Мова моя мова, щоб ти була здорова!

Каждый раз, когда я встречаю в сети воспоминания своих телевизионных коллег, возникает непреодолимое желание и мне поделиться своим телевизионным прошлым. Ведь это уже история. История нашего телевидения.

Мова наша, мова,
Щоб ти була здорова!

Когда меня распределили после консерватории на Украинское телевидение в музыкальную редакцию я и подумать не могла, что выиграла счастливый билет в лотерее своей жизни. Обладая хорошими профессиональными знаниями и умениями в области музыки я наивно мечтала применить их в своей работе, которую считала очень интересной и творческой. Ан нет! В обязанности музыкального редактора входило составлять программы концертов наших музыкальных творческих коллективов – «Українського телебачення і радіо», а именно: симфонический оркестр, оркестр народных инструментов, эстрадно-симфонический оркестр, и две хоровые капеллы – взрослая и детская. Как я тогда обломалась!!! Ведь я мечтала снимать музыкальное кино, а тут скучные концерты на титрах или с диктором, котрому нужно было писать об’явки музыкальных номеров, не забывая перечислять все регалии и звания исполнителей и дирижёров – а они у нас сплошь народные, заслуженные и лауреаты. Скучно, правда? И вот только сейчас я поняла, что народная, классическая и эстрадная музыка тогда у нас в телевизоре была! И только живой оркестр и хор! И мы могли видеть наших лучших музыкантов и знать их имена, и гордится, и восхищаться, и слушать МУЗЫКУ, которая у нас была в эфире украинского радио и телевидения.
В 31 кабинете на Крещатике, 26 , мы собирались творческой группой – редактор и режиссер – и слушали гениальные симфонии Моцарта, Бетховена, Лятошинского, Ревуцкого и составляли видео-партитуру их показа. Мне нужно было заранее говорить, когда и у какого инструмента начнётся главная или побочная партия, а режиссер в свою очередь предупреждал операторов, чтобы они готовились. Лучшим оператором был Евгений Курипко. Он имел музыкальное образование и очень хорошо чувствовал темпоритм музыки, которому должно соответствовать движение камеры – наезд, отъезд, панорама. Дирижёры и солисты брались крупным планом и зрителю было видно, какая это сложная работа играть в оркестре, петь в хоре или дирижировать – до седьмого пота, как говорится. Это была многокамерная съёмка – 3-4 камеры. Недавно режиссёр Сергей Проскурня хвалился мне, что работал на 32 камерах, записывая парад ко Дню Независимости. А тогда было только 4 камеры и наши режиссёры виртуозно с ними справлялись. Сегодня это называют клиповой съёмкой. Так вот, она у нас была. И музыка была. А вот «мови» не было.
На Украинском телевидении на «мове» лучше всех разговаривал Иван Гаврилович Мащенко – безусловно лучший из директоров УТ – и, пожалуй, всё. Специально обученные актёры-дикторы безупречно ею владели, но в быту говорили на русском языке, т.к. Киев – мать городов русских и всегда был русскоязычным. Зная украинский язык, и умея грамотно писать, я, как и многие мои коллеги, совершенно не имела разговорной практики. Выпускники института журналистики были в более выгодном положении, они много практиковались в своём вузе. А я в консерватории пела и играла, не думая о том, что вдруг окажусь на телевидении, где надо говорить на мове. И вот однажды кто-то из руководителей потребовал, чтобы в коридорах радио и телевидения говорили на украинском, а особенно в студиях и ПТС ( передвижная телестудия). И вот тут началось! Режиссёры, прежде чем подать команду оператору показать валторну или скрипку, дирижёра или солиста, долго думали, как это сделать на мове. А музыка уже ушла. А повторять никто не станет. У оркестрантов рабочий день закончился. И у техслужб. Вся съёмка невпопад. Что делать? «Вчити мову» - решили мы и начали практиковаться.
Помню, как с моей лучшей подругой режиссёром Натальей Зозулей мы «забалакали» на работе и вне её. Напротив телевидения на Крещатике был огромный магазин тканей и мы часто туда захаживали. В эпоху тотального дефицита мы – молодые женщины - хотели хорошо выглядеть, а Зозуля замечательно шила. Это было как раз перед первым фестивалем «Червона Рута» в Черновцах, на который я, как певица, подала заявку. Вот и искали ткань для костюма. Стоим в очереди. Щупаем ткани.
- Оця дуже файна! – Говорю я.
- Ні, це не твій колір. – Це Зозуля.
- А який тоді мій?
- Гадаю, що блакитний!
К нам стали прислушиваться покупатели. Тыкать пальцами и хихикать. Очередь ещё не подошла, и мы с Наташей, кстати, она родом из Запорожья, который славился своим казачеством, но тоже повально говорил на русском, стали предметом насмешек со стороны как покупателей, так и продавщицы. Обвешанная килограммами золотых украшений, блондинка с высоким начёсом на голове и толстыми наманикюренными пальцами, она ловко отрезала метры тканей от больших рулонов и отшвыривала рулоны назад на полку.
- Шо давать? – Спросила торговка.
- Будь-ласка, отой блакитний шовк!
- Какую, эту?
- Ні, ту. Вона більш ловка
- Так, мені та теж більше до вподоби.
Продавщицу перекосило.
- Вы можете нормально об’яснить?! Понаехали тут, тьфу ты, жлобихи!
Очередь дружно поддержала торговку, село приехало в столицу, очередь задерживают, нормально объяснить не могут.
Я не могу сейчас передать то унижение, которое мы испытали в этой оголтелой женской очереди за тканями. Это было так дико. Ну, какие же мы жлобихи? И что, собственно такое – жлобство – в понимании этой зажравшейся на дефиците торговки?
Мы тихо вышли из магазина выпить кофе – двойную половиночку – тут же за углом и обсудить ситуацию. Кстати, кофе стоил тогда 14 копеек, а пирожок – 11. Всего 25 копеек – и полное женское счастье!
В сувенирном магазине мы выбрали две роскошные голубые скатерти с украинским орнаментом и на фестивале «Червона Рута» я была самой красивой в дизайнерских платьях от Натальи Зозули, сшитых из шёлковых скатертей с бахромой. Пела три свои авторские песни:«Перелесник», «Зелений світ» и «Соньку-Дрімку» - все три на стихи Натальи Кулик. Но дирекции фестиваля «Червона рута» не понравились мои песни, вернее моё произношение буквы «Ч». В укрмове «Ч» произносится жёстко, а у меня это долго не получалось. Я говорила «нічька», «чє», а надо было «ніЧка» и «чэ». Обидно, понимаешь!
Сегодня «Сонько-Дрімко» считается народной песней, Наталья Зозуля – известный украинский теле и кинорежиссёр, а Наталья Кулик – популярная украинская писательница и киносценаристка. А тогда – мы были жлобихами в магазине тканей на Крещатике и москальками на «Червоной Руте» в Черновцах.
Намного позже я всё-таки овладела правильным украинским произношением, но это случилось уже в Америке, где группа киевских журналистов, и я в том числе, проходили стажировку на VOA ( Голос Америки). Но это уже совсем другая история.