Слова песни

Вы никогда не задумывались,
почему так мало
остаётся детских воспоминаний?
Вернее,
воспоминания начинаются
с определенного периода.
Лично я
помню что-то лет с пяти-шести,
а вот одна знакомая,
например,
помнит мать,
кормящую её молоком,
помнит все до мельчайших деталей
из роддома,
даже рисунок на пеленке,
и говорит,
что во снах приходят образы
из прошлой жизни.
У меня такого нет.
Первое, что помню -
это своего соседа
по лестничной клетке,
и нашу игру с ним песочнице.
Психологи говорят,
что это нормально
и списывают
на несовершенство
детской психики.
Но кто может наверняка
разбираться в человеке
кроме Бога?
А психологи …
они могут быть такими же,
 как и я…

Всё началось с того,
что в этот день
меня выставили с работы,
и я поехал домой на метро.
Вообще-то,
с работой не срасталось
уже пятый раз,
впрочем,
как и с женщинами,
и с друзьями,
с домашними животными
и соседями.
Моя жуткая депрессия
последних лет
проникла во все сферы.

Так получилось,
что я проехал свою станцию.
Не специально,
неосознанно –
просто
заслушался старым альбомом
Dire Straits.
Каждый раз,
когда подхожу к глобальному стрессу
я слушаю их Communique.
Теплый привет из 1979.
В этом году я появился на свет.
 Ах, да,
я параллельно пытался
списываться со своей подругой по ватцапу.
Мы опять с ней поругались,
и мои попытки склеить отношения
наткнулись на отсутствие клея,
вернее,
чего-то общего,
что могло бы ещё сближать нас.

Из вагона
меня вынесло толпой
и потащило к выходу.
Я смирился с оплошностью
и решил немного прогуляться пешком -
вдруг захотелось воздуха.

Я иногда сравниваю это ощущение
с многоточием:
как будто нужно
много что сказать,
вроде бы переполняют
фразы и образы,
но всё и так понятно -
писать не имеет смысла -
ставлю многоточие
и иду на воздух…

На улице ветрено
и по-весеннему сыро.
Возле станции
среди сотни машин
 увидел кофейню:
фургончик с кофемашиной
цветными бутылками,
банкой корицы,
литровым пакетом
молока.
Я попросил эспрессо.
-  А может
американо? –
спросил высокий
худощавый бариста.
Бородка,
усы,
давно не стриженная
спутавшаяся шевелюра.
Я мог бы признать в нем
Иисуса Христа,
если бы не кожаная куртка
с логотипом какого-то мотоклуба.
- А смысл? -
я скривил лицо, -
воды только больше.
- А смысл в воде.
Некоторым
её катастрофически не хватает.
- Прямо катастрофически? –
я саркастически усмехнулся
и согласился, -
Американо.
- С сиропом?
- Нет,
хочу горького вкуса.
- Могу предложить
нетривиальные,
например,
Гинко.
- Что?
- Древнее дерево.
Говорят,
улучшает память.
- Да ладно, -
я скривил лицо, -
Насколько?
Что вспомню?
Прошлую жизнь?
- Не знаю,
- ответил бариста
и протянул стаканчик с напитком.
- С сиропом? -  спросил я
Он утвердительно кивнул.

Я отхлебнул.
Сами собой закрылись глаза,
и воздух вокруг
стал спертым
и очень влажным.
Вдох превратился в глоток.
Я попытался проснуться,
но перед глазами
побежали картинки:
юность,
школа,
садик,
ясли,
детская кроватка,
пеленки,
погремушки,
мама,
первый обжигающий вдох…
У меня в легких взорвался
огненный шар.
-А-а-а-а, -
прорычал я сквозь зубы.
Виденья прошли.

Открылись глаза.
Они стали
какими-то обновлёнными,
обнуленными,
и окружающая действительность
тут же
заполнила их до краёв
- Ну что? -
бариста смотрел на меня, -
жизнь свою прошлую видел?
- Нет, -
я выдохнул.

Прохладный ветер
обдул вспотевший лоб.

 - Мать только …
и роддом.
- Ясно, -
 бариста расплылся в улыбке, -
Ты не настоящий.
- Что?
- Муляж.
Пустышка без души.
- Как?
-Не парься –
обычное дело.
У бога забот –
пруд пруди –
одних китайцев
полтора миллиарда,
а душ на всех
не напасешь.
- Не понимаю.
- Всё просто.
Душ не хватает –
Вот и помогают богу
подмастерья.
Вместо души
вкладывают в глиняные чушки
записочки.
- В смысле, записки.
Как в еврейской сказке?
- Легенде.
Почти.
Но столько веков пролетело -
уже научились
нормально записки писать.
- Не верю.
Ты что подмешал мне.
- Сироп.
Безобидный.
И кофе Лаваццо,
пачку только открыл.

Бариста
с иронией взглянул на меня.

- Не верю
- И правильно.
Время наступит,
поймёшь.
- Как?


Ветер снял всю испарину со лба
и мне показалось,
что он с потом
забрал что-то важное.

