Откровенно говоря

они спрашивают: зачем снова в себя ушёл ты?
почему не пишешь и почему на тебе нет лица?
а я просто чувствую себя опустошённым,
и мне не хочется созерцать.

солнце продолжает играть в салки с луной,
значит земля продолжает делать кульбиты.
ощущать себя морально побитым -
будто бы стало догмой.

нет, я не слеп, я всё ещё замечаю:
пахнущий хлеб, устало свистящий чайник,
восторженные возгласы, старческие хрипы,
и крики измученных скрипок.

детей в беззаботной пляске,
мамаш с бутылкой и коляской,
динамику отношений с западом,
то, как глупо порою падают.

и радости слёзы, и безразличие режиссёров,
парня, мечтающего на курорт съездить лыжный -
я всё это вижу.
вот только мне стало всё равно.

все эти разговоры о вечном,
призывы, что надо быть человечней,
шальные мечты о собственном вечере,
награды в стиле тернового венчика,
прозрения, откровения,
сделки с собственной ленью,
напомаженные поленья,
и поиски просветления,
страхи, демоны, тараканы,
развал института брака,
бездушные политиканы,
и панические атаки,
любовь, отношения,
добровольные унижения,
снисходительные одолжения,
и внутреннее напряжение,
тонущие в пухе рыльца,
попытки раскрыться,
сказки о рыцарях,
и унылые лица,
метафоры, эпитеты,
строки, что вытерты,
минуса на репите
и скучающий зритель.

я от всего устал. туше.
мне тошен мой же театр одного актёра.
в моей потрёпанной душе
не сыщешь болей угол тёмный.

мне так хотелось расплести
взглядов на жизнь клубок противоречий,
но каждый мною написанный вам стих
лишь больше путал и калечил.

я так отчаянно вскрывал
дарованные роком мне нарывы,
что моя луковая голова
молит как минимум о перерыве.

без мыслей, лозунгов, молитв,
без бесполезных изрунений,
без представления плиты,
лишь беззаботное падение.

и если волею судьбы
это стихотворение последнее -
я рад тому, что просто был
тем, кто до вас нести пытался,
пусть даже без задатков аса,
простое просветление.