся, старик, сдавайся!
Все войско твое у меня.
Король без охраны остался,
Вот-вот потеряешь ферзя!
Ходи же, старый! Жаль с тобою
Не стал на деньги я играть.
Остался бы сегодня голый,
Пришлось бы чайхану отдать.
Насреддин:
- А я вот не прочь и на деньги
С тобою закончить игру.
Агабек:
- Простак! Ну. как хочешь, почтенный.
Ставь, коль не жалко казну.
Насреддин:
- Шах черному королю!
Агабек:
- Моя башня начеку!
Насреддин:
- И мат! Прошу мой выигрыш.
Еще сыграем?
Агабек:
- Нет! Нет! Умен! Таких мы знаем!
В глаза мне зелья запустил,
Но я тебя, брат, раскусил!
Свои пожитки собирай
И поскорее уезжай!
Насреддин:
- Случайность это, господин.
Я в шахматы играю плохо.
А уезжать – так я один,
Да и кругом полно подвохов.
Не знаю сам, куда идти:
На юг, восток, на запад, север?
Несчастья, беды на пути
Преследуют меня, как плевел.
Агабек:
- Что за несчастие тебя
Постигло вдруг по воле рока?
Облегчи душу. Чья война -
Причина всех твоих пороков?
Насреддин:
- Я самым преданным писцом
Был у хозяина базара.
За место плату брал, причем
Себя не обделил ни разу.
За службу верную ему
Мне выделил он часть дохода –
И вдруг, не знаю почему,
Преставился в конце он года.
Скорблю с тех пор я и брожу
По свету в поисках работы,
Но ничего не нахожу,
Везенья нет с тех пор мне что-то.
Агабек:
- Скажи мне, собеседник, поскорей,
Бывал ли раньше в нашем ты селенье?
И нет ли здесь родных или друзей,
И есть ли в сердце к бедным сожаленье?
Насреддин:
- О нет, почтенный! Я ведь одинокий.
Друзья в Герате, здесь нет ни души,
Кого бы знал я. И мои пороки
Не терпят люди – я люблю гроши.
Агабек:
- Под денежный залог тебе я предлагаю
Быть озера хранителем почетным.
Оно тебя прокормит, ведь должность дорогая.
Насреддин:
- Благодарю. Согласен я охотно.
( Недалеко от дома Ходжи)
Саид:
- Я слышал от людей из нашего селенья,
Что озеро теперь ты будешь охранять…
Насреддин:
- О, неразумный друг, оставь свои сомненья.
Судьба не любит трусов. Ей надо доверять!
(В саду)
Зульфия:
- Я видела вчера, уже после обедни,
Он шел от чайханы куда-то с беком прочь.
И был он так суров, и важен, и надменен,
Что я смутилась: он нам сможет ли помочь?
Саид:
- О Зульфия, оставь ты все свои сомненья,
Имей в своей груди ты слову доверять.
За мрачною зимой приходит день весенний,
Об этом нам с тобой не стоит забывать.
Зульфия:
- И все же мне тревожно,
Боюсь, нас разлучат.
Поверить очень сложно,
Что есть у нас собрат.
Саид:
- Не бойся, не тревожься,
Не время горевать.
Судьба не любит трусов,
Ей надо доверять.
Настройся на удачу,
Причин нет унывать.
Судьба не любит трусов,
Ей надо доверять.
Оставь свои сомненья,
Брось мужество терять.
Судьба не любит трусов,
Ей надо доверять.
Верь, друг нас не забудет,
Нельзя паниковать.
Судьба не любит трусов,
Ей надо доверять.
А если хочешь счастья,
Тверди мечте под стать:
- Судьба не любит трусов,
Ей надо доверять!
Насреддин:
- Корзину лепешек и две абрикосов,
Корзинщик, снеси мне их в дом на откосе.
(Сцена повторяется трижды)
Смельчак:
- Я видел: лепешками этот безродный
Кормил ишака, называя его
Блистательным, царственным и благородным.
Гончар:
- Дойдет эта весть до ушей самого…
Агабек:
- Вот оно что! Для кого абрикосы
Вместе с лепешками ты покупаешь?
Для ишака две корзины приносишь
И ежедневно. Ты что-то скрываешь!
Насреддин:
- Ради аллаха, потише, хозяин!
Выйдем. Сейчас не могу рассказать.
Тайна чужая. До самых окраин
Весть под запретом. Неделю вам ждать!
Агабек:
- Ждать? Но чего? Объясни мне, любезный!
Насреддин:
- Пока не сварю я напиток волшебный.
(Нехотя Агабек уходит. Появляется сияющий вор)
Вор:
- Удача! Удача! Я без похвалы
Достал драгоценности бедной вдовы!
Насреддин:
- Мы  возвратим их, но прежде сыграем
В нашу игру: «Шмеля и паука».
Смотри-ка, вот видишь: паук под листом,
А паутина – его хищный дом.
Коварен паук, нестерпимо противен,
Жаден, хитер, ловок и агрессивен.
Бабочку съел втрое больше себя.
Так и живет, все на свете губя.
