Ахтамар

(армянская легенда)               
               
В  стране, где   в почёте Аллах  и  Коран,
Привольно раскинулось  озеро Ван*.

И, как говорят до сих пор старики,
Питают его только гор ледники,

И речки, которых четыре всего,
Снабжают  водой  ключевою его. 

Зимою  от снега вершины белы
И гнёзда на скалах  свивают орлы.

В ущельях  ручьи   говорливо  журчат,
И камни  как зубы драконов  торчат.

Здесь,  в  тихом краю,  где  цветёт мушмула,
Столица Урарту когда-то была*,

Стояли дворцы, зеленели сады
Жил  город   спокойно без  зла  и беды.

Прорыт был канал.  И речная вода
Поила селения  и города*.

А рядом прекрасное озеро Ван
Мечтой голубой  уходило  в туман.

Века пролетели, и здесь  среди  скал
Армянский народ   своё счастье  искал…   

Я знаю  прекрасные эти места,
Где  жизнь   на природе  спокойно - проста,

Где честность и правда – людской амулет.
А  в душах ни злобы, ни  зависти   нет.

Здесь персики зреют, растёт виноград
И  каждый  крестьянин приезжему рад.               

В одном из селений, где плачет зурна,
Меня покорила легенда одна.

О чистой любви, что оставила след,
Хотя ей уже  больше тысячи лет… 

Когда-то  здесь властвовал царь Арташез,
Жестокий, как демон, богатый, как Крез.

Всё царство своё превратил он  в тюрьму.
И даже враги подчинялись ему.

Судьба благосклонна к тирану была,
Богатства  ему полной мерой дала.

Доспехи из золота, жемчуг, янтарь -
Ни в чём не нуждался  удачливый царь.

Но больше богатства и жизни  в раю
Любил  он красавицу – дочку   свою.

В шестнадцать  Тамар уже  розой  цвела,
Как снег на горах её кожа была.

Глаза – словно звёзды блестели  в ночи,
И были прекрасными  взглядов лучи.

Улыбка  принцессы - как отблеск зари,
Пред ней преклонялись  рабы и цари.

Пантера, медведица,  единорог 
Покорно  ложились у девичьих ног.

И даже  порой  жеребца-скакуна
Любовью своей  усмиряла  она.

Под крики восторга и звуки фанфар
Всегда из дворца выходила Тамар…

Трём принцам  она отказала уже
И царь Арташез опасался в душе,

Что девушку могут  увлечь  и украсть,
И тут не помогут ни деньги, ни власть.

Не спал он ночами. И вот, наконец,
Построил для дочери новый  дворец

На острове диком, средь озера Ван,
Где часто клубится холодный туман.

Где камни и скалы,  и нет никого,
Кто мог бы обидеть  дочурку его.

Но что о могуществе ни говори,
А женского сердца не знают цари.

Сердечко  Тамар, как судьбой  суждено,
Красавец Азат уже занял давно.

Хоть был небогат он, но честен и смел
И   сердце девичье  затронуть  сумел.

Но что-то, видать, заподозрил отец,
И  девушку спрятали в новый дворец.

И  больше  встречаться  не стали  они,
Настали для юноши горькие дни.

На берег Азат  ежедневно  ходил
И долгие ночи в тоске проводил.

Однажды он  долго  на море глядел.
И видит: вдали огонёк заалел.

И  радостно  сердце забилось  в груди:
- Она меня ждёт,-  говорит, - приходи.

- Костёр, как маяк,  как  большая  звезда.
А милю проплыть для меня ерунда…

Он бросился  в воду. Плывёт и плывёт,
Куда огонёк   его сердца   зовёт.

О том, какой радостной встреча была,
Нам только расскажет полночная мгла,

Да скалы, да ветер,  да  искры костра,
Который  той ночью  горел до утра.

А утром, лишь   только чуть-чуть рассвело,
Вернулся влюблённый  в родное село.

Так  было три ночи, но кто-то из слуг
Заметил Азата на острове   вдруг.

И тут же, не медля, как  преданный пёс,
Об этом  царю Арташезу донёс.

Разгневался царь, даже искры из глаз. 
И стражникам  сразу же отдал приказ:

-  Как только увидите пламя костра,
Пусть ваша реакция будет быстра.

