Человек и старец. Пасхальная история

I
Русский север… пейзаж уныл.
Проколовшись иглой хвои,
Лился грустный желток луны,
Осветив на пути двоих.

Человек обходил подвал,
Где бездомный просил на хлеб.
Ничего старику не дал,
Мол, бродяга, иди ты ва хлев.

Там, смирившись с судьбой простой,
Сгибни, палку прижав к груди…
А седой всё шептал: “Постой,
Ведь обочина впереди…”

Человек же не внял никак:
Плюнул: “Сам топишь катер-быт…”
В гастроном плыл сквозь сизый мрак,
Поглядел – магазин закрыт.

Припев

“Пасха – глупая причуда вкупе с догмой неживою –
Думал парень – быт к трудягам неоправданно жесток,
Не куплю яиц к застолью…” но тяжелой головою
В снег упал в сиянье лунном, будто в вытекший желток.

Поглядел: да вроде целый, травма не пошла по следу –
Мягкий ком смягчил ушибы поклонившегося ниц,
И хотел он в дом добраться, но побрел обратно к деду,
В гастроном зайдя соседний, где купил-таки яиц.

II
Дед от вьюги скрывал лицо –
Пашню в рытвинах волдырей.
Ветром скрипнул: “мне дай яйцо,
Остальные  - святи скорей.

Мир не то, что совсем жесток,
Всем, кто против – дорога в храм.
Светло-синей луны желток
Вылей в пасти лишений, драм,

Боль корми, как просила высь,
Остальное снеси для нас,
Только, друг мой, не поскользнись,
На объедках, как в прошлый раз.

Сам-то я не святой, в долгах,
Ты не злись, многим жизнь скупа,
Но яйцо превращу в снега,
Чтобы следующий не пал.

Припев
“Ты о чем, старик, глаголешь?” – парень вздрогнул… ток по коже
Пробирал… а старец молвил: “Погляди теперь туда…” –
Там к обочине пробрался паренек почти такой же,
Но комок снежинок липких вновь смягчил ему удар.

А седой опять промолвил: “Не простой я, а особый,
Кинь мне грош, а дома выпей… да не подавись, смотри.
Все мы пищу обращаем в ворох дел, а я – в сугробы…
Снег растает, из капели выжмет бог  вино зари…”

Крась им пасху…кто я? – север, ты меня узнал воочью,
Мной не узнан – будь богатым и в душе храни покой,
Но когда сам выйдешь старый погулять пасхальной ночью,
Ты прими, коль сильно хочешь, дар мой, облик колдовской…”