Ассоциация, искра вдохновения
предшествует явлению и проговариванию первых слов,
самой первой строки текста.
Художник слова
смакует ритм, энергетику, музыку этой строки,
образы, которые она рождает.
Например, громадная энергия
чудесной неразделённой любви к Марии
рождает первую строку у молодого Маяковского:
Вы думаете, это бредит малярия?
В ней уже есть всё — и огромная энергетика,
высочайшая температура и напряжение, ассоциация
с болезнью-любовью автора, обращение к публике
огромного зала или даже целого города:
Это было,
было в Одессе.
«Приду в четыре»,— сказала Мария.
Восемь.
Девять.
Десять.
Отточена первая строфа, в которой есть загадка, затаилась интрига,
чудесная мужская "р" задаёт ритм поэмы "Облако в штанах",
а мягкие гласные "ы, и, е" — её музыку.
Энергетика, сила любви Маяковского таковы,
что его хватает на целую поэму, но рождает её молния
первой ассоциации, первая строка.
Так происходит зачатие стихотворного слова.
Так рождается поэт.
Зачатие стихотворного слова
© Copyright: Евгений Петрович Свидченко, 2019
Свидетельство о публикации №119080602435
Свидетельство о публикации №119080602435
Рецензии
Хорошо сказал, Жень. Мало, кому это дано повторить, пока второго Маяковского не родилось.
Ирина Фетисова-Мюллерсон 06.08.2019 16:22 • Заявить о нарушении
Ирина Фетисова-Мюллерсон 06.08.2019 16:22 • Заявить о нарушении
Маяковский только пример,
то же самое могу продемонстрировать,
например, на Александре Александровиче Блоке!
Евгений Петрович Свидченко 07.08.2019 19:33 Заявить о нарушении
то же самое могу продемонстрировать,
например, на Александре Александровиче Блоке!
Евгений Петрович Свидченко 07.08.2019 19:33 Заявить о нарушении
Александр Александрович Блок призывает
слушать музыку революции.
Он и сам вслушивается в то, что проиходит,
произошло внезапно в конце октября 1917 года.
Он ищет ритмы и слова, которыми можно было бы
отобразить увиденное:
Черный вечер.
Белый снег.
Ветер, ветер!
На ногах не стоит человек.
Ветер, ветер —
На всем Божьем свете!..
Вот она, чёрно-белая хлещущая музыка пурги,
вкрадчивая и таинственная. Так начинается Его симфония,
ибо это — многоголосие многолюдия. Он только ещё
ищет образы:
Гуляет ветер, порхает снег.
Идут двенадцать человек.
Винтовок черные ремни,
Кругом — огни, огни, огни...
В зубах — цыгарка, примят картуз,
На спину б надо бубновый туз!
Свобода, свобода,
Эх, эх, без креста!
Тра-та-та!
Отряд революционеров.
Бурлит сама народная суть,
как при Степане Разине.
Свобода всегда без Креста Иисуса.
А ведь Иисус, казалось,
и была сама свобода,
но либо — либо:
Как пошли наши ребята
В красной гвардии служить —
В красной гвардии служить —
Буйну голову сложить!
Эх ты, горе-горькое,
Сладкое житье!
Рваное пальтишко,
Австрийское ружье!
Жалковатенькое однако отношение к гвардии,
с понимание того, что может случиться...
А вот и конкретная судьба:
Вот так Ванька — он плечист!
Вот так Ванька — он речист!
Катьку-дуру обнимает,
Заговаривает...
Запрокинулась лицом,
Зубки блещут жемчугом...
Ах ты, Катя, моя Катя,
Толстоморденькая...
Всё понятно и привычно,
вечная борьба: мужик и баба.
Однако:
У тебя на шее, Катя,
Шрам не зажил от ножа.
У тебя под грудью, Катя,
Та царапина свежа!
Эх, эх, попляши!
Больно ножки хороши!
Однако не до любви,
не до создания семьи
в революционные годы:
А Катька где? — Мертва, мертва!
Простреленная голова!
Что Катька, рада? — Ни гу-гу...
Лежи ты, падаль, на снегу!
Вот так, о милой Катеньке.
У меня разрывается сердце...
А у него — нет, его поддерживают
революционные товарищи:
— Что, товарищ, ты не весел?
— Что, дружок, оторопел?
— Что, Петруха, нос повесил,
Или Катьку пожалел?
— Ох, товарищи, родные,
Эту девку я любил...
Ночки черные, хмельные
С этой девкой проводил...
— Из-за удали бедовой
В огневых ее очах,
Из-за родинки пунцовой
Возле правого плеча,
Загубил я, бестолковый,
Загубил я сгоряча... ах!
Вот она, бузжалостность революции
и всякого восстания... И тоска:
Ты лети, буржуй, воробышком!
Выпью кровушку
За зазнобушку,
Чернобровушку...
Упокой, Господи, душу рабы Твоея...
Скучно!
Как видим, переживает и сам влюблённый,
а как не переживать о такой потере!
Ну да ладно!..
А как же весь остальной мир?
Что с ним, что с прежним:
Стоит буржуй, как пес голодный,
Стоит безмолвный, как вопрос.
И старый мир, как пес безродный,
Стоит за ним, поджавши хвост.
Вот ещё одна, печальная, музыка
умирающего мира буржуйства.
А на улице — чёрно-белая метель
с настоящим морозцем:
Разыгралась чтой-то вьюга,
Ой, вьюга́, ой, вьюга́!
Не видать совсем друг друга
За четыре за шага!