- Всё просто:
ненастоящему без воды никуда –
надо чем-то глину смачивать,
чтоб не рассохлась.
А потому,
если плачешь
и легче не становится,
то есть повод подумать
об этом.
А ещё,
если все жидкости выпустить,
то тело развалится,
и в конце
не душа вылетает из тушки,
а записка выпадает.
- И что?
- И всё.
Кому-то в рай,
а кому-то по ветру
чернилами воздух пугать.
- Не верю.
- И правильно.
Ты кофе пей,
а мне к шефу пора.
- Какому шефу?
Он засмеялся ,
захлопнул кофейню
и поехал в сторону МКАДа.

Я допил свой кофе
и пошел домой.
Брякнул ватцап.
Подруга сообщила,
что бросает меня.
Ясно. 
Наушники сели на своё место
и Dire Straits заполнил пустоту
тех мест,
где должны были
появляться эмоции.

Я зашел в квартиру.
К горлу подступил комок
то ли обиды,
то ли раскаяния
за свою неразумную жизнь.
Я упал на диван и заплакал.
Как в детстве.
Нахлынуло.
Спустя полчаса сел на диван
от жуткой головной боли.
Сходил к холодильнику
и выпил воды.
Боль отпустила.
Я лег под одеяло
и быстро заснул.

Во сне
мой новый знакомый
с лицом Иисуса
вел меня по берегу Иордана
и просил чаще окунаться,
чтобы он довел меня
до земли обетованной.
- Зачем тебе глиняный? –
спрашивал я его, -
ведь потом
ты просто скомкаешь
мою записку.
- Конечно,
- соглашался бариста, -
только ты успеешь выкопать
пару проток
для орошения нашей земли.

Раздался звонок.
Я оглянулся вокруг.
Что это за звук?
Иисус из мотоклуба
посмотрел на меня,
откуда-то достал венок
из листьев гинко,
надел мне на голову 
и оттолкнул.
- Иди,
к тебе подруга пришла.

Я открыл глаза.
Звонили в дверь.
В замке залязгали ключи
и на пороге появилась
моя ненаглядная.
Я схватился за голову
от жуткого спазма.
Она подошла,
что- то говорила,
махала руками,
потом дала мне пощёчину
и ушла.

Боль отпустила.
Я надел наушники.
Звучала Lady writer из Communique.
Интересно,
есть ли на моей записке пара
фраз из этих песен?
Да уж…
Стресс накрывал меня
чудовищной волной.

Я посмотрел на часы -
прошли сутки -
время незаметно для меня
сделало огромный шаг.
 Странно.
Я отправился к метро
в надежде еще поговорить
с баристой.

На парковке кофейни не было.
Я обошел всю площадь -
никто не встречал здесь такого.

Ни с чем
мне пришлось вернуться домой.
Есть не хотелось.
В голове был лишь туман
и какие-то фразы
из Dire Straits.
Я выпил три чашки кофе,
потом еще пять.
Сил не прибавилось.
 Я отправился в ванную
и  откисал
несколько часов,
потом сходил на кухню
за бутылкой водки.

Ни одна из жидкостей
не давала
сил и спокойствия.
Тогда я решил проверить
ещё одну теорию
и выпустить все жидкости
из тела. 
В принципе,
многоточие…

Упавшее в воду лезвие
волнообразно
опустилось
на дно ванны.
Я закрыл глаза
и позвал баристу.

Через пару минут
ноги потеряли чувствительность.
 В ванной появился сквозняк.
- Странно, -
сказал я вслух, - 
все окна были закрыты.
Может смерть пришла?
- Нет, -
раздался голос баристы, -
это ветер.
Смерть приходит к людям,
а к ненастоящим
прилетает ветер.
- За записками? – спросил я
- Да.

Перестали чувствоваться руки.
Я открыл глаза.
Моё глиняное тело
лежало на берегу Иордана.
Возле сухого,
потресканого туловища
с отвалившимися руками и ногами
стоял мой знакомый
в куртке мотоклуба.
- И что дальше, -
спросил его я.
- Смотри, смотри,-
увлечено привлек он внимание, -
сейчас глиняная тушка
расколется,
и ты увидишь
записку.
Свою.
Я посмотрел на садящееся солнце
и на своё бывшее тело.
В один момент
появилась трещина
в районе груди
и туловище развалилось
на две части.
- Здравствуй, Гелем,-
сказал бариста
с лицом Иисуса Христа
и пропал.

На песок упала его кожаная куртка.
Из под неё
вылетел ветер,
а из трещины в туловище
выпал клочок бумаги.
Ветер задорно,
словно это был
кленовый листок в парке
подхватил свою добычу
и понес её
над водами Иордана.
«He sticks to his guns
He take the road as it comes
It takes the shine off his shoes
He's too fast to stop
He take it over the top
He make a line in the news», -*
звучал голос Марка Нопфлера.

Я всегда знал,
что я
слова чьей-то песни.

______________________________________
* Он стоит на своем,
Он не разбирает дороги,
Это стирает глянец с его ботинок.
Он слишком разошелся,
Чтобы останавливаться.
Он старается изо всех сил.
Он становится строкой в новостях.
( Слова из песни Марка Нопфлера «News». Dire Straits. 1979 год. Альбом «Communique»)