Нам сложно в моменты, когда мы в себе

Нам сложно в моменты, когда мы в себе разочаровываемся. Когда отворачиваемся от своей тени в солнечный день и своего отражения в глазах любимых; когда, закатав рукава, начинаем с остервенением соскребать с себя радость; когда смотрим в емкость с верой в себя, а там практически пусто, может, капля осталась или просто у емкости двойное дно.

Может, на пути к цели случилось слишком много препятствий, может, мы постоянно шли по беговой дорожке, а в итоге не сдвинулись с места. Может, продолжительная болезнь истощила наше физическое и моральное здоровье. А может, никто и не разбирался в причинах, но наступило состояние безысходности, апатии, бессилия, безразличия, отчужденности.

И вот поворачиваешь ручку дверцы от чулана, где живет личный морок, дикий или отчасти прирученный, и только собираешься войти, вернее, впасть в него, а рядом кто-то говорит, мол, ну, давай, знакомь меня с мороком. Давно обещала ведь. А ты смотришь на этого невменяемого, храброго, но странного человека: а была уверена, что адекватный же…

Когда-то я читала текст о том, что об истинности чувств и расположении человека свидетельствует его готовность и умение выдерживать, контейнировать чужую личностную тьму. Это жутко, непривычно и страшно, когда другой видит придуманных тобой чудовищ без лица или с до скрежета зубов знакомым лицом, твои внутренние лифты, в которых никогда не открываются двери, костер личной инквизиции, маску клоуна или твою же собственную маску. Видит и не уходит. А когда тебя захлёстом смывает в эту тьму, держит за руку и говорит: я взял(-а) плот и фонарик. Хамон и спелые груши. И фотоаппарат.

Конечно, существуют профессии, в которых этот навык отточен практически. Хорошо, когда человек, рискнувший идти в чужой чулан, может с закрытыми глазами нарисовать карту своего. И конечно, хорошо, если в детстве у человека была возможность выпустить и показать кому-нибудь (в идеале, родителям) мохнатых пауков с липкой паутиной страха, длинные стрелы с ядом обиды, следы от острых клыков насмешек без боязни быть непонятым, отверженным или высмеянным.

Случается, что кто-то готов идти с нами в нашу бездну бездн не из побуждения надрессировать наших цепных демонов против нас или вообще спустить их с цепи, не с целью вознаграждения, а с желанием доставить нас обратно в жизнь. Такой вот искатель рискованных предприятий и адреналина, исследователь глубоких душевных шахт и взорванных местностей. Или просто любящий человек, которому мы, кажется, очень небезразличны.

Это не о том, как кого-то лишили возможности вытащить себя из болота чулана самому; или лишили сознательного выбора: прибегать ли ему к помощи других или справиться своими силами; это не о том, что бесцельно и бессмысленно помогать другому, если он этом не просил. Это о готовности другого человека наполнить емкость своей верой в тебя и напитать, пока восстановятся твои силы, о том, что кому-то твоя жизнь невероятно ценна, и о том, что если ты собираешься залезть в чулан, кто-то готов лезть с тобой. И, возможно, в этот раз тебе все-таки пригодится фонарик.

Август 2019
Иллюстрация - из Интернета