Но подожди: мы сыграем с ним шутку,
Бросим шмеля ему в сеть на минутку.
Глянь, как паук наш проворен и смел,
Пленного вяжет в свой кокон, пострел.
Кажется, вот-вот в шмелином полку
Будут потери. Хвала пауку!
Но не спеши делать вывод, сосед.
Шмель пауку не пойдет на обед.
Вот изловчился он. Черное жало
Брюхо паучье насквозь пронизало.
Бывший охотник сам жертвою стал
И, оглушенный, на землю упал.
Шмель свои крылья, почистив, расправил
И улетел. Нам свой опыт оставил.
Понял историю про паука?
Вор:
- Понял! И вот моя, мастер, рука.
Насреддин:
- Мчимся скорее, не то опоздаем
К дому несчастного старика.
Видишь: он землю у дома копает,
Брось под мотыгу мешок ему быстро!
Ловко! Смотри: он его поднимает,
Падает золото ярко, искристо,
Вот и сапфиры сверкнули змеисто.
Радость в глазах его так и сияет!
Мамед-Али:
- Спасены! Спасены! О, аллах!
Ангел принес радость нам на крылах!
Насреддин вору:
- Ты обиталище себе найди недалеко,
Но так, чтоб о тебе не знал в селении никто.
Будь начеку. Явись ко мне, увидев белый флаг,
Не медли ни минуты ты. Тревоги это знак.
 (В саду)
Саид:
- Ты убедилась, Зульфия? Он нам с тобой помог.
Зульфия:
- Мой дорогой, да кто же он: волшебник или Бог?
Саид:
- Не знаю, милая, кто он. Наш покровитель, друг.
Но счастье нам вернул сполна. Очаг наш не потух.
Агабек:
 - Пришла пора начать полив. Без денег, правда. Жаль!
Но Зульфию я получу, так что не прогадал.
Какой от нетерпенья зуд, весь в ожиданье я.
Ага, да вот уже ведут. Но где же Зульфия?
Мамед-Али:
- Пришли мы воду получить. Полива срок пришел.
Агабек:
- Но чем вы будете платить? Ведь дочь ты  не привел.
Мамед-Али:
- Моя голубка – не товар. Вот плата за полив.
Здесь больше тысячи таньга. Открой в арыки слив.
Агабек:
- Что ж, я согласен. Узакбай,
Открой ворота, дай им воду.
Где взяли камешки? Узнать!
Узнать бы! Да не скажут сроду!
Насреддин:
-  Хозяин, время подошло,
Великой тайны час.
Благословенье снизошло
Открыть ее для вас.
Сварил волшебный я бальзам,
Пусть стынет. Бог прости!
Я тайну раскрываю вам,
Чтоб жизни нить спасти.
Агабек:
- А разве это так ужасно?
Я что-то весь дрожу.
Но отказаться, хоть опасно,
Причин не нахожу.
Насреддин: (громко)
- Алиф! Лам! Мим!
Алиф! Рам! Ра!
Кабахас! Гизулим!
Тунзуху! Кабара!
( отвешивает поклон ишаку)
Агабек:
 Ты спятил что ли? Ишаку
Отвешивать поклоны!
Насреддин:
- Молчи, хозяин! Ни гу-гу!
Ты слышишь чьи-то стоны?
Здесь никого. Но воздух тут
Невидимыми полн.
Они к живущим пристают,
За упокой молитвы ждут.
Ты слышишь этот звон?
(Вор за стеной гремит колокольчиком).
Скажи, когда ты был судьей,
Кого-то ты на смерть обрёк?
Вот видишь! А молитву в срок
Заказывал? Тебе урок!
Советую, как твой слуга,
Молебен срочно заказать.
А деньги тысячу таньга
На поминание отдать.
Агабек:   
- Конечно, закажу, поверьте,
Хоть денег жалко. Что за свинство!
Преступники и после смерти
Свои продолжили бесчинства!
Насреддин:
- Теперь я расскажу, итак,
О главной тайне! Мой хозяин,
Под серой шкурой не ишак,
А принц Фарух-ибн-Абдалаин. 
Не веришь?
Агабек:
- Нет. Из ишака
Не сделать точно человека.
Поверил бы, но ты слегка
Надуть решился Агабека!
Насреддин: (заметался, снял халат и укрыл им стойло ишака)
- Кабахас! Суфхар! Чимоза!
Каламат! Нихоз! Дамоза!
Цуцугу! Лимчезу! Грай!
Замнихоза! Каламай!
(Выливает состав зелья на ишака)
Быстро выйдем, чтоб не видеть
Превращенья. Быть беде!
Кто сие из нас увидит,
Будет предан слепоте.
(Выходят из хижины, ждут)
Агабек: (В нетерпенье)
- Ну, где же твое чудо, Узакбай?
Насреддин: (Спокойно)
- Еще не совершилось. Подождём.
Агабек: (Еще нетерпеливей)
- Из плутовской затеи, так и знай,
Не выйдет абсолютно ничего.
Ишак твой был и будет ишаком,
Не выйдет, к счастью, принца из него.
