Материя у Лейбница

       "Понятие материи возникает у нас вообще тогда, когда мы приближаемся к границе нашей свободной самодеятельности, когда мы натыкаемся на нечто, что не в нашей власти. То, куда мы дальше не можем проникнуть, что мы не можем проанализировать и рассмотреть по отдельным частям, где перед нашим духовным оком становится темно и в нас поднимается поп plus ultra нечто предельное для нашего самоопределения, что мы не можем описать и сообщить другим, но должны носить в себе как тяжелую тайну, ведомую только нашей душе, что поэтому для нас уже есть не понятие, по смутное представление, темное, непроницаемое, нерастворимое (unapslosliche) чувство, - это и есть материя, это мы и называем материей".
      
         В. Г. Лейбниц.


       Я приведу один пример, свой собственный. Вы все, конечно, знаете, что нашей физике давным давно известны законы механики и все классические закономерности движения и перемещения тел, да и не только классические, но и более сложные. И следовательно, мы живём в мире, который каким-то образом подчинил себе эти законы. Однако давайте представим узнаваемую ситуацию: был сильный ветер, человек шёл к себе домой и вдруг с крыши сорвало лист железа или что-то там ещё тяжёлое и убило этого человека. Столь неприятный пример нужен нам вот для чего. Казалось бы, этот злосчастный лист перемещался исключительно по законам механики - падал в соответствии с силой притяжения и планировал под силой ветра, казалось бы, человек уже овладел подобными взаимосвязями и стал их господином, но вот в одно мгновение погиб. И мы говорим, встречаясь с чем-то подобным - случай, случайность, всего ведь не предусмотришь. Да, по отношению к нашему рациональному, господствующему миру, где всё уже ясно и где всё уже просчитано и подчинено, это действительно выглядит лишь как случай. Но Лейбниц нам говорит: так в каком мире мы живём? Реально? В каком? В том, в котором мы уже освоились и считаем себя человеческими существами или же в том, где случайности случаются на каждом шагу - в том бесконечном, который не удаётся обхватить любыми законами, потому что законы все известны, а сочетания реальных материальных тел, действующих по этим законам всё же неисчислимы? Причём неисчислимы принципиально.
       Мы не хотим видеть, что мы живём в открытом безграничном Космосе и что в таком мире никакие законы сами по себе нас не уберегут. И когда мы выходим из дома, мы полагаемся отнюдь не на одни только эти законы, нет, мы полагаемся на некую свёрнутую ступень существования в целом - мы как бесконечные существа опираемся на бесконечное. Не только мир неизведан и таинственен и неисчислим, но и мы сами - неизведаны и таинственны и неисчислимы. И в этом родстве нашей тайны с тайной мира, мы и живём. Когда в какой-нибудь злополучный следующий момент с крыши снова полетит нечто опасное на другого человека, то не успев даже подумать, он дёрнется телом, отскочит и себя спасёт. И в эту секунду он будет полагаться на безусловную реакцию тела, а не на свои мысли о ситуации, которые придут лишь потом. Одно только тело спасёт человека, то тело, что является в принципе немым или в крайнем случае до тех пор немым пока нам не станет знаком язык самой материи.
       Но, может быть, случится и так, что какой-то человек спасёт себя заранее, подумав и сказав - "сейчас ветер, на улицах опасно", я пока посижу, пережду эту непогоду, она выглядит угрожающе, я опасаюсь". Но тем самым он снова спасёт себя вовсе не по законам механики, не исходя из каких-то там расчётов, ведь если бы он сделал так, ему следовало и самому превратиться лишь в механическое тело, чётко перемещающееся из одной точки пространства в другую, иначе нельзя было бы произвести расчёт. Он спасёт себя снова как бытие, размышляющее о бытии. И вот этот мир, где бытие размышляет о бытии, где бытие полагается на бытие, чувствует, переживает и осмысливает родственно одно другое - именно этот мир Лейбниц и называет лучшим из миров. Вовсе не наш - сугубо рациональный, исключительно ясный, взятый абстрактно без "тёмной его стороны". Можно, конечно, забыть о материи, о наших собственных пределах и считать эти собственными пределами лишь пределы нашего сознания, но вселенную обмануть не удастся и свою собственную природу тоже. Материя близко - говорит Лейбниц - достаточно посмотреть в свою глубину, достаточно взглянуть на наши представления - много ли среди них полностью ясных и отчётливых? Мы всю жизнь и всегда определяем, можем ли мы дать определения самому существенному в нас: что есть жизнь? А что такое душа? А что такое бытие? Что есть сознание? Подумайте над этим и вы быстро узрите, что по самым коренным вопросам наши представления смутны. Если же говорить лейбницевским языком - материальны.
      Эти представления смутны, потому что они материальны - вот открытие Лейбница. И несмотря на то, что мы - монады, даже сознательные монады, материя нам присуща. Она поднимается прямо в нас самих из самых глубин, из неё мы черпаем то, что затем становится светом и её неисчислимые богатства формируют в конечном счёте и наш освоенный мир.
      Я попытаюсь сейчас выразить Лейбница, всего Лейбница буквально в двух словах. Я живу, я существую не потому что я думаю - говорит Лейбниц - а потому что в этот момент, когда я думаю, капелька пота стекает у меня по спине и я её чувствую... Вот почему я живу и я живой - что пока я мыслю, я ещё и материален, и даже в момент мышления, я знаю это. Вот чем отличается философская позиция Лейбница от позиции Декарта.