Открой Мне Дождливое Небо, Портье Писсаро!

                "Открывая с такой щедростью лечебницы своих предполагаемых
                сумасшедших, люди стараются лишь уверить друг-друга, что
                сами они не безумны."
                МОНТЕСКЬЕ.


          ...Все кинжалы Мира вонзились мне в ребра!

               Боль в темноте и крадется осторожно,

                и звезды надо мной, как вечное

                отопление Царицы Савской,-

                девы недотроги и печальной принцессы...

     Люблю китаянок, как Готье,

       и ножки, помещающиеся в ладонях...

          Я не философ, мне не нужно меж туч,

              но над тучами Вселенной...

     Я безразличен к пейзажу Руэды

        и накрахмаленной юбке Эсмеральды.

            Мне плевать на ее тупую,

               текучую про меж ног красоту, похожую на

                повадку змеи...

     Тоскливо и грустно пролетать в поднебесной боли,

                лишь шум бури,

               прелестной колдуньи,

        доносит запах конопляного масла и машинной эрекции.

                Уолт Уитмен, туземец по крови

                и брат мой из Нью-Йорка, выслал мне свои

                рукописи о Пане, и я их съел!

                В глуповатых глазах той,

                что пришла вечером, нет ни дум, ни мечтании,

     лишь тщеславная ножка в узорном сафьяне

            вступила во владения моей

                кровати и все гримасы у меня от пурпурной мигрени...

     Речь пуста, как поза вечера и запотело лицо ее,

                как зеркало, и

     студеная глубь треснула от кокетства ожидания прикосновении,

                что не будет...

                Я, как распятый фрак, пахнущий нафталином,

                и крест мой-вешалка в

                паутине твоих ресниц...

                Я не хочу лобызании твоего языка,

                у тебя ОБХОД ПО ТРОТУАРАМ, и случайно

         выбрала ты дом мой в ожидании бесконечных интимных истории...

                Твои стоны,-их несчетное множество,

                но породнится с тобой не хочет ни

                один уголок моего безумного сознания!

            Здесь нет фортепьяно для реги,

                ни твоих дневников, ни наивности двери

                отворящих, ни балконов, где хныкают и плачут,

                ни стен, дышащих твоими

                тисками,-тут лишь внезапная тоска

                ВОСЬМИ ЦВЕТОВ и облокотилась она

                у стойки маленькой пульперии близ моих глаз...

     Дождь. Мой город мокрый,

       как твоя промежность вечерней затеи, но ты

          говоришь про забытые песни...

                МОЛЧИ, МОЛЧИ, КАК ДОЖДЬ:

           -ОН НЕ ГОВОРИТ НИЧЕГО, ЛИШЬ СЛЕЗИНКИ ЛЬЕТ И

     ПЛАЧЕТ, ДЕЛАЯ ХРУСТАЛЬНУЮ ВОДУ, И Я ПОСЛУШЕН ЛИШЬ ЕЙ, ОТКРЫВАЯ

     ОКНА В ПОЦЕЛУЯХ СТРУЯЩЕЙСЯ НЕЖНОСТИ И ЗАЧАРОВАННЫЙ  ЗВОНОМ ЕГО...

                Мой рев всегда сулит волшебства обутым,

                мой идеал из дыма багряных и

                темных далей!

                ЗАБВЕНИЕ ЛУЧШЕ, ЧЕМ РАССТАВАНИЕ!

                Ваши извивы из ветхих афиш,

                и РАССЫПАЛ Я БИСЕР ДЛЯ ВАС!

             ОТКРОЙ МНЕ ДОЖДЛИВОЕ НЕБО ПОРТЬЕ ПИССАРО,

                Я ИДУ!

           ЛЮБЛЮ БОРЬБУ, Я СЧАСТЛИВ, НО НЕ ВЛЮБЛЕН В СЧАСТЬЕ!

                Разлил кровь для саксов,

                викингов и славян, для совестливых и

                бессовестных!

                Все равно:

                лабиринт Времени не подозревает о моей россыпи...

                Музыка, музыка, ты во мне и вне меня!

               Я БРОДЯГА, С СЕРДЦЕМ-КОРАБЛИКОМ,

                И ВСЕ ЛИЦА ПРОШЛОГО У МЕНЯ НА ЗАПЯСТЬЯХ!

                КРОВЬ СКОВАННОГО РТА ОТ "НЕТ",

                АЛЬБАТРОС БОДЛЕРА ПОХОРОНЕН ЗАЖИВО

                В МОИХ ГЛАЗАХ!

                НЕ ПУГАЙТЕСЬ МЕНЯ, Я НЕНАРОШЕН,

                Я ПРОСТО ПОВЕЛИТЕЛЬ ПОТОКА СНОВ,

                ТРАЛЬЩИК СТРОК,

             ЗНАТОК МЕРЗЛЫХ СОЗВУЧИИ В В СТЕКЛЯННОМ БОКАЛЕ

                МГНОВЕНИЯ!