03. Особа ветреных кровей. Из пикантной главы

.       (Из ранней лирики.
           Предыдущий фрагмент «02. Да что нам граф?! Из пикантной главы»
              http://www.stihi.ru/2019/08/19/2119)

      ВНИМАНИЕ ЭРОТИКА со следами ненормативной лексики!

    Кокетке дай   сыграть,   ей-ей!
    Мол, что за дерзость! Всё нелепо-с!
    Особа ветреных кровей
    Мне задала, Савелич, ребус!
    Шептала мне, отсев правей:
    – …Ой, доведёт до дрожи ретушь!
      Не прикасайся! Так ладней!
      Да в ночь!.. Что, мало было дней?!
      Ночной балет на ложе?   Нет   уж!
    – Жаль, без луны балет теней
      Мы не увидим – ночь темней…
     ...Зря маскируешься под ветошь.
     Блажь –  твой мандраж, а не   балет  –   блажь!
     Вольна довериться ты мне,
     Поскольку в здравом я уме –
     Со  страсти  малость   ошалел   лишь.
     Ты ни о чём не пожалеешь.
     Подумай, коль любовь в цене.
     Откажешь – по твоей вине
     Ночь проведём мы все во сне.
     Всей плотью, как и я, не дремлешь.
     Всё ясно ведь в ночной возне!
   – Как знать, горишь ты, или тлеешь?    
     Во тьме-то даже   снедь   не снедь.
     Как мне, входящей в раж, яснеть?!
     Тебе уснуть мешает   лень    лишь.
      Во тьме для глаз я – краше нет? –
   Кокетка хмыкнула. 
                – Не веришь? –
   Я тон повысил в тишине. –
     Дороже ты всех    граций    мне!
     В тебе же… все их атрибуты!
   – Ну, что же… если я ценней,
      Не   откажу   тебе… да    будь    ты
        Хоть сатаной!..   
                – С сестрицей? 
                – С ней.
 Вот  так,  Савелич! Что нам путы
 Бесплотной совести – в цене
  Всегда запретный плод извне!
– Ох, Женька! Ну, и  баламут ты!
  И как шёл  сговор  при луне?
– Молчала  Зина.
                – Фу ты ну ты!
– Я всё изрёк ей в полминуты –
   Молчок – и  слышится  лишь мне
   Дыханье  частое во тьме.
   Зов плоти прятать  трудно  мраку.
   Сомнений нет, что не ломаку
   В постель подбросила мне ночь.
   Уж тут, хоть даже и без смака,
   Немедля хрен свой вынимай-ка,
   Хватай в объятья нимфоманку,
  Владей и пол свой не порочь!
  Что воду в  ступе-то  толочь?!
  Но я выдерживаю марку,
  Даю понять, что не охоч
  Я до неё: ей рад точь-в-точь
  Не больше, чем   свечИ  огарку.
  Не  тороплюсь,  мол, бросить палку.
  И похоть в силах превозмочь.
  Мне есть, чем женщине помочь,
  Запасов семени не жалко,
  Но ревность, чёртова ты дочь,
  Свою припрячь, коль ты – давалка!
  Одна твоя снедь, без приварка,
  Мне не по  вкусу  в эту ночь –
  Коль не уступишь, выйду прочь!
– Гадаю  я, пока есть чарка:
    А Зина как твоя товарка
   Свою сестру тебе в ту ночь
  Отдаст  ли в качестве подарка?
  Представить трудно… Ну, морочь
     Мне  дальше  голову, морочь…
– Я собирался для начала
  Прижать  змею и  вырвать  жало,
  Чтоб обрести с Элен  Эдем.
  Кузина слушала, дрожала…
  Я ей грозил, а между тем,
  Моя рука её ласкала,
  Желаньям бабьим потакала…

  Не создавая мне проблем,
  Сама куда-то до колен
  Спихнула Зина одеяло…
  Удобней пить нам из бокала,
  Когда бокал получит крен…
– Суля распутнице свой хрен,
  Взаимовыгодный обмен
  Ты предложил ей, в самом деле.
– Сам пребывал я на пределе
  Желаний, думая о деле.
  Член набухал уже от вен.
  Молчала  антипод сирен,
  Хотя друг друга мы хотели…
  Но вскоре в «девственной» постели
  Угрозы действо возымели.

