трамвай

Осень увозит меня на трамвае. Плывем по рельсам по желто-коричневой каше из листьев, травы и прочего всякого перегноя. Мчим в страну уходящего лета, в места безнадежной потери, унылого нечта и зябкой тоски цвета заношенных серых носков.

Устроилась на твёрдом сиденьице. В обивке дырка. Из лоскутов и нитей наружу лезет наглый поролон. Как в детстве суну палец. Но ничего там не найду. Конечно.

А по соседству женщина. Ей лет, наверно, сорок.
Тетя-сорокет.
Смотрит впереди себя. И с вызовом. И морщинка на переносице. По десять еще у внешнего угла каждого глаза. Разбегаются в стороны, как лучики. Светит взглядом женщина. В окружающих. В меня.

Дяденька-полтос ворвался в трамвай, плюхнулся с разбега на узкую сидушку. Кресло жалобно заскрипело и прогнулось  под запакованный в лоснящийся вельвет штанов зад. Дядя шоркает вельветом, пробует поглубже вжаться в спинку, уменьшиться, стать незаметным, слиться с коричневой обивкой. Прикрывает пузо кожаным портфельчиком. С переносицы едет оправа с толстыми стёклами, стекает вниз к подбородку вслед за блестящими каплями пота.

Девочка-пятерочка звенит тонким голосом, тянет ручки к бабушке, бросает в неё один за другим двадцатку маленьких вопросов. А бабушка-сотыга стоит монументальная, прической высокой своей вот-вот шоркнет по потолку трамвайному. Седина богатая густая свёрнута колбасками, обмотана вокруг шиньона мастерски. Шпильками подколота. Старательно.

Мужичок-три по десять два по два - длинный и тощий, словно поручень трамвайный, стоит колышется камышом в погоду ветреную. Зябко кутается в шерстяную клетку, покашливает в шарфик свой, виноватые взгляды кидает в тех, кто рядом пристроился. Того и гляди извиняться начнёт. Да, вот только всем без разницы мужик этот кашляющий.

Парнишка-десятчик у мамы на коленках. Пухлый как «тот самый пончик» на ВДНХ. Пялится на девочку-пятёрочку, у самого сопля пузырем. На сотыгу пялится. А те стоят по-прежнему. Прямые и натянутые. Как струны. На других не смотрят, будто никого и нет здесь, только их двое. Глянет бабушка на девочку и сразу так теплеет лицом.

Девушки - дважды по десяточке - выйдут, точно, на остановке «Университет». У обеих кудри забегают под береты, а ботфорты - под пальто. В руках сумки и пакеты с книжками. Им эта осень нравится. Смеются громкие счастливые.

Мне выходить на следующей.

Нырну с подножки трамвайной прямиком во влажный холод середины осенней.

Громко звякнут монетки в кармане пальто.