Посвящение отцу Ольги Аросевой 27

                ПРОЖИВШАЯ ДВАЖДЫ

           Книга, посвящённая отцу.
   Автор Ольга Аросева.

 Ольга Александровна Аросева(1925-2013), советская и российская актриса
театра и кино. Народная артистка РСФСР.


Продолжение 26
Продолжение 25 http://www.stihi.ru/2019/07/27/4769

 «Шеф отдела печати Министерства иностранных дел. Книги, журналы, пыль и никому не нужные размышления молодого индивидуалиста, знающего почти все европейские языки. Разговор был скучный. О системе и о других базисах (фр., русского, нем. языков). Липпарт сам пишет учебники этих базисов.
                21 июля
Вечер. Всё одно и то же. Сегодня днём международные танцоры танцевали во дворе епископа Кентерберийского. Он сам не показывался. К нашим танцорам подошла русская женщина, по-видимому, эмигрантка – красоты исключительной. Небольшого роста, чёрные волосы, длинные, в причёску, и большие серые глаза. В походке и покорность, и змеиная хитрость, что-то совершенно поразительное, потрясающее. Она пыталась заговорить с нашими танцовщиками. Так как на неё посмотрели строго, она отошла в сторону и оставалась там всё время.

                22 июля
 Миллионерша* – на мансарде. Это эстетка и образованная еврейка-англичанка, получившая большое наследство, продолжает свою мансардную жизнь и мансардные связи. Лицом она красива. Глазами приветлива и даже соблазнительна. Ноги слишком тонки. Тело полное. Живот. Талии нет. Небольшого роста. Сутулая, чёрная. Очень гостеприимна. На её простом чердаке, где везде неудобно сидеть, сервирован был чай: тартинки и печенье. Пальто и шляпы складывали на лестнице, на подоконнике.
Но общество у неё было отменное. Театралы, писатели, весёлые, нам сочувствующие. Однако и унаследованные миллионы дают свой привкус. Среди приглашённых были две дамы. Одна из них прекрасно говорит по-русски, нечто вроде эмигрантки. Она капиталистка. Говорит, что хотела бы постоянно жить в Америке, а СССР только посмотреть, потому что о нём чудно говорят.

                23 июля
 Приглашён на завтрак к ***********.
Новый дом. Большой, современного стиля. Клуб какого-то очень богатого общества не то инженеров, не то артистов. Все чопорные мужчины в чёрном, дамы с оголёнными плечами и с широко открытыми холодными глазами.
Я долго искал ****** потому что не знал, в каком отделении она. Англичане тихо и услужливо помогали мне её найти. Войдя в большой зал, я заметил среди важных персон лицо простой женщины с толстым носом, серыми глазами – очень симпатичными, в сандалиях на босую и довольно толстую ногу. С ней молодой англичанин – белокурый, косой ряд и неопределённого возраста и положения, чёрноволосая англичанка. В сандалиях, босиком и была ********. Познакомились.

 Начался неопределённый разговор. Но он таковым оставался недолго. ******** свернула быстро и просто на интересные темы о нашей литературе и о постепенном увядании буржуазного искусства. Молодой человек, лейборист и тоже писатель, проявлял большой интерес к нашей стране и желал там побывать. ******** уже была в СССР и даже путешествовала по Кавказу и Крыму.
Как бы стесняясь за блеск, мрамор, благоустройство и аристократичность клуба, она объяснила мне, что её муж и она автоматически записаны в члены этого клуба, так сказать, по своей должности, и что она, раз уж стала членом аристократического клуба, думает, почему же его не использовать.
Голос у неё громкий, вид откровенный. На лице видны все её настроения. Она рассказывала мне, что была участницей восстания рабочих в Австрии, но от всех это скрывает. При этом скрывала так громко, что только глухие, сидящие вокруг этого стола, могли её не слышать.

 А потом, спускаясь по лестнице и проходя читальным залом и ещё какими-то комнатами, пожаловалась на то, что вот мы, русские революционеры, выучились конспирации и теперь наша обязанность выучить этому и европейских революционеров. На неё некоторые англичане с опаской оглядывались.
– Вероятно, – добавила она, – мы уже кое-что переняли у вас, и я, например, выучилась скрываться среди чуждых нам. В Англии знают, конечно, что я левая, но что я активная революционерка и связана с коммунистами – никто не знает.
Она произносила эти слова в то время, когда молодой и вылощенный лакей в золотых галунах на штанах и рукавах корректно облекал её плечи в манто. Совершенно в такой же конспирации признавалась и её подруга. Обе они, покидая шикарный дом, порицали его. А когда я отъехал от них на автомобиле, они долго и усердно махали мне и слали приветствия нашему социалистическому строительству.