  Какого стоило труда
  Ей  прошептать  со стоном «да»,
  Чтоб мы друг друга поимели
  Как похотливая чета!
– Есть у рассказчиков черта
  Всё закруглять, как им удобней.
     От предвкушенья маета,
  Но не получишь ни черта!
  Уж обрисуй-ка мне подробней!
  Чай, ты сидишь не с  мамой родной.
  И вынь чубук-то изо рта!
  Сбрось руку с члена! Срамота!
  Располагайся посвободней,
  Освободи всё, кроме рта…
– Так ведь  сбылась  моя мечта!
  Есть  толк от дерзких подселений.
  Подчас  бесценна  прямота.
  Взять даму стоило труда.
  И тут уж я  далёк  от лени!
  Проворковав мне страстно: «Да!
  Ты посвятишь всю ночь Елене»,
  Она раздвинула колени,
  Впуская, ведомо куда…
– Ты обошёлся без кнута
  И сунул  пряник  ей келейно.
– Хотел всё сделать   поскорей,   но…
  Амур мне в счастье пособил…
  Я, торжествуя, приступил
  И… сам наращивая пыл,
  Счёл страсть её вполне уместной.
  Такой любовницы чудесной
     Потом я долго не встречал.

     Сливаясь с ней в оркестре чар,
  Разгорячились мы на славу.
  Был на взаимную расправу
  Похож  дуэт  наш. Я кончал
  С ней вместе. И скажу по праву:
  Любовь – начало всех начал.
– Как так – любовь?! А как же  Лена?!
  Страсть – Зинке?! Это ль не измена?!
  С чего ж ты к  Зинке  воспылал,
  Ведь пыл твой к ней был прежде мал?
– Произошла, старик, подмена.
  Я сходу с корабля на бал,
  Минуя  Зиночку,  попал.
  Ведь их альковы не соседи.
  Без света в бабьей их беседе
  Не разобрал я, кто где спит…
  Теперь представь Еленин стыд
  И  трепет  сладостный,  дрожь  в теле,
  Когда она в своей постели
  Вдруг обнаружила меня,
  Отвергнутого в страхе дня!
  Что за нахальный, мол, мудилa?!
  Она бы в крик… Но ей польстило,
  Что я готов на всё пойти
  С постылой, мать её ети,
  Кузиной, чтоб пробраться с тыла…
  Чтоб нежеланное мурло
  Потом  дала бы мне добро
  На вожделенный акт с хозяйкой…
  Настырно-дерзким попрошайкой
  Я шёл на жертвенный алтарь.
  Меня Елене стало жаль.
  Беспрецедентной  просьбы  жалкой
  Вполне хватило для ушей
  Ночной  страдалицы  моей.
               
  Когда  зудит  всё в ступе жаркой,
  Я  сладок  со своей мешалкой.
  Она во всю текла в тот миг,
  Когда я в  плоть  её проник,
  Решив, что с  худшей  я из них –
  С её кузиной-приживалкой,
  С не интересной мне давалкой…
  Такие  вот, старик, дела.
– То не могла, то вдруг дала.
– С ней до утра я наслаждался…
– Ну, а когда ж ты догадался?
– Да к темноте-то попривык…
  Помог, к тому же, лунный блик…
  Сперва глазам я не поверил.
  И член и взор в неё я вперил…
  (Ну, прямо грёзы наяву!)
  И сразу вдруг как поплыву!
  Лишь на седьмом очнувшись небе,
     Смог разобрать, где быль, где небыль.
      Что взял голубку. Не сову.
  Ау, Зинуленька! Ау!
– Узнал ты Лену в новой роли…
  И никаких дефектов,  что  ли?
– На прелести Элен хулу
  Сыскать – занятие пустое,
  Пусть даже в сумрачном углу.
  У Лены тело налитое.
  Всего вкусил с ней от и  до  я:
  На простынях и на полу…
  Ну, словом, на ночном балу
  От дамы не было отбоя.
  А я, коль пыл мужской велит,
  Не прочь поднять рекорд «надоя».
  Кто б знал, что так вдруг воспарит
  Элен, но… дело молодое…
– Молчком у страха под пятою?
  Разоблаченье  свет сулит…
– И  я  ни слова…
                – Башковит!
  Собой быть – дело, пусть, святое,
  Но… честь Элен…
                – Совсем не   то   я
  В раздумьях взял себе на вид.
  Моё «неведенье слепое»
  О  том  ей как бы говорит,
  Что так блаженствовать с любою,
  Способен я, коль нет отбою.
  Что даже хрен не заболит,
  Великолепен сам собою…
  Слились мы – не разлить водою!
 Но… шёл на  спад  мой аппетит,
 А член мой всё же не  гранит.
 Рукой по прелестям блуждая,
 Свой верх над Леной утверждая,
 Но паутины  пряча  нить,
 Себе позволил я шутить.
 Свой «недосмотр» ей подтверждая
 (Во мне  наивность,  мол, слепая),
 Сказал: «Давай, Зин,  сбавим  прыть –
 Хочу уж  Лену  покорить.
 Одной  тебе  что ль угождая,
 Не смею ночь  с другой  делить?!
 Пора и  Лену  одарить»…

