Сашка

              I

- Сашка, чёрт! Опять ты под ногами.
Мать в окно звала. Иди домой!
Дворничиха мерными шагами
С тротуара гонит пыль метлой.

Сплюнув под ноги, пожав плечами,
Мальчуган калитку отворил.
Сел на лавку и зевнул, скучая,
Засмолил окурок, закурил.

Длинный чуб, небрежная походка,
Кепочка назад, в руках кастет.
Сашка - местный хулиган, босотка -
В околотке был авторитет.

Крал по мелочи. Бывало, дрался.
Связан был и с питерской шпаной,
Только с ними быстро расквитался,
Выжив после раны ножевой,

Той, что всё болит. Рубец заметный,
Толщиною миллиметров пять.
"Не пойду домой. Там отчим вредный.
Подерёмся... Здесь и буду спать."

А над ухом - нежный голос мамы:
- Эй, не спите! Холодно совсем.
...Белое видение в панаме,
С голубыми лентами в косе.

Ошалело сел, повёл глазами,
Охнул и сложился пополам.
- Что случилось? Что такое с вами?
У вас кровь! Немедленно к врачам.

И своею ручкой полудетской
Белую панамку сорвала,
Приложила к ране, сказав резко:
- Рана вскрылась. Плохи здесь дела.

Надо бы бежать! В больничке худо.
Могут допытаться - что да как.
Кровь остановилась бы, покуда,
Но перед глазами полумрак...

              II

Жарко как в штабной землянке! Тесно
И накурено - не продохнуть.
- Сашка, проходи на это место, -
Командир успел рукой махнуть.

- Собирай бойцов. Пойдёте ночью.
За высотку завтра будет бой.
Выяснить и доложить всё точно,
И живым вернуться! - "Не впервой!"

...Выпь кричит и жижа под ногами,
Перестрелку слышно вдалеке.
Меряя болото сапогами,
Группа оказалась на мыске.

- Всем занять позиции по точкам!
Глядеть в оба. Повторить приказ!
Сашка отдавал команды точно,
Разведгруппу вёл не в первый раз.

Дело сделано. Уже светает - утро.
Холод пробирает до костей.
- Возвращаемся тем же маршрутом.
Наши перед боем ждут вестей.

- Уходить цепочкой! Я прикрою.
Первый донесение отдаст.
"Halt!", - внезапно резко, за спиною.
"Halt!", - и в лицо смотрит автомат.

Двое немцев. Оба с автоматом.
"Справлюсь, если близко подойдут.
Далеко теперь уже ребята," -
Поднял руки, мол, сдаюсь! Я тут.

Близко подошёл... С огнём играет.
Лёгкая улыбка, взмах рукой,
И с запястья, вдруг, кастет слетает -
Юности товарищ боевой.

Выручал не раз. Поможет в этот,
Безоружным языка с ним брал.
Прыгнуть, выбить автомат!.. Да, где там!
Первый отлетел, второй не ждал.

Не успел... Вдруг, щёлкнула над ухом
Очередь - короткая как хлыст.
Глаз залило кровью. "Всё, братуха!
Перевёрнут твоей жизни лист."

Пронеслась вдруг, белая панама...
"Эй, не спите!.." Ленточка в косе.
Ленинград родной, сестрёнка, мама,
Командир, ребята его все...

Тусклый кусок неба изогнулся,
Ржавая обугленная ель покачнулась.
Медленно взметнулся
Из кустов пугливый коростель.

Всё багровым выкрасилось цветом,
Автомата дуло - как напасть.
И, с зажатым намертво кастетом,
Он ещё успел ничком упасть.

               III

Белый потолок, белые стены.
Яркий свет и яростная боль!
Надо к командиру непременно,
Там ведь за высотку идёт бой!

Голову как-будто разорвали,
И по телу пробегает ток.
Тень мелькнула.
- Эй, высотку взяли?
- Взяли, взяли. Помолчи, браток.

- Бредит парень и горячка. Плохо.
Едва выжил. Бой ещё ведёт, -
Доктор пульс пощупал и заохал:
- До утра, гляди, не доживёт.

...Тонкие иссохшие осинки,
За окном - забрезживший рассвет.
Белое видение в косынке...
Значит, это снова - только бред!

- Эй, боец, не спать! Пора очнуться!
Голос тот же, и глаза - "до дна".
Медсестра пыталась улыбнуться.
Только без панамки, но - она!

Боевой разведчик, две медали.
В прошлом - бывший уличный боец,
Сашка, с той поры как повстречались,
Был влюблён в Любашу, как юнец!

Их роман был трогательно-краткий:
Полулёжа, путаясь в бинтах,
Её пальцы он ловил украдкой,
Ощущая привкус на губах.

Всю зацеловал бы до макушки -
Бело-нежно-трепетную лань!
Но не оторваться от подушки;
Ранен в голову. Попробуй, встань!

Врач неумолим - в тыл, непременно.
Все, отвоевался ты, солдат!
Рядом Люба, бинт теребит нервно.
Слёзы всё не капают, стоят.

Про себя кляня отборным матом
Всех врачей, бракующих бойцов,
Сашка злился. Но он был солдатом...
Надо чтить устав, в конце концов.

Волны гнева душат, в горле сухо.
Любу за руку успел поймать,
Наклонил. Хрипло сказал на ухо:
- Я вернусь, если ты будешь ждать.


               IV

Он сбежал из госпиталя быстро,
Едва доктор разрешил подъём.
Не попал в разведку. Был зачислен
Рядовым в пехотный батальон.

До конца войны был дважды ранен,
Лейтенантом он в Берлин вошёл.
Шрам на лбу и орден. Бравый парень!
Только Любу так и не нашёл.

Медсанбат Любаши разбомбило
(Слишком близко к фронту был тогда).
Если бы остался там - убило,
Персонал разбросан кто куда.

Грузовик затормозил и звякнул,
И гармошка гулкнула не в такт.
Гармонист осёкся, в кулак крякнул:
- Прибыли, товарищ лейтенант.

Тот же дом под низенькою аркой,
Только обветшал, и та скамья.
Вспомнил встречу их, свернул цигарку.
"Ах ты, Люба-Любушка моя!"

Никого у Сашки не осталось.
И в судьбе и в жизни - полный крах:
Мать в эвакуации скончалась,
След сестры терялся в детдомах.

- Сашка! Ты, чертяка? Не узнала.
Ну-ка, глянь! Красавец! И герой! -
Дворничиха сгорбилась и стала
Ростом, вровень со своей метлой.

Дворик листьями укрыт как одеялом,
Осень всеми красками пестрит.
- Мне б, домой попасть не помешало.
- Ну, иди. Там ждут. И дом открыт.

Затхлый запах тусклого подъезда.
В два пролёта лестница - бегом.
Всё здесь как и до его отъезда:
Дверь зелёная, стук сапогом.

В мамином переднике, босая,
Белый ободок на волосах.
- Люба!..
Сколько раз от пуль она спасала!
Мучила, звала в солдатских снах.

Не договорил... В руках обвисла.
Слёзы со словами пополам:
- Саша, жив!.. Любимый!.. Мои письма
Не доходят... Ты вернулся сам!

Счастье здесь, за этой самой дверью
Обрело покой и свой причал.
Надо ждать его, искать и верить, -
Сашка это точно теперь знал.

Временем проверено суровым,
Страшною оплачено ценой!
К мирной жизни потянулось снова -
Счастье, опалённое войной.