(Тишину ночи прорезает нечеловеческий вопль)
Насреддин:
- Свершилось чудо! Агабек,
Идем к хибаре, время – злато.
Ты видишь: в стойле человек
В парчовом дорогом халате!
( Бросается на колени)
О, принц! Я счастлив видеть ваше
Столь благостное превращенье,
Но вижу вас таким уставшим,
И это повод для смущенья.
Вор-принц:
- О, нерадивый и ленивый,
Презренный из ничтожных слуг!
Когда же зелье сваришь, льстивый,
Чтоб человеком стал Фарух?
И сколько в этой шкуре мерзкой
Еще я буду пребывать?
Насреддин:
- Простите мне ответ мой дерзкий:
- В Египте, где отец и мать
Вас поцелуют. Вот тогда
Все чары сгинут навсегда!
Вор-принц:
- Четыре года ты мне служишь,
Не научился ничему.
Визирем станешь – так потужишь,
Три шкуры я с тебя сниму.
Отец-султан к придворным строгий,
А что до папиной казны -
Учись считать, пока в дороге,
Ему растяпы не нужны!
Стоять ты даже не умеешь!
Где твоя преданность в глазах?
Где раболепие? Что блеешь?
Уздечку видишь на устах?
Сними, сними и эту саблю,
Припрячь подальше, чтоб она,
Как растопыренные грабли,
Внутрь тела снова не ушла!
А это кто? Откуда взялся
Чужой на встрече человек?
Насреддин:
- Мой принц! Он истово старался
Помочь мне. Это Агабек!
(Агабек валится к ногам вора)
Вор:
- Встань, говорю! Лицо твоё
Доверие внушает мне.
Ты знаешь этикет. Свое
Уменье передай вдвойне
Пустому этому болвану,
Что мудрости придворной не…
Не знает… Больно… Хулиганы…
(Вор  корчится)
Насреддин:
- Скорей, скорей отсюда вон!
Принц снова в шкуру возвратится.
О боже, боже! Какой стон!
Чалмой прикроем наши лица!
( Выталкивает Агабека)
Агабек: (Придя в себя)
- Что же принц? Посмотрим.
Ах! И в самом деле
Он опять в исподнем,
То есть в старом теле.
(Ходжа начитает кормить ишака лепешками)
(Агабек валится к ногам ишака)
- Слушаю и повинуюсь!
Разрешите, принц мой, встать?
Я уроки обязуюсь
Вашему слуге давать.
С трапезы начнем, пожалуй.
Дай лепешки и смотри…
Кости в абрикосах – жало!
Кожицу слегка протри!
Все готово! Пищи нет.
Принц закончил свой обед!
Насреддин:
- Четыре года в муках!
Проходит жизнь моя.
Но скоро станут руки
Свободны у меня.
Травы волшебной кипу
У вас я наберу
И в царственный Египет
Наследника сведу.
Агабек:
- И станешь ты визирем
И главным казначеем в мире!
Насреддин:
- Да чтоб я стал лакеем?
Нет! Этого не будет.
Принц в поведенье – зверем.
Меня со свету сгубит.
Я царедворцем не был
И быть не собираюсь.
Не знал я и не ведал!
И что я с принцем маюсь?
Агабек:
- Скажи, любезный Узакбай,
Что если принца мне уступишь?
Насреддин:
- Тебе? Отдать при жизни рай?
Хотя … Его ты, может, купишь?
Агабек:
- Отдам за принца все, что хочешь:
Траву, и озеро, и рощи!
Насреддин:
- Согласие мы закрепим законно:
Тебе ишак, мне озеро и склоны,
Где столько удивительной травы,
Прохлады в шелесте листвы.
(Агабек уходит, уводя  ишака)

Зульфия: (Саиду)
- Он сказал: все это наше –
Дом и сад и все вокруг!
Удивительный папаша -
Этот твой чудесный друг!
Появился он – до донца
Осветился наш Коруч,
Словно спрятанное солнце
Выглянуло из-за туч!
Насреддин:
- Вы получили воду, избавились от страха,
Не будет мучить голод и не маячить плаха.
Ушел из жизни вашей всесильный Агабек,
Почувствуйте, что каждый не вошь, а человек!
Прощайте! Пусть удача живет у вас в домах,
И да пребудет с вами великий наш Аллах!
Заключительная песня:
- В доме гончара Ишир-Мамеда,
В купленном им глиняном горшке
Найден был в пеленке, но без пледа,
Мальчик в перепачканном кульке.
Рос он быстро, но еще быстрее
Постигал законы бытия.
С каждым днем все делался мудрее
И хитрее с помощью вранья.
Только ложь его была во благо
Тем, кто обездолен и гоним,
Нищим, унижаемым и нагим,
Одиноким, слабым и больным.
Изощренный ум и благородство,
Смелость и лукавство – вот оно
Главное оружие и свойство,
Что так возвеличило его.
Нет регалий у него, нет званий,
Не присвоен благородный чин.
Но полмира и мы с вами знаем:
Это хитроумный Насреддин!