 Гляжу,  прижухнулась   Елена.
 Пред нею выросла дилемма.
 Страсть опьянила ей мозги.
 Ей мнилось: не видать ни зги,
 Её инкогнито в порядке –
 Играть и   дальше   можно в прятки.
 Но, если я сейчас пойду
  И отворю сестре п…у,
     Обман  раскроется  скандально…

      От веры в то, что страсть фатально
 Её растлила в темноте
 Не для   того,   чтоб вскрыли те
 Секрет, кто тайну знать не вправе,
 Элен пришла к досадной яви.

 Как всё же сельских Афродит
 Терзает  совесть!  Им вредит
  Их отношенье к грязной славе…
– Они её страшиться вправе.
– Я далеко не троглодит,
  Но о своём  замечу  нраве…
     Вконец теряя аппетит,
 Я чую: мне уж не претит,
 То, что уступит страсть забаве.
 Во мне меч мщения вострит
Бес при опущенном забрале.
Намедни совесть, страх и стыд
Елену прямо заеб…и.
Уж коль за трусость небо мстит,
Во что угодно воплотит
Свои издёвки ход планиды.
Отдаться в маске Зинаиды!
Я позлорадствовал слегка,
Ведь по часам недалека
Была от сердца боль обиды,
Ещё не скрывшейся из виду.
Чем я обязан ей по гроб?
Я ей не паж и не холоп.
Я, заигравшись в «Зинаиду»,
Устроил бы Элен корриду:
Издёвки тонкие, но – в лоб!
Я рвал ей душу, то бишь ё…
Чем насолить в тот час ещё б
Я мог – всего уж не упомнишь.
Без мести дух, что недокормыш.

Ущерб душе был возмещён,
Мой дух мужской был отомщён,
И я пришёл Элен на помощь.
Любви я больше не просил.
Мол, что-то нет совсем уж сил
И хрен мой, как сопревший овощ,
Под  тунеядца  закосил.
И  так  уж вволю погостил!

Соперник в стычке не беззубый,
Я в споре наших самолюбий
Натуру Лены пощадил.
Я честь её освободил
От испытания оглаской:
Разоблачать не стал под маской.
Дух мщенья было возопил,
     Но  укрощён  был желчный пыл:
      Плоть одарив посильной лаской,
 Я (сыт и несколько потаскан)
 Вернулся затемно в свой тыл,
     Чтоб дать натруженным участкам
     Горевшей кожи отдых. Дыр,
     По счастью, в ней к утру не нажил –
     Создатель мой не  зря  портняжил.
– Чтоб  горя  ты не знал, сатир.
– К утру меня сон посетил,
     Но не  бесследны,  жаль, проказы…
– Переусердствовал? Чудил?
– Ночь отлетела, но экстазы
 С Элен  запомнились.  Я сразу
 При встрече глянул в  очи  ей:
 Не затяжные ли проказы
 Нам наложили вкруг очей
 Печатью тёмную заразу –
 Круги усталости? Врачей
 Нам заменил бы сон без срока,
 Но Зинка спать не даст, сорока.
 Усталость трудно побороть.
 Блаженства высосали плоть.
 Я выпускал за фразой фразу,
 Тем утром усыпляя разум
 И совесть Лены. Дороги
 Ей жизнь без сплетен, честь без грязи…
 И…  эпиграмм   чтоб ни строки!
 Не все мужчины – вахлаки:
 Я Лену не подвёл ни разу…
     Театр абсурда до отказу
     Набит, а мы в нём – игроки…
     За общим завтраком не сразу
 Я понял: с Зиной мы – враги!
 Молчать ей было не с руки…
– И от ехидны скрыть волненье
     Вдруг удалось вам, вопреки
 Тому, что ей близки грехи?!
– Ехидна, не без удивленья
 Взяв тут же на вооруженье
 Вопрос про тёмные круги,
 Что так сроднили наши лица,
 И дав понять, что веселится,
 Не веря нашим небылицам,
 Шепнула, чтоб моей ноги
 Отныне   не    было здесь. Злится
 Ей долго вредно – дал совет
 Я ей игриво, мол, в столице
 Ещё мы  встретимся,  мой свет!
 Пусть наша встреча озарится
 Огнём любви на много лет.
 Вас, если встреча повторится,
 Мол,  узнавать мне сквозь лорнет?
 Кузина лишь шипела: «Нет»!

