Голос!

Я зашиваю свой собственной рот,
нитями страха, иголкою правды.
Больно и мерзко, и руку ведёт,
криво, кроваво, узор - миллиардный.

Это количество взято из тех,
чьё большинство абсолютно послушно,
сквозь истерически радостный смех,
целится с дрожью, в игольное ушко.

И зашивают себя в сладкой лжи,
в столь упоительном самообмане.
Вместе мы знаем как жить без души,
лишь на фундаменте воспоминаний.

Я улыбаюсь сгорая в воде,
что в кипяток превращается кем-то.
Варится в праведном самосуде
тихая, верная шлюха клиента.

Шлюха добротная, в золоте. Жгёт
деньги на ветер, но хвалит корыто
с пеной у рта. И хватает в заглот
мелочь, которой сама же зашита.

Ради момента снимаются швы.
Рты открываем, но лишь по команде.
Мёртвые души смиренно мертвы,
голос в придушенных глотках не найден.

Кто-то сжигает разграбленный дом,
вместо дождя, небо пепел исторгло.
Громко, отчаянно, собранный в ком,
голос прорвётся из сжатого горла!