Плывите на остров. Тут надо спешить
И вовремя этот костёр потушить.

-  А дочь?
-  Она выбрала место своё,
 В отдельную башню ведите  её…

Вот ночь наступила. Она всё решит.
И снова Азат на свиданье  спешит.

Плывёт он  с надеждой на счастье, и вдруг:
Огонь путеводный внезапно потух.

Куда ему плыть? Берега не видны
И в небе  бездонном  ни звёзд, ни луны.

Всю силу любви,  весь душевный пожар
Вложил   он  в  простые слова: - Ах, Тамар!

- Мне больше не светит маяк твоих глаз!
  Скажи, почему огонёк твой погас?

Тут мягкая сила сковала его.
И больше  не чувствовал он ничего.

В тот мир, где равны и царевич, и раб
Забрал его душу жестокий вишап*.

Но   возглас, наполненный горечью слёз
К далёкому берегу ветер унёс,

Его подхватила морская волна,
Наполнили плачем  дудук и зурна*.

Услышал его  журавлей караван,
Печально плывущий над озером Ван…

Об этой любви говорят до сих пор
Ашуги  предгорья и жители гор.

И в память об этом насыпан был  мар*,
А остров стал зваться с тех пор Ахтамар.

- : -

Три  года прошло. И  по воле небес
Из грешного мира ушёл Арташез.

С  печалью  и грустью на юном лице
Жила одиноко Тамар во дворце.

Вся жизнь без надежды, все ночи без сна.
В прекрасном  дворце год за годом одна.

Распущены  волосы,  чёрный платок.
И  рвётся  сердечко  её на восток,

Туда, где  под бурею  пенится вал,
Откуда любимый её приплывал.

Казалось  ей:   время  уходит назад
И снова из  пены выходит   Азат,

И снова играет  волны бирюза,
И снова любимые светят глаза.

Но время жестоко  и  жизни пути
Повторно  уже  никому не пройти.


                ПРИМЕЧАНИЯ

*Ахтамар -  остров на озере Ван.

*Озеро Ван — бессточное солёное озеро, расположенное на Армянском нагорье в восточной части современной Турции   (в старинных документах - море Наири).
*Семидесятикилометровый канал, построенный урартским правителем Менуа в VIII веке
до н. э. для снабжения  столицы Урарту  г. Тушпы пресной водой, существует до сих пор.

*Вишап – злой дух

*Мар - одинокий бугор, курган, насыпь или природная сопка

*Зурна – (буквально — праздничная флейта) — язычковый деревянный духовой музыкальный инструмент с двойной тростью, распространённый на Ближнем и Среднем Востоке.
           Дудук - деревянный духовой музыкальный инструмент с двойной тростью. Представляет собой трубку с девятью игровыми отверстиями.
*Азат – свободный, независимый – арабская  версия.
                06.01 - 12.01. 18 г.      
                Ахтамар (Армянская легенда).   