 Владеть не надо острым зреньем,
 Чтоб, как Елена, с подозреньем
 Смотреть на наш с сестрой раздор
 И разгоравшийся костёр
 Из наших с Зиной отношений:
 Что не  поделят  Зина с Женей?
 Конечно, по   моей   вине
 Я стал одной из двух мишеней
 Для злобы. При моём вранье
 Кузина видела в говне
     Мои попытки лжесближений.
     Ещё бы! Я ж на  стороне
 Нашёл предмет для наслаждений!
 Смысл наших с нею положений
 С утра был ясен только мне,
 Но мой спектакль горел в огне.
– А вы с Элен его гасили?
– Мои любовные посылы
 К Элен не падали в цене,
 Но быть с Элен наедине,
 Видать, хотел я лишь в полсилы.
 Привычен  глазу свет в окне…
 А нежеланной всем кузины,
 На всех обидевшейся Зины,
 С утра, лишь мы сошлись втроём,
 Не   узнавал   я. Злобней псины,
 Поди, не  видел   этот дом!
 Я мир удерживал с трудом,
 Чтоб инсценировать для Лены
 Иной подтекст моей «измены».
 Сестёр ласкал бы я в две смены,
 Когда б я был для них кузен…
 На завтрак выползли мы в семь.
 Но после дикой перемены
 В кругу гостей бедняжки Лены,
 Чтоб не запутаться совсем,
 Я на углях пикантной темы
 Был лаконичен или нем.
– Ты б мог распутать часть проблем,
  Коль разобрался бы со всем
     С Элен в союзе обоюдно…
– Срывать  инкогнито  прилюдно
  С неё – я знал, что не начну…
– А почему?
                – По кочану!
 Самим собой остаться трудно,
 Коль честь хозяйки на кону.
 Не доставало мне подспудно
 Повесить на себя вину
 За то, что флирт продолжил вяло!
 Элен с надеждой уповала,
 Что я ещё не распознал,
 С чьих чресл  запрет  стыдливый снял.