                25 июля
 На завтраке у кинорежиссера **********. Это ловкий, простой, сытый и довольный молодой человек. С ним было ещё четверо таких же, как он. Живое ощущение жизни этого англизированного еврея родило в его душе большие симпатии к нашей жизни. Это же здоровое ощущение заставило его отнестись к нам критически. В частности, в его области. Он считает, что наши кинокартины не только отсталые в отношении техническом, но и в художественном. Имея наш материал, нашу жизнь с её колоссальным техническим прогрессом, с её пространствами, на которых просыпаются новые народы к новой жизни, можно было бы дать картины большего художественного размаха и ценности. Он путешествовал по нашей стране и знает её. Несмотря на короткий срок пребывания, успел глазом здорового наблюдателя подметить у нас многое. Впрочем, его никак нельзя считать преданным искусству больше, чем коммерции. Он, признаваясь, что всяческое искусство в Англии скучно, бульварно, подвержено только дешёвым вкусам – тем не менее он сам продолжает создавать такие бульварные фильмы.

                Тетрадь № 4

 Дневник почти не пишу, не оттого, что жизнь переполнена встречами, разговорами, новизной и разнообразием. Не знаешь, на чём пристальнее остановить свой взгляд, и жаден ко всему. И осмыслить хочется, и своя собственная жизнь стала до невыносимости скучной. Жизнь, к тому же, так коротка. Надо работать.
                17 сентября
Прага, отель «Штейнер», комната № 55. Немецкие с-д (социал-демократы) решили не вступать с нами в переговоры об уступке архива Маркса «ввиду политических отношений, какие сложились между Коминтерном и Вторым Интернационалом». Николаевский*2 говорит, что цитировал последнее постановление Коминтерна, где с-д названы социал-фашистами. Нудный разговор. Такой же нудный с Александровским.

 Голова вчера была, как чужая, почувствовал себя человеком, когда жена потушила последнюю лампу и я погрузился в тьму. Спал как-то неслышно.
Утром – у Германа Тихомирнова Он и его жена, всё жаждут денег. Николаевский финтит. Тянет. Нудный обед. А до этого в комнате Тихомирнов и Николаевский о чём-то совещались. Меня даже не впустили!
В четыре был у Александровского, согласовывали предстоящее свидание с Негасом (министр с-д). Вечером у Германа составляли проект писем, которыми Герман должен обменяться с Николаевским. Герман нетактично не согласился со мной в присутствии Николаевского.

 Пошёл на квартиру родителей жены. Сын уже спал. Тёща не пригласила пройти. Гера позвала в комнату. Я сказал, что не она должна это делать. Тогда она попросила меня уйти. Ушёл. Ждал её на улице. Она об этом не знала. Вышла в сопровождении двух товарищей своего брата. Они её проводили до остановки. Тогда я подошёл к ней. Она поехала на трамвае со мной. Пошли в кино. Потом – домой. Как убедить жену, чтобы ехала со мной??

                18 сентября
 Письма от детей. Тоска – скорее увидеть их. Глупое и как всегда претенциозное письмо Ольги Вячеславовны.
Тяжёлый разговор с Николаевским. Герман чрезвычайно недружелюбен ко мне. Самомнителен – стихийно-сильно. Думает (или ощущает себя) нераскрытым гением. Скрытен. Этим нервирует окружающих и себя.
Видел сына. Страшно устал. Вечером ждали ответа от Николаевского, но он явился сам. События войны и борьбы с нами надвигаются, как гигантское колесо. Может быть, поэтому Москва ничего на наши запросы не отвечает.
Видел в театре «Бравого солдата Швейка». По-моему, его играть нельзя, получаются только картины и монологи. Лучше фильм. (Вчера видел фильм «Ты единственная»). Играет Елизавета Бергер. Играет искусственно. Умная и немного нахальная женщина. Какая-то она неясная и слепая. Будто вся состоит из жестов, а мысли нет!
Дети, дети! Когда же к вам!

