Страсти по заполошной Маргарите. Ч. 1. Гл. 23 окон

Ранее http://www.stihi.ru/2019/08/11/8317

Глава 23  Письмо из ниоткуда (Окончание)


Сначала Саня подумал, что это картинка. Картинка, каких много в интернете. Например, в подборках «Обои на рабочий стол». Песчаный берег, красивые пальмы. И море или океан, поражающие  красотой и чистотой  воды.
Аккуратный деревянный причал. Катер, похожий на небольшую яхту.
Катер плавно и почти незаметно колыхался в такт небольшим волнам, натягивая канат, и Саня понял, что это всё-таки  видеофайл.

Камера находилась в руках снимающего, начавшего движение по причалу. На изображение наложился какой-то шум. Кто-то то ли пыхтел, то ли смеялся.
Голубое небо простиралось, как и море, до горизонта. Небольшие облака  усиливали впечатление лёгкости и безмятежности пейзажа. Камера нацелилась на горизонт. Еле видимая тёмная точка стремительно приближалась.
Моторная лодка. Это была моторная лодка. Приблизившись ближе к берегу, лодка сделала стремительный  вираж, окатив волной причал и людей на нём. Женский восторженный визг перекрыл  детский, не менее восторженный.

Лодка, снижая скорость, развернулась и плавно приткнулась к причалу. Кадр сместился, но Саня успел рассмотреть название. «Вероника».
В горле  запершило, и он закашлялся. Человек с камерой подошёл ближе... На экран попал хозяин лодки. Среднего роста, крепкий, загорелый. Из одежды на нём были только свободные хлопчатобумажные светлые  шорты. Лицо закрывала широкополая соломенная шляпа.
Мужчина повернул голову...
            
            Ерёмин! Это был Ерёмин! Совсем не изменившийся. С ослепительной белозубой улыбкой на загорелом лице.
Сначала он, глядя в камеру, произнёс:
-Привет, Саня! Мы тут письмо решили тебе написать. Точнее, видеописьмо. Извини, почта у нас не ходит. А  бутылкой отправлять, - нет гарантий, что получишь. Да и моря нет в Озёрске!

Но тут же, обращаясь к кому-то, чуть в сторону, весело произнёс:
-Михалыч! Выспался? Папку  встречаешь! Смотри, сколько рыбы папа поймал. И крабиков тебе и маме нашей.
Камера переместилась. Большая корзина была заполнена красивой крупной рыбой. Рядом, в такой же корзине копошились несколько огромных крабов и какая-то мелкая морская живность.

Камера опять переместилась. Малыш сидел в прогулочной коляске, из которой он энергично  порывался выбраться, но удерживающее устройство сдерживало его попытки. Лёгкие шортики, соломенная шляпа. На ногах крохотные светлые босоножки. Загорелый, крепенький, как грибок. Светловолосый, щекастый, большеглазый, улыбчивый! Во рту виднелись несколько зубов, при улыбке усиливающие очарование ребёнка!

-Знакомься, Саня, - раздался голос за экраном, - Александр Михайлович Ерёмин. С одного раза догадайся, в честь кого он так назван! Угадал! В честь Александра Николаевича Волкова. Молодой человек десяти с хвостиком месяцев.  Ходить только учится, а вот плавает лучше всех нас. Тут на днях наша мама его просмотрела, он с причала и нырнул в воду. Пока она следом прыгнула, он, как поплавок, бултыхался. Еле вытащила. Сопротивлялся, не хотел вылезать из воды. У нас   около дома, бассейн. Так его из бассейна всей семьёй вытаскиваем.
Собака помогает. У нас и собака есть, на телёночка ростом похожая.  Точнее, похожий. Филя. В вольере ждёт нас. Брать сюда не стали, а то не даст письмо тебе написать. Мешать будет. Бодигард Михалыча.
-А эту личность ты узнаёшь? Это второй охранник Михалыча. От него ни на шаг. Ответственный.