     Давным-давно, в незапамятные времена, была у царя Арташеза красавица  - дочь по имени Тамар. Глаза Тамар сияли, как звезды в ночи, а кожа белела, как снег на горах. Смех ее журчал и звенел, как вода родника. Слава о ее красоте шла повсюду. И царь Мидии слал сватов к царю Арташезу, и царь Сирии, и многие цари и князья. И стал царь Арташез опасаться, что кто-нибудь придет за красавицей с войной или злобный вишап (дух) похитит девушку прежде, чем он решит, кому отдать её  в жены.
    И велел тогда царь построить для дочери золотой дворец на острове посреди озера Ван, что издавна зовется «морем Наири», так оно велико. И дал ей прислужницами только женщин и девушек, чтобы никто не смутил покоя красавицы.
      Но не знал царь, как не знали другие отцы до него, и не будут знать другие отцы после него, что сердце Тамар уже не было свободно. И отдала она его не царю и не князю, а бедному  Азату, который ничего не имел на свете кроме красоты, силы и отваги.  И успела Тамар обменяться с юношей взглядом и словом, клятвой и поцелуем.
    Но вот воды Вана легли между влюбленными.
    Знала Тамар, что по приказу отца днем и ночью следит стража за тем, не отплывает ли от берега лодка к запретному острову. Знал это и ее возлюбленный. И однажды вечером, бродя в тоске по берегу Вана, увидел он далекий огонь на острове. Маленький, как искорка, трепетал он во тьме, словно пытаясь что-то сказать.
    Понял юноша, что возлюбленная зовет его. Если с наступлением ночи пуститься через озеро вплавь, ни один стражник не заметит пловца. Костер же на берегу послужит маяком, чтобы не сбиться в темноте.
    И влюбленный бросился в воду, и поплыл на далекий свет туда, где ждала его прекрасная Тамар. Долго плыл он в холодных темных водах, но алый цветок огня вселял мужество в его сердце. И только стыдливая сестра солнца Лусин, взирающая из-за туч с темного неба, была свидетельницей встречи влюбленных.
    Ночь провели они вместе, а наутро юноша снова пустился в обратный путь.
Так стали они встречаться каждую ночь. Вечером Тамар разводила огонь на берегу, чтобы возлюбленный видел, куда плыть. И свет пламени служил юноше оберегом от темных вод, что раскрывают ночью ворота в подземные миры, населенные враждебными человеку водяными духами.
     Но однажды царский слуга увидел юношу утром, возвращающимся с озера. Мокрые волосы его слиплись, и с них стекала вода, а счастливое лицо казалось утомленным. И слуга заподозрил правду.
    И в тот же вечер, незадолго до сумерек, слуга затаился за камнем на берегу и стал ждать. И увидел, как зажегся дальний костер на острове, и услышал легкий плеск, с которым вошел в воду пловец.  Все высмотрел слуга и поспешил утром к царю.
    Люто разгневался царь Арташез. Разгневался царь, что дочь его посмела полюбить, а еще более разгневался на то, что полюбила она не одного из могущественных царей, что просили ее руки, а бедного Азата!
    И приказал царь своим слугам быть у берега наготове с быстрой лодкой. И когда тьма начала опускаться, царевы люди поплыли к острову. Когда проплыли они более половины пути, на острове расцвел красный цветок костра. И слуги царя налегли на весла, торопясь.
     Выйдя на берег, увидели они красавицу Тамар, облаченную в шитые золотом одежды, умащенную ароматными маслами. Из-под ее разноцветной шапочки-колпачка спадали на плечи черные, как агат, кудри. Девушка сидела на расстеленном на берегу ковре, и кормила огонь из своих рук веточками волшебного можжевельника. А в ее улыбающихся глазах, как в темных водах Вана, горели маленькие костры.
Увидев незваных гостей, девушка в испуге вскочила на ноги и воскликнула:

Вы, слуги отцовы! Убейте меня!
Молю об одном – не гасите огня!

   И рады были царские слуги пожалеть красавицу, но страшились гнева Арташеза. Грубо схватили они девушку и повлекли прочь от костра, в золотой дворец. Но прежде дали они ей увидеть, как погиб огонь, растоптанный и раскиданный грубыми сапогами.
    Горько плакала Тамар, вырываясь из рук стражей, и смерть огня казалась ей смертью любимого.
Так оно и было. На середине пути был юноша, когда манивший его свет погас. И темные воды потянули его в глубину, наполняя душу холодом и страхом. Перед ним лежала тьма, и он не знал, куда плыть во тьме.
    Долго боролся он с черной волей водных духов. Каждый раз, когда голова обессилевшего пловца показывалась из воды, взгляд его с мольбою искал во тьме красного светлячка. Но не находил, и вновь плыл он наудачу, а водные духи кружили его, сбивая с пути. И, наконец, юноша выбился из сил.
     «Ах, Тамар!» – прошептал он, последний раз показываясь из воды. Что же ты не уберегла огня нашей любви? Неужели выпала мне судьба кануть в темной воде, а не пасть на поле боя, как положено воину!? Ах, Тамар, какая это недобрая смерть! Это хотел сказать он, но уже не смог. Только одно у него хватило силы воскликнуть: «Ах, Тамар!»
    «Ах, Тамар!» – подхватило эхо – голос каджи, духов ветра, и понесло над водами Вана. «Ах, Тамар!»
    А красавицу Тамар царь велел навек заточить в ее дворце.
    В горе и скорби до конца дней оплакивала она своего возлюбленного, не снимая черного платка с распущенных волос.
Много лет прошло с тех пор, но  все помнят об их горестной любви.