А

Про что сказка.
Про любовь, сказка.
Да уж, про любовь, -
Это почти всегда,
Сказка.
Рита Патраш.

Амелия

И на голове.. я имел её тоже.
Мальчишник.
                                                
А ведь чунга-чанги всё-таки весело поют. И если что и спасёт планету нашу красивую  от эпизода, где Сара Коннор и все остальные быстро сгорают, то это только любовь. Правда. Она ведь правда то одна, как Бог. Правда.  Да вот у каждого своя. Только. Нелживая, молодая и совсем не пугливая пиковая дама, прилипшая к рукам раскрепощенного Хоакина имела явное сходство с одной кинодивой, которую вопреки всем законам и правилам, за один только вид хулиганистый, хоть сейчас одевай в полосатое, да в темницу глухую далёкую на побывку тяжёлую долгую в край суровый к «дельфину черному» отправляй от греха подальше. Так же думал художник талантливый получивший заказ по случаю и работая чётко и профильно, он в окно, то и дело, поглядывал на афишу в огнях неоновых, на которой в удачном ракурсе тело дженнифер красовалось. Дело ладилось в скором времени на отлично работу выполнив он отправил эскизы на фабрику, где печатают карты игральные  на забаву удаче танцующей. Одел шорты и к синему морю пошёл воздухом подышать. Вот и сегодня дама пик не спокойная, то подмигнёт откровенно мужчине, да губу прикусит, нижнюю. То на язык зажигалкой огонь сделает. А то и вовсе молнию расстегнет. На кофте. Как бы нам господа хорошие сегодня не проиграться. В чистую.  Да «германами»  унылыми не стать. Всем вместе. В эдакую бездарность, собранную по углам, да сусекам пушкинского настроения. Не превратится. Заметил Хоакин и погладил карту, очередной раз, пальцем большим. Трогательно. У сидящего за этим же игровым столом многоликого  Бернобеу запросто читающего по глазам и не только карты игроков данная ситуация не вызывала положительных эмоций. Это просто какой-то фарс, вспылил многотысячник, сверкнул молибденовым затылком, почесал бронзовый нос, пшикнул алюминиевой банкой и сказал гейм овер товарищи. Расходимся по домам. Всё на что мог сподобиться  в этот вечер его коллективный разум, это на ругательство в сторону грёбаного порнохаба,  где столько много страниц разных, цветных и чёрно-белые на любителя есть, а она снимается в других кинофильмах, тварь.  Божья. Где-то по радио сообщили, что глава государства в очередной раз окунулся в прорубь. Где-то завыли волки, воу-воу. Кто-то оставил перчатки в авто. А на Падре Дамиан безмятежный с детства глухонемой эксгибиционист  Сантьяго уже вышел на балкон посмотреть на Луну. Как и каждую ночь, до этого, протянул руки к небу, сделал ладони лодочкой и набрал полную пригоршню нот, да ключей скрипичных. Падающих в это время с проигрывателя, старинного, диковинного, с ручкой потешной и медной трубой. Широкополой.  Подаренным когда-то, очень давно,  задумчивым изобретателем Шарлем, этой самой луне. Одинокой, ночью не спящей, а потому историй разных знающей много. Посмотрит человек не прикрытый одеждами на людей в шарфах да футболках клубных, а люди, в свою очередь, на него, получат заряд бодрости и хорошего настроения и улыбаясь, без намека на смущение пойдут кто куда. Дальше.  А Сантьяго вернётся на кухню, окунёт ля бемоли весёлые в топлёный шоколад, подсушит в печи современной, на огне синем, медленном, а после  скушает не торопясь с удовольствием, чаем индийским бархатным сладкие сны запивая. Ляжет на кровать, закроет глаза и слушает  всю ночь внутренний голос свой, который ему  сказки интересные, музыкальные, про любовь. Рассказывает.