Камера  сменила изображение. Огромный серый пушистый кот вальяжно развалился в тени за коляской.
-Узнал? Конечно! Маргарин! Он самый. Сейчас Михалыч ему рыбки даст.

Камера проследила, как Ерёмин, достав из корзины небольшую рыбку, поднявшись на причал, протянул её ребёнку.
Кот оживился, подскочил, аккуратно взял рыбку из руки Михалыча и опять устроился в тени за коляской, принявшись за еду.

- Ты думаешь, кто у нас самый главный в семье? Нет. Не я! Я — мальчик на побегушках, так сказать. Рыбы наловить, почистить. Машину починить. Ну, мужской работы много. И по дому, и не по дому. И Михалыч у нас не главный. Он, правда, этого пока не знает. Поэтому слушается беспрекословно главу семьи. А глава нашей семьи мама. Наша мама. Сейчас я тебя с ней познакомлю. Хотя, что тебя с ней знакомить. Ты её знаешь.

-Знаешь, Саня, я ведь тогда и не собирался этой заполошной звонить. И не знал я, что она в ДТП попала. И всё-таки позвонил ей. Побоялся, что сам не смогу довести всё до момента истины, скажем так.
Камера не смотрела на Ерёмина. На экране было море. Лёгкие волны. И голос Ерёмина за экраном, прерывающийся от волнения.

-А потом сорвался я. Узнал, уже там, в садике, что она в больнице, и решил, что она ничем мне не сможет помочь. Кто ж знал, что она приедет. На неё без слёз смотреть нельзя было. И она меня поняла. Ни слова упрёка я не услышал от неё. Я тогда решил, что у меня два выхода было. Первый — срок, вплоть до пожизненного. Второй — девять граммов. Всего девять граммов. На самый крайний случай, когда жизнь из-под ног уходит. И я выбрал эти 9 граммов.

-И тут эта заполошная мне третий выход предложила. Я её выслушал и подумал, что она сошла с ума. Смотрит на меня. Лицо в синяках... Глаза жалобные. Меня жалеет. И рассказывает. Про этот, третий, вариант... Мои мозги закипели, признаюсь. От меня нужно было только согласие дать. Как она сказала:
-Может не получиться, а назад дороги не будет.

Я, конечно, отказался. Решил, что у неё это стрессовое, после ДТП, состояние, плюс я добавил, втянув её в ту авантюру. Но она настырная оказалась. Пришла ко мне вечером в ИВС. И опять, почти ультиматум, предъявила. И я не выдержал. Что я терял? А «назад дороги не будет» для меня не было самым страшным. Я тогда и не понял, чтО это такое, когда назад дороги нет.

-И я пошёл ва-банк. В жизни мне не раз  приходилось идти ва-банк. Не впервой. Хотя, признаюсь, было страшно. Я тебе не смогу передать того, чтО потом произошло. Страшно стало тогда, когда я понял, что меня  н е  стало. Меня н е  с т а л о. То, что было  м н о ю, распалось на неисчислимое множество частиц. И в каждой частице — я! И страшная чернота вокруг.
-Извини, но больше я ничего не скажу. Это невозможно понять... Сейчас у меня семья. Дом. Я, по сути, начинаю жить с начала. Прости, за такое вступление, долгое. Просто ты сейчас увидишь... Ты  поверишь в то, во что невозможно поверить. 

Камера, видимо, перешла из рук в руки. Мелькнул настил причала, край голубого неба, светло-бирюзовая прозрачная вода,  улыбающийся Михалыч,  Маргарин, трущийся о маленькие ножки в босоножках...
На экране возникли босые женские ноги. Маленькие ступни. Камера «полезла» выше. Развевающийся от лёгкого ветерка подол просторного светлого платья, изящная фигурка, хрупкие плечи... Светлые волосы, красивая стрижка... Цветная родинка, на шее, чуть ниже правого уха. Нет, не родинка... Татуировка! Крохотная яркая красивая бабочка!
            И улыбка. Улыбка счастливой женщины...

