Соловей...

 Вона, как заливается. Чисто соловей! - Иван Никифорович протер клетчатым платком потную лысину и улыбнулся. Лоснящиеся щеки слегка дрогнули, заплывшие жиром глазки цвета болотной тины подслеповато прищурились.
- Она по - своему ничего... Грациозна. Ножкой – то какие кренделя выписывает. И звук до печенок пробирает… Ах, чаровница! Животик блестит, словно сахарный…
У Ивана Никифоровича вдруг пересохло в горле, по лицу разлилось жгучее тепло, ноги задрожали от волнения, пропуская предательскую волну томной жажды. Он попытался сглотнуть искушение и трижды перекрестился.
–Ванька, завтракать! Где тебя черти носят!- раздался раздраженный женский голос.
Иван Никифорович вздрогнул, засуетился и сконфуженно забормотал:- Иду, маман!
Он бросил вожделенный взгляд на пруд, в котором беззаботно квакали лягушки, и незаметно махнул ладошкой самой толстой, восседающей на камне…


***

Продолжение сюжета (улыбка-рецензия) от талантливого автора - Петра Говорова:

- Послушай, Вань, француз уже в Москве,
Над Родиной нависла непогода…

- И что теперь? Какое дело мне
До европейского культурного народа?
Едят лягушек? Саблю дай, мамань!

А сам к пруду с любимою проститься:

- Ну, ты с войны меня дождися, Мань,
Не торопись с другими нереститься!