Козёл Рубенс

 Как-то вечером особых дел не было, да и выходить из дома не хотелось. Вот и решил немного по Интернету пошарить, что там, в мире нового. Где – что взорвалось, рухнуло, потонуло, упало, сгорело. Сейчас только эти события и освещаются. Но, то ли день был какой-то странный, то ли ещё не успело ничего взорваться, словом, ничего интересного. Решил вновь чат навестить. Давно там не был. Может, там что-то занимательное найду. Смотрю, вроде много новых лиц появилось, веселится народ, жизни радуется.

« Ну, - думаю. - На этот раз буду осторожнее