Венок сонетов. Тени

Венок сонетов "ТЕНИ" был написан автором в 20 лет. Венок сонетов - это сложная поэтическая форма, объединяющая в себе 15 сонетов, "переплетённых" друг с другом особым образом. Каждый новый сонет начинается с последней строчки предыдущего, а заключительный - составляется из первых строчек предыдущих четырнадцати. При этом сам сонет представляет из себя чеканную, отточенную форму. В период с 19 лет до 21 года автором было написано 5 венков сонетов. «ТЕНИ» - четвёртый по счёту венок, который написан самыми простыми – шекспировскими сонетами. . Ибо после третьего венка, «сплетённого» из «сложных» сонетов (как и предыдущие венки), автору стало скучно и он решил попробовать такую форму (пусть и более простую). Для разнообразия.

ВЕНОК СОНЕТОВ. ТЕНИ
28.октябрь. 1982г. – 03. декабрь. 1982г.)

-1-

Опять зажёг огни мой юный город.
Растаял день удач и потрясений.
Единственный прохожий поднял ворот,
Смешной поклонник пьяных развлечений.

Ах, одинокий человек, простите!
Вы, видно, опустившийся поэт,
Посредственный философ и мыслитель?
И вам известен бытия секрет?

Что ж, в этом случае, я вместе с вами
Пройдусь зигзагами до фонаря.
В нём, скрючившись, с открытыми глазами,
Спит мёртвым сном глумливая заря.

Так просветите же, милейший, как
Сползает в окна постепенно мрак?


-2-

Сползает в окна постепенно мрак.
Мой новый друг, присядем на скамейку,
Ты знаешь, беспризорный пёс Колчак
Загрыз вчера зачем-то канарейку.

Не видел в жизни зрелища страшней,
Откуда здесь южанка очутилась?
Её прельстил, наверно, воробей,
Она в него, наверное, влюбилась.

Она совсем, совсем не знала жизнь,
По современным меркам – просто дура.
Ведь состраданье – это атавизм,
И лишь в преданиях живёт Лаура.

И для того, кто слишком горд и молод –
Висит на звёздных цепях лунный молот.

-3-

Висит на звёздных цепях лунный молот,
Вот-вот на голову мне упадёт.
Очнулся мир. Край неба светом сколот…
Эй, слышь, поэт! Тебя жена зовёт.

Иди, иди… И матом не ругайся.
Ты всё же не пастух – интеллигент.
Постой… Я помогу. Ты постарайся
У двери стать, хотя б, как монумент.

Пусть видит твоя верная супруга,
Что ты всегда – и днём, и ночью – трезв.
А как стошнит – внушай, что от испуга,
Что повредил какой-то важный нерв.

Ну вот, опять! Кто ж так лежит, чудак,
Как сверхъестественный холодный знак.

-4-

Как сверхъестественный холодный знак,
Застыл на пустыре угрюмый ясень.
Над ним шумит чуть слышно млечный флаг,
Но этот зов пока ещё напрасен.

Конечно, я стремлюсь к своей звезде,
О ней мечтаю в стенах института…
Во время лекций, в скучной суете,
Черчу пути заветного маршрута.

Я многого хочу: чтоб мир был прост,
Желаю посмотреть на древний Киев…
Но вдруг я отращу тяжёлый «хвост»,
Вдруг у профессора случится «вывих»?

До старости нас мучают идеи.
Я стих пишу – и медленно старею.

-5-

Я стих пишу – и медленно старею.
Не лучше ли в уюте прозябать?
Жениться. После сесть жене на шею,
Курить «Опал» и счастья ожидать.

Конечно, так жить проще и спокойней,
Да здравствует прямая колея!..
Но я люблю огонь холодных молний.
И я, то трезв, то пьяный, как свинья.

И если нет целебного отвара,
Чтоб ссадины на нервах заживлять,
Приходится, увы, в стенах пивбара
Другой бальзам по кружкам разливать.

А там покой. Но руки, как дрова…
Болит от недосыпа голова.

-6-

Болит от недосыпа голова,
На улице безудержно зеваю…
Для мамы я лентяй. Она права.
Об этом я и сам давно уж знаю.

Как много нужно сделать в этот день,
И, Боже правый, не забыть побриться…
Я нежно глажу девственную лень,
Она меня нисколько не боится.

Вот, жалко, что жестка моя кровать,
Но лень моя – прекрасная особа.
Я просто обожаю с ней лежать,
И думать о делах людского рода.

Ну, а когда щеку себе побрею,
Я осторожно свой сонет доклею.

-7-

Я осторожно свой сонет доклею,
Дыханьем нежным оживлю его…
Я пьяницу любого пожалею,
Ему ведь жить на свете нелегко.

Но мне чужды стремления Хайяма
Волшебные напитки прославлять…
За праздничной чертой зияет яма,
А в ней бесовская хохочет рать.

