Умирая

 Тишина. Яркий лунный свет, пробивающийся сквозь щёлку в занавесках, делает тишину ещё более гнетущей, вызывающей беспричинный страх. Страх всеобъемлющ, он способен проникать под кожу, и его не выковырять ни иголкой, ни даже самым острым ножом. Я всматриваюсь в темноту и жду. Человек так устроен, он всегда чего-нибудь, да ждёт.  Знать бы ещё чего. Приближение красавца-вампира по лунной дорожке? А что, пусть себе  приходит, коли отыскать что-нибудь одушевлённое возле себя не предстаёт возможным.
А если поразмыслить, стоит ли желать? Люди жестоки и ведут себя друг с другом не по-человечески, бессердечно. Ты им душу раскрываешь, вены наизнанку выворачиваешь, а они не спасти тебя пытаются, а выпить твою кровь, пока она легко доступна. Человек хоть и разумное, но всё же животное.
 Хотелось бы быть кенгурёнком, чтобы после рождения меня сразу не бросили на растерзание реального мира, а сначала немного поберегли. Хотя, помню ли я то время, время вылаза в мир? Вспомнила бы, находясь в сумке?
 Что испытывает человек при рождении? Говорят, нестерпимую боль, настолько ужасную, что она тут же стирается из памяти. А после, когда боль стёрлась, восхищение? Комок жизни, довольно потрёпанного вида, оказывается в незнакомой среде, в окружении  копошащихся вокруг существ и…восхищается? Маловероятно, но как говорится, с чем… В одном я уверена: очень скоро восхищение сменяется задумчивостью, а может на него и вовсе нападает ощущение томительной скуки и грусти. Принято считать, что тело с душой расстаются в момент восхождения на престол смерти, а когда происходит их слияние, в миг рождения, или всё происходит значительно раньше, в момент зачатия? Сталкиваясь с подобным вопросом мой интеллект предпочитает представлять себя отупевшим.
 
 Ощущение, словно я в гробу, но не похоронена, а двигаюсь на каком-то транспорте по ухабистой местности. Глухие толчки доносятся до меня сквозь деревянную полированную крышку. Видимо, всё это плод моего больного воображения. Безумен по собственному желанию.
Все ли, живущие в мире грёз, шизофреники или бывают просто фантазёры? Ведь можно с увлечением гоняться за мотыльками и бабочками, ловить лягушек. Разве это показатель ненормальности?
 Лягушки живучи, как и депрессия.
 Ощущение безысходности, как на дереве, унесённом в открытое море. Но и на море тихо. И оно не волнуется, словно на антидепрессантах. Вода, как известно, содержит в себе все тайны жизни и смерти.
 Может провести вивисекцию над собой?
 Что со мной не так, может я прокажённая? В средние века больной проказой переходил в статус «мертвеца». «Божье наказание», так, кажется, трактовался этот недуг в те времена. А божья коровка – хищник!
 Скольких тогда сожгли? Не коровок, а прокажённых. Говорят, прокажённые не чувствуют боли от ожогов, но когда испепеляется душа, думаю, и они испытывают жуткую боль.

 Когда долго с кем-то враждуешь, возникает ощущение, что ты с ним породнился. Это наиболее точно в ситуации, когда враждуешь с самим собой. Ты не задаёшься вопросом «кто враг», ты его знаешь и понимаешь, что именно таким ты его и представлял. Почему мы привыкли считать, что враг тот, что далеко, за границей? Нет, он здесь, совсем рядом, руку протяни, а точнее коснись себя. И никто даже не предполагает. А почему? Дураки все? Нет, просто всем плевать! Как гласит арабская поговорка: «Барабан уже привык к ударам». Истерические страдания ни что иное как обычная людская невезучесть.

 Внезапно небо прорезала молния, и заставила очнуться ото сна. Яркий свет ослепляет. Я прижимаю пальцы к векам, но всё равно ощущаю режущую боль. Нужно открыть глаза, посмотреть на мир с раскрытыми, может даже растопыренными глазами. Но стоит ли? Ведь у того, кого внезапно разбудили в глазах всегда испуг.Затянуться бы сейчас и выпустить череду колечек, которые бы уплыли и растворились в воздухе, успокаивая, но я не курю.
 Мысли заострили свои зубки и кусают, высасывают мозг. Они непредсказуемы. Мы привыкли устраивать из них логические цепочки, но не всегда наши построения верны. Например, возле меня на столе никогда нет крошек хлеба, но это отнюдь не означает, что я ем так аккуратно. Просто я никогда не ем хлеб. Кажется всё просто, не так ли? Объяснение лежит на поверхности, но с какой попытки мы бы к нему пришли?
 Аааа! Голова раскалывается! Словно живой организм внутри, и это не червь и не таракан, что-то гигантских размеров, сложенное в сотни тысяч раз, пытается выпрямиться.

 И вдруг – ничего.  Полная апатия. Клиническая депрессия или одно из последствий шизофрении? Куда делись мысли, прежде им не хватало места в черепной коробке, а теперь – тишина.
 Я ничего не слышу. Правильное ли это определение, слышать собственные мысли? Что-то типа когда медиумы слышат голоса умерших. Представьте, если в один «прекрасный» день голоса исчезнут. Психологи, скептически настроенные ко всему, что не поддаётся рациональным объяснениям, сказали бы, что больной исцелился, недуг покинул его. Но рад ли исцелённый? Каково ему жить в тишине? Можно ведь с ума сойти! Не уверена, что верю в существование медиумов и экстрасенсов, но ощущаю себя человеком, переставшим слышать голоса, голоса собственных мыслей.
 Что лучше, когда они тараторят без умолку, или когда не подают признаков жизни? Нет, иногда подают, те, от которых больнее всего. Может это агония мыслей? Эвтаназия была бы кстати.
Интересно, имеет ли агония график? А агония мыслей, она запланирована или наступает как следствие чего-то, а потом… Смерть?  Только мыслей или общая? Лучше второе. Да, хоть бы второе.

 У меня подкашиваются ноги, и я, как животное со вспоротым брюхом, опускаюсь на землю, и не потому, что хочу отведать своих потрохов, а потому что умираю.