                1 октября
 Швейцария. Цюрих. У Гуревича*3. Открытое окно. Дождь. Тишина. Полночь. Приехал сюда вчера и провёл ночь. Спал хорошо. Утром был у немецкого эмигранта, левого с-д Дитмана*4, друга Гаазе*5, Карла Либкнехта и Розы Люксембург. Скромный энергичный старик. Полный силы и горячей привязанности к революционному делу. С ним у меня разговор по поручению Сталина о продаже нам документов – его архива (письма Меринга*6, Либкнехта, Вертинского… речи членов с-д фракции рейхстага. Много материалов, рисующих с-д во время войны и революции. Исключительно интересные материалы). Ещё интереснее его рассказы. Он охотно говорит. Глаза у него чуточку поднятые с внешних сторон, азиатские. Эспаньолка, усы. Весь естествен. И внешне и внутренне. Добродушное создание – его жена, в очках, у кухонного очага. Живут бедно. Она предлагала тарелку супа.

 Дитман хочет продолжать работу Меринга «История германской социал-демократии». Меринг свой труд довёл до 1900 года. Кроме того, Дитман пишет о положении с-д и фракции рейхстага во время мировой войны, революции – до прихода Гитлера к власти. Но Дитман не только историк. Жадно следует за действительностью. У него все комплекты «Rundschau», в частности, последние, с речами товарищей на последнем конгрессе Коминтерна. Он, однако, не просто собирает эти номера «Rundschau», но внимательно читает речи. Острый старик. Рабочее движение ему своё, интимное дело. Я спросил его, на каких условиях он хотел бы продать нам архивы. «Мне ничего не надо, – ответил он. – Только дать возможность работать над историей с-д (социал-демократии) Германии в течение 5 лет. Считая, что в месяц моя жизнь стоит 500 (800) тысяч франков».
Вечером я пил у него чай и ел бутерброды. Оба, и он, и жена, завидовали, что я еду в Берлин. Дитман хочет приехать на некоторое время в Москву.

                2 октября
 Спал плохо. Сердце. Непонятно почему так всю ночь тревожно билось сердце. Может потому, что перед самым сном писал дневник. И думал: я вне кадров нашей советской жизни. Есть кадры военные, есть кадры НКИД (недавно Рубакин назначен посланником в Бельгию. У него, кажется, отец – часовщик в Варшаве. Сам Рубакин неизвестно что и каким аппаратом думает. Впрочем, таких, как он, много). Итак, есть кадры. Каждая ветвь нашей жизни и строительства имеет свои кадры. Можно составить длинный список кадров. Я буду вне этого списка. Я буду состоять в группе «разное». Это разное помещается всегда в конце разных списков, как в порядке дня «текущие дела». Значит, все мои сверхчеловеческие усилия в революционной борьбе привели к тому, что я попал в компании с другими неудачниками и карасями-идеалистами в группу «разные». Я с этим не согласен. Мои дети с этим не будут согласны. Я должен повернуть руль своей жизни. Как бы это ни было трудно – поворотить в сторону каких-нибудь кадров. Каких же? По приезде в Москву обращусь к Сталину с большим искренним и исчерпывающим письмом. Если ЦК не сможет меня включить в кадры большой работы – как бы мне ни было неловко – отдамся учению в университете, чтоб добиться профессора.

 Сегодня утром принимал лекарство и с трудом вышел из дома (сердце давало перебои). Был у Дитмана. Условились окончательно. Беру с собой в Берлин Багоцкого*7 под предлогом дитмановских дел. На самом деле боюсь в поезде ехать один. Глупо, но это так. Меня мучительно стесняет одиночество. Жена этого не понимает и не хочет понять. Как умолить её понять? Вечером ужинал с Гуревичем в новом итальянском ресторане. После дома слушали по радио Москву и говорили о женском вопросе. Он удивлялся, как я почти его словами излагал многие пункты запутанного дела. Гуревич сам разведён. Я собрался читать «Van den Velde. Die Vollkommene Ehe»*8. Мне рекомендовала жена. А кто ей? Хороший Vollkommene Ehe! Он невозможен. Это я утверждал Гуревичу, а он с печалью в глазах смотрел на меня».

* Лицо неустановленное.
*2 Б. И. Николаевский – представитель Русского заграничного исторического архива (Прага) в Берлине.
*3 Лицо неустановленное.
*4 Вильгельм Дитман – один из лидеров немецкой социал-демократии, публицист.
*5 Гуго Гаазе – немецкий социал-демократ.
*6 Франц Меринг – немецкий деятель рабочего движения. Историк, философ.
*7 С. Ю. Багоцкий – представитель русского Красного Креста в Швейцарии.
*8 Книга известного голландского врача-сексолога Ван де Вельде «Идеальный брак».

 Продолжение в следующей публикации.