Казалось, в лёгких Сани исчез воздух. Дыхание перехватило. «Крайний» раз он видел эту женщину на фотографии на столе Ерёмина, в мастерской.

-Здравствуйте, Саша! Как там мои валенки поживают? Пристройте их, пожалуйста! Найдите им нового доброго хозяина, - Вероника засмеялась.
-Извини, Саня, что я так... Неожиданно... Извини, что ни на один твой вопрос не смогу ответить. Да я и не знаю, кАк я бы тебе ответил, если бы такая возможность была. Я тут сразу подумал, где же я ей здесь валенки найду? А она про валенки и не вспоминает. Босиком и босиком.

Голос Ерёмина звучал за кадром.
-Я счастливый человек, Саня! Я построил дом, посадил сад. У меня есть сын. Когда родится  дочь, назовём её Маргарита.
Возможно, ты хотел бы узнать, где сейчас эта заполошная? Сложно сказать. Думаю, что мы её больше не увидим. Где мы, - тоже сложно сказать. Учёные считают, что Вселенная имеет десять измерений, четыре из которых известны человечеству. Всего четыре. С одинаковой вероятностью мы можем быть рядом с тобой, за той, не видимой никому чертой. Или, наоборот, так далеко, что и представить нельзя. Мы здесь не одни. Что-то типа поселения, похожего на город. Добрые позитивные люди.

-А что касается Маргариты... Я думаю, она ещё будет там, у вас.  Она всё сокрушалась, что должна деньги  тому, безбашенному рыцарю в мажорской бейсболке. Наверное, между ними искра и проскочила. Таким чувствам не ведомы ни время, ни расстояния.
Это она как-то передаст тебе наше письмо. Так что, знай, у нас всё хорошо. Конечно, никому, даже маме, не говори о письме. Волноваться будет.

-Хороший ты парень, Саня! Всегда хотел иметь такого сына. Теперь у меня сын есть. Надеюсь, что вырастет похожим на тебя. На рыбалку буду брать. Если бы ты, Саня, знал, какая здесь рыбалка! Кажется, рыба плавает в воде и ждёт, когда я приплыву и выловлю её! Извини, я, может, что-то не то говорю. Волнуюсь. По времени записи вижу, что прощаться нам надо.
Письмо нельзя сохранить. И удалять не надо. Оно само удалится, как только ты его закроешь. Сделаешь это сразу, после просмотра. Повторно его ты  не сможешь посмотреть.
Удачи тебе, Саня!

Опять на экране возникло лицо Ерёмина.  Мелькание кадров... И, вот они, на весь экран! Все вместе. Семейство Ерёминых. Сам Ерёмин. Вероника. И Михалыч. Улыбаются. Машут руками.
Развалившийся на коленях Михалыча Маргарин ленивыми движениями лапы пытался поймать ладошку Михалыча.
Просмотр файла закончился.

Саня закрыл почту. Посидел молча несколько минут, не слыша звонок своего телефона, лежащего перед ним на столе. Телефон замолк. Саня опять вошёл в почту. Открыл папку с «Входящими». Письма Ерёмина в папке не было.
 
-Удачи вам, Ерёмины! - мысленно произнёс Саня.

В дверях появилась  мама.
-Саша! Иди обедать. Тебе Вадик не может дозвониться. Я сказала, что ты пообедаешь и перезвонишь ему. У него не срочное. Оборудование какое-то пришло.

И уже за столом спросила:
-Саня! Ты чем-то расстроен? Что-то про Михаила Борисовича?
Сын засмеялся. Очень неожиданно.
-Мама! Я уверен, что у него всё очень даже хорошо!


Далее ЭПИЛОГ

http://www.stihi.ru/2019/08/11/8354