Вы чувствуете, как все вдруг да и потерялись
в этой пурге, в этом лихолетье:
... И идут без имени святого
Все двенадцать — вдаль.
Ко всему готовы,
Ничего не жаль...
Это странно,
но что мерещится
великому поэту Александру Блоку,
какая надежда:
... Так идут державным шагом —
Позади — голодный пес,
Впереди — с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз —
Впереди — Исус Христос.
Ему мерещится Христос,
и что двенадцать революционеров —
это Его ученики в строительстве новой жизни!
Какая симфония! Какая музыка у стихах,
но до сих пор никто не сподобился написать симфонию,
ибо буржуйство должно было возвратиться!
Оно уже возвратилось.
Евгений Петрович Свидченко 08.08.2019 19:40 Заявить о нарушении
слушать музыку революции.
Он и сам вслушивается в то, что проиходит,
произошло внезапно в конце октября 1917 года.
Он ищет ритмы и слова, которыми можно было бы
отобразить увиденное:
Черный вечер.
Белый снег.
Ветер, ветер!
На ногах не стоит человек.
Ветер, ветер —
На всем Божьем свете!..
Вот она, чёрно-белая хлещущая музыка пурги,
вкрадчивая и таинственная. Так начинается Его симфония,
ибо это — многоголосие многолюдия. Он только ещё
ищет образы:
Гуляет ветер, порхает снег.
Идут двенадцать человек.
Винтовок черные ремни,
Кругом — огни, огни, огни...
В зубах — цыгарка, примят картуз,
На спину б надо бубновый туз!
Свобода, свобода,
Эх, эх, без креста!
Тра-та-та!
Отряд революционеров.
Бурлит сама народная суть,
как при Степане Разине.
Свобода всегда без Креста Иисуса.
А ведь Иисус, казалось,
и была сама свобода,
но либо — либо:
Как пошли наши ребята
В красной гвардии служить —
В красной гвардии служить —
Буйну голову сложить!
Эх ты, горе-горькое,
Сладкое житье!
Рваное пальтишко,
Австрийское ружье!
Жалковатенькое однако отношение к гвардии,
с понимание того, что может случиться...
А вот и конкретная судьба:
Вот так Ванька — он плечист!
Вот так Ванька — он речист!
Катьку-дуру обнимает,
Заговаривает...
Запрокинулась лицом,
Зубки блещут жемчугом...
Ах ты, Катя, моя Катя,
Толстоморденькая...
Всё понятно и привычно,
вечная борьба: мужик и баба.
Однако:
У тебя на шее, Катя,
Шрам не зажил от ножа.
У тебя под грудью, Катя,
Та царапина свежа!
Эх, эх, попляши!
Больно ножки хороши!
Однако не до любви,
не до создания семьи
в революционные годы:
А Катька где? — Мертва, мертва!
Простреленная голова!
Что Катька, рада? — Ни гу-гу...
Лежи ты, падаль, на снегу!
Вот так, о милой Катеньке.
У меня разрывается сердце...
А у него — нет, его поддерживают
революционные товарищи:
— Что, товарищ, ты не весел?
— Что, дружок, оторопел?
— Что, Петруха, нос повесил,
Или Катьку пожалел?
— Ох, товарищи, родные,
Эту девку я любил...
Ночки черные, хмельные
С этой девкой проводил...
— Из-за удали бедовой
В огневых ее очах,
Из-за родинки пунцовой
Возле правого плеча,
Загубил я, бестолковый,
Загубил я сгоряча... ах!
Вот она, бузжалостность революции
и всякого восстания... И тоска:
Ты лети, буржуй, воробышком!
Выпью кровушку
За зазнобушку,
Чернобровушку...
Упокой, Господи, душу рабы Твоея...
Скучно!
Как видим, переживает и сам влюблённый,
а как не переживать о такой потере!
Ну да ладно!..
А как же весь остальной мир?
Что с ним, что с прежним:
Стоит буржуй, как пес голодный,
Стоит безмолвный, как вопрос.
И старый мир, как пес безродный,
Стоит за ним, поджавши хвост.
Вот ещё одна, печальная, музыка
умирающего мира буржуйства.
А на улице — чёрно-белая метель
с настоящим морозцем:
Разыгралась чтой-то вьюга,
Ой, вьюга́, ой, вьюга́!
Не видать совсем друг друга
За четыре за шага!
Вы чувствуете, как все вдруг да и потерялись
в этой пурге, в этом лихолетье:
... И идут без имени святого
Все двенадцать — вдаль.
Ко всему готовы,
Ничего не жаль...
Это странно,
но что мерещится
великому поэту Александру Блоку,
какая надежда:
... Так идут державным шагом —
Позади — голодный пес,
Впереди — с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз —
Впереди — Исус Христос.
Ему мерещится Христос,
и что двенадцать революционеров —
это Его ученики в строительстве новой жизни!
Какая симфония! Какая музыка у стихах,
но до сих пор никто не сподобился написать симфонию,
ибо буржуйство должно было возвратиться!
Оно уже возвратилось.
Евгений Петрович Свидченко 08.08.2019 19:40 Заявить о нарушении
7 августа 1921 в Петрограде
от систематического недоедания и нехватки лекарств
умирал Великий Русский поэт и пророк Александр Александрович Блок,
предсказавший возвращение народа Российского ко Христу...
Евгений Петрович Свидченко 09.08.2019 06:20 Заявить о нарушении
от систематического недоедания и нехватки лекарств
умирал Великий Русский поэт и пророк Александр Александрович Блок,
предсказавший возвращение народа Российского ко Христу...
Евгений Петрович Свидченко 09.08.2019 06:20 Заявить о нарушении