Страх решал переменить, с изменением момента, и св

Страх решал переменить, с изменением момента, и своё лицо, и плавно перетекал в другую свою форму, уже более удобную для восприятия его и поэтому обеспечивающую самое надёжнейшее влияние на его жертвы...
страх, он так чувствует время, почти, как песок в песочных часах... каждая песчинка в них падает в определённое ей мгновение, неотвратимо и бесповоротно...
и страх, он тоже полон сомнений, как и каждый сознающий себя в мире, и значит, несущий за него ответственность... но, в отличие от него, страх не даёт об этом знать напрямую, а только в виде смущающих душу ощущений чего-то как будто знакомого, но так и не признаваемого; чего-то как будто принадлежащего тебе, но и как будто запретного...
и вот страх менял своё лицо и проявлялся уже во внешнем для тебя, и ты, внутри облегчённо, потому что наконец-то он не терзал тебя, а внешне  напряжённо, потому что центр его тяжести перемещался туда, начинаешь подбирать слова для его выражения...
сатана, - вовлекаешься в определения, дающиеся остальными, вошедшими в то же самое состояние, - ад... - легко представляешь себе это заведение, добавив к тому, в чём находишься, пару-тройку леденящих кровь подробностей...
но кровь моя... ты всегда была красной, и в ней всегда было то, что могло вызвать страшные или слишком откровенные для общепринятых норм картины...
и как же так, - говорю, - что мы ладили с тобой, что я не переходил какую-то границу, за которой терял бы себя во владениях тёмных сил... что помогало мне... или что мешало им, этим силам... почему тот страх так никогда и не овладевал мной...
и почему те, что за мной, не знали этой черты... нет, они её не переходили, но они её и не чувствовали, каким-то сверхъестественным чувством... ведь только перед таким она и не скрывается...
и только чувствующий её может быть уверен, что он не принадлежит тёмному... но эти уверенность и чувствование, повторюсь, находит место только в подсознании...
или мне помогало, что страх в определённый исторический момент поменял свой образ, нет, ещё до моего рождения, а во мне отозвался только эхом, но которое затихло уже в тех, кто пришёл после меня?
и пришёл он, чтобы искать, на кого сложить ответственность за этот мир, который оказался так далёк от него, даже эхом в нём не остался... от него, не желающего сомнений и поэтому воспринимающего себя, как совокупность актёров, играющих каждый свою роль, но не имеющих понятия о самом содержании пьесы, и поэтому таких невинных во всём происходящем...
но мне-то радоваться или огорчаться, что так повезло там, где другим нет?
ну, нет, снова начинаются игры ума, которые отодвигают явление большого чувства, того, при котором страх является принадлежностью цельного и мира и тебя самого... и при котором невозможно неосознание и непринятие этой цельности и давание повода самопроизвольному разрастанию каких-то его частей... ведь это так легко - одной опухоли перейти в другую, злокачественную уже, и так трудно бывает потом найти первопричину страданий человечества...