 Сто   дней   бы прожил с ней иль двести,
 Облюбовав её поместье,
 Но я, конечно, понимал:
 При гостье мы рискуем вместе
 И этот риск уже не мал.
 Спасенье общей нашей чести
 Лежало в экстренном отъезде.
 Таков истории финал.
 Я голосу   рассудка   внял.
 Кузины взор был крайне едок.
 Задобрить   Зину   напоследок,
 Чтоб не подставила Элен,
 Мне не   помог   бы вялый член,
     А баба в страсти плотоядна…
– Ты б ей соврал что… быстро, складно…
     Пусть ждёт, мол, в чувствах перемен.
– Я Зине дал понять, что жадно
 Хочу  её,  а не Элен.
 Короткий  взорами   обмен
 Я подкрепить не мог наглядно
 Ничем, что было б ей приятно.
 Уж лучше б  я  ей был кузен –
     Ревнивых  меньше б было сцен.
     Её глазёнки безотрадно
 Ко мне взывали многократно.
 Мог я  ли чем манить взамен?
 Меж двух огней как гость Элен
 Себя я чувствовал нескладно.
 Да и  сама,  как ни досадно,
 Ко мне не  шла  кузина в плен.
 А рваться в бой мне было лень…
 Прощанье с ней прошло прохладно.
 Но  так  притворно плотоядно
 Я взором  плоть  облобызал,
 Так Зину  взором  искушал
 (Скорее пошло, чем галантно),
 Что Лена, всё поняв превратно,
 Соперницу услала в зал,
 Не пригласив прийти обратно.
 Мне даже стало Зину жаль…
 Обед был мне  едва  ли нужен,
 Не говоря уже про ужин.
 Мир в доме рухнул и, к тому ж,
 Вот-вот подъехать мог бы муж –
 Семейный круг не станет уже.
 Не дай, Бог, пить за ревность мужа
 Мне с перспективою взять куш –
 Рога с покойника – смысл цели,
 Коль повезёт мне на дуэли
 И муж вдруг сляжет не от груш
 Иль ненасытных Маш и Луш.
     Нет, я за мужа ни рюмашки…
– Да?
        – Ну… не больше двух подряд.
– Ох, благородные замашки!
     Ты щепетилен  крайне,  брат!
     Однако ж мне понять не тяжко
     Всю грозность  стража  при милашке.
     Риск сгинуть вырастет стократ:
Пасть за раздвинутые ляжки
Сомлевшей бабы кто бы рад!?
  – По мне аж ползают мурашки,
Как вспомню, что в стрельбе муж – хват.
  – Ну, а с  Элен  какой расклад?
  – Прочёл я по её мордашке:
«Уже спешишь? А на кой ляд
Меня  искал  в ночи, как клад»?
      Поникли локоны-кудряшки,
     И был  печалью  полон взгляд.
Ну, от любви, как от кондрашки,
Не мрут, но… был на маскарад
Похож прощания обряд.
     Элен без  трепета,  на взгляд,
     Тянула, словно и не тяжкий,
     Прощанья миг. Как далеки
     Мы друг от друга, дураки!
     Лишь побелевшие костяшки
     Рук, крепко сжатых в кулаки,
     Её мне выдали волненье.
     М-да… ради самосохраненья,
     Мы губим чувства, слабаки…
– Для настоящих чувств-то, Женя, –
     Скажу без самоуваженья:
 Мы, как для рыбы рыбаки.
 Скажи мне, сделай одолженье,
 По части баб и чувств, таки,
 С тобой мы – оба знатоки?
 В гордыни от приумноженья
 Амурных дел, мы, мудaки,
 В сеть ловим, ради ублаженья,
 Доводим до умалишенья,
 Чтоб бросить сохнуть от тоски
 Всех тех, с кем были мы близки.
 Хотя… предвижу возраженья.
 Мол, чувства наши высоки
 И сами мы не вахлаки…
– Смешно без баб жить в век серьёзный.
 Ведь любим и за  вид  их постный,
 И за глаза, и стан, и космы…
 Что молодёжь, что старики…
– Так всюду ж ведьмы! Каждый   хвост   мы
 Их видим, чувствам вопреки.
 Любить  аж тошно! Сплошь грехи…
– Женат четырежды мой крёстный.
 Жив… счастлив… Правда лечит дёсны
 И нет любовниц.
                – Пустяки!..
 Нальёшь ли снова? Скажешь   тост    ли?
 Не то отброшу каблуки!
 Чуть не забыл! Ты Зину после…
 Встречал?
                – Встречал, но не с руки
 Правнучку бабушки Яги
 Ловить мне было – как-то пошло –
 В местах, что столь мне дороги.
– Что, естество не в то  дупло шло?
  Спужался Зины? Мне не лги!
 Ты ж не платил амурных пошлин?
     И  мной  бы был ты на  х… послан
 На месте Зины… за долги!
– Эй, сударь, с той ли вы ноги
 Вскочили!? Будьте дипломатом!
 Что зря крутить за Зинку задом!
 К чему поспешные шаги!
     Не поучали б нынче матом
 Вы спьяну вашего слуги,
 Когда бы… Да не побеги
 Я прочь от Зины до упаду,
 Не напряги я впрок мозги,
 То, не топя и  печку  рядом,
     Меня сожгла бы Зина взглядом…
     Так и расстались, как враги,
 Не сделав встречные шаги…
– Мы  все живём таким укладом.
 Не привыкать нам к бабьим ядам.
 Охоч  до яда наш народ,
 Пока есть бабий хоровод!
– Любовный предлагая танец,
      Не смотрит Терпсихора в рот
 Партнёру, пленнику жеманниц.
– Готов блудить любой засранец.
  И о  душе  ещё наврёт…
  Что местный наш, что иностранец,
  Тихоня или сумасброд –
  Все попадают в переплёт.
  Натуры, вплоть до самых бравых,
  Орлы семейных перебранок,
  Стремятся на запретный плод,
  Летят, но бьёт Амур их влёт.
  Не зря всех манит, словно пряник,
  Ближайший лес иль конопляник.
  А ведь гнездо не  всякий  вьёт.
– Трухлявый  в чувствах есть народ.
– Не как  они – всех баб   потряс   ты…
   Пройдохи Нулины горазды
   Без сна блаженствовать в тепле
   Чужой постели, в конопле…
   За то, чтоб с тучей на еб-е
   В удаче каждый граф, хоть   раз   бы,
   Мог   позавидовать   тебе,
   Мы пьём, хотя уже ни бе ,
   Ни ме  сказать не сможем скоро…
   Глянь, не осталось ли кагора?
   А под столом? Ну, хоть на дне…
   Ужель дошли до  дна  в вине?!
   И не с чем квасить до упора?
      Так и  теряет  жизнь в цене...

            (продолжение следует)