Преображение

Марь Ванна с псевдонимом Галатея,
Вязать любила шарфики на шею,
Парфе с зеленым чаем пить вприкуску,
Мурлыкать шансонетки по-французски,
Анютины выращивала глазки,
В ушах носила золотые цацки,
Еще была в восторге от трамвая:
Какой рогатый, добрый, всех катает!
Или троллейбус это был.. неважно.
Она в него и не садилась даже...
И к диетологу ходила раз в неделю
На исповедь: "Скажите, что вы ели?",
Худея, на весах цвела от счастья.
Был мир ее воистину прекрасен!
Но вот кусачка ж дернула...Влюбилась!
Осунулась и как-то покосилась,
Теперь ее не радуют совсем
Шарфы, парфе, изящное пенсне.
Зачем головкой самореза тоже
С нее сорвало шелковую кожу?
Уже не пышка, а совсем скильдя,
Присела на скамеечку, скорбя.
Щипцы скелет удерживают прочно,
Корежа бедра в арматуры клочья.
И вот трясет ее печально в вагонетке,
В анатомически ажурной грубой сетке.
Над Стиксом шнур канатною дорогой
Рогаликом петляя, чертьим рогом,
Ведет и гнет...
А виноват, конечно, он, —
Контуженный на рабице кощей Пигмалион.
Ему все было жирно, сладко и противно.
Ну, и зачем тебе он сдался, Мари Винна?
Сажай фиалки и пиши романы,
Пляши, три жаркой пряжей шею,
Не гнись как проволока,
раз сама худеешь!
Да и вапще Кащеев не люби.