Опасно быть в абстрактном состоянье,
Тем более, покинуть свой порог.
В сыром лесу, забыв про состраданье,
Косматый чёрт угрюмо точит рог.

Поэтому в стихах про грусть – сперва
Раскрашу рифмой серые слова.

-8-

Раскрашу рифмой серые слова.
Потом сложу из них подобье плуга…
Забуду, сколько будет дважды два,
И где стоит великий град Калуга.

И уж, конечно, брошу институт,
Мне надоели эти градиенты.
Я презираю равнодушный труд,
Меня пугают вредные доценты.

Запомните, друзья! Я не снегирь,
Чтоб счастье лета склёвывать зимою…
Мне, может быть, противен злой визирь,
Но не поэт, с оплёванной душою.

Я лунными питаюсь калачами…
Я не ребёнок, чтобы спасть ночами.

-9-

Я не ребёнок, чтобы спасть ночами.
К моей вершине очень труден путь…
Один поэт спит за столом в пижаме,
Другой упрямо силится зевнуть.

И в полу мгле рождаются поэмы,
О славных стройках, хлебе и войне…
Но, Игорь Кулебякин, все мы, все мы
Порой поём о чувственном огне.

И снова ты грустишь о Синей птице,
Слагаешь стих о мире… О себе.
Глядят в упор презрительные лица
И говорят: «Будь проще и грубей»!

Да, критики – язвительный народ…
Пусть с мозга капает прозрачный пот.

-10-

Пусть с мозга капает прозрачный пот,
Пусть руки устают до мелкой дрожи.
Я, может быть, слюнтяй, нахал и мот,
Но, как и все, желаю славы тоже.

Ах, груб моей поэзии челнок –
Мне только двадцать лет. Но, право, право,
Ведь я плету четвёртый уж венок!..
И мне вредна забвения отрава.

Бесспорно, я обычный человек,
Не слабоволен и не слишком стоек.
Мне радость охлаждает вьюжный снег,
А горе – вид пивных уютных стоек.

И всё же после встречи с «мастерами» -
Я все извилины протру лучами.

-11-

Я все извилины протру лучами,
Поверю в искренность своих друзей.
И даже в то, что в парках вечерами
Уже не бьют без повода людей.

Товарищ мой не даром, ох не даром,
Меня ругал, что неумело пью.
По правилам (ужасно, кстати, старым)
Я дурака валяю и дурю.

Я в пьяном виде, дескать, непригляден,
Меня вино сгибает пополам….
Возьми, дружок, бутылку. Я не жаден.
Попробуй сразу выпить столько сам!

И будешь после свой лизать живот,
Как чистоплотный полусонный кот.

-12-

Как чистоплотный полусонный кот.
Глядит на мир улыбчивое солнце…
Я сир и слаб. Неопытен… И вот
В зелёный мир открыл своё оконце.

И поплатился: тучи жирных мух
Влетели в чистую мою квартиру.
Я задыхаться стал. Тяжёлый дух
Смутил мою чувствительную Лиру.

Впитался в стены нестерпимый чад…
Я перепуган, потрясён, растерян.
И вижу, что ко мне премерзкий гад
Вполне серьёзно заползти намерен…

Пора давно бы знать: нет силы в плаче…
Так пожелай же мне, Судьба, удачи.

-13-

Так пожелай же мне, Судьба, удачи,
Пусть расцветёт в журнале мой сонет.
Я с грустью нервы, словно деньги, трачу
Которых никогда в кармане нет.

Зачем мне молодёжная газета,
Дающая рублёвый гонорар?..
Пишу, пишу, пишу я без просвета,
Коплю свой поэтический товар.

Вот напишу стихов большую груду,
Зажгу её и с радости напьюсь.
Не потому, что слишком старым буду,
А потому, что к старости свихнусь.

Иль, может, поведу себя иначе
В решении столь жизненной задачи.

-14-

В решении столь жизненной задачи,
Как изучение премудрых книг,
Я вырубаю векторные чащи…
Но возникает множество интриг.

И, вряд ли, стоит говорить мне снова
О краткости земного бытия…
Я не верблюд и даже не корова,
Поэтому зубрить могу и я.

Я сухостью казённою одарен
Элементарных функций и частиц.
Я в чём-то тоже стал элементарен
И, словно не доспавший филин, скис.

И снова мозг мой скукою прополот…
Опять зажёг огни мой юный город.

-15-

Опять зажёг огни мой юный город,
Сползает в окна постепенно мрак.
Висит на звёздных цепях лунный молот,
Как сверх естественный холодный знак.

Я стих пишу – и медленно старею,
Болит от недосыпа голова.
Я осторожно свой сонет доклею,
Раскрашу рифмой серые слова.

Я не ребёнок, чтобы спать ночами,
Пусть с мозга капает прозрачный пот.
Я все извилины протру лучами,
Как чистоплотный полусонный кот.

Так пожелай же мне, Судьба, удачи
В решении столь жизненной задачи.
                28.октябрь. 1982г. – 03. декабрь. 1982г