Цифры, цифры... Однако, цифровая экономика

  Набрал лекарств, что доктор прописал, на 1854 рубля. Почему запомнилась эта цифра. А оборона Севастополя (1854-1855 г. г.) А я родился через сто лет. Ассоциации, понимаете ли… Стою, весь из себя пенсионер, седоватый, в кепке   времен Олимпиады-80. Кремль, пять колец, год… А ещё арбуз в авоське. Я только с остановки,  кстати, вышел из троллейбуса тех, наших ещё времен, словно из машины времени… "Оно" по улице то ли идёт–едет, то ли ползёт, так грохочет, дребезжит… Хоть не трамвай, уже хорошо. Девятнадцать целковых отдал за билет, не то что раньше 4 копейки. Это же во сколько раз жизнь–то вздорожала? Я и посчитал в уме.  "Однако", - сказал бы Киса Воробьянинов. Значит ещё при памяти. В 475 раз.  Тралик советский, интересно, сколько раз себя окупил?  Хочешь верь, а не хочешь… "Куда бедному крестьянину податься". Не с правительством бодаться. Высоко они, на круче. И у них рога покруче. Даже стихами заговорил. Во даю. Это всё тралик рогатый так на меня повлиял. Ну так я за лекарства… Продолжу. И вот я из кармана достал свои кровные. Арбуз на руке висит шестикилограммовый. Ну не на пол же его. Рука трясётся. Напряжение всё-таки… А милая девушка, вся в белом, крахмальном,   всё это видит и вижу по глазам ей меня жалко. Участливо спрашивает: "Дедушка, а у вас аптечная карта есть?" Нет, забыл… (На рояле. Какой я тебе дедушка, если я ещё подтягиваюсь десять раз? Обидела, прямо таки). "Вы номер телефона дайте, я по нему найду вашу карту в базе данных", - продолжила она диалог. Слова–то какие? У меня это почему-то ассоциируется с… овощной базой. Достаю записную книжку, очки. Листаю, наконец, нахожу, диктую. За мной собралась очередь из трёх человек… Это я боковым, так сказать, зрением… Словоохотливая красавица (времени у неё ещё много, почитай половина рабочего дня) начала меня грузить терминами, мол, вам на карту или снять? Что снять, откуда, куда положить? Я раздумываю. Спрашиваю: "А какой у вас процент скидки?" Узнаю, наконец, что аж два. Сзади слышу уже недовольные голоса из очереди. Уже натренированным боковым зрением (все мы немного разведчики), считаю собравшихся людей за спиной. А их уже семь. Это в наше время уже непозволительно много. А будь что будет, гулять - так  гулять! Снимайте! Что у меня там останется?" - спрашиваю Машу. Я уже прочитал имя на её бэйджике. Сам носил такие, ещё и на английском языке писанные. Мы тут тоже не лаптем щи хлебали. Хороша Маша, да не наша. Ворох мыслей пролетел, как стая чаек. За этот отрезок времени я почти мгновенно вычислил скромные два процента от седьмой части пенсии (как раз на два билета на машину времени... не Макаревича) и смотрел на её  красивые пальчики с французским маникюром, которые так изящно давила на кнопки  рабочего компьютера. С ответом она явно задерживалась. Народ позади меня закипал... Время ощутимо просачивалось сквозь пространство... Но не у нас с Машей.
А в это же самое почти время, где-то там... в Москве у человека обнаружилось так много миллиардов денег в квартире, что жить ему негде стало. А всё моль виновата. Места ей было мало. "Шкаф Любови Петровны Орловой так забит нарядами, что моль, живущая в нем, никак не может научиться летать". Вспомнился анекдот от Раневской. Вот она и пожаловалась, куда следует. Нет, не Фаина Раневская, а моль... Говорят, всем предоставили жильё за казённый счёт... Не иначе, как за мзду. Ох, уж эти мне города-конгломераты. Уж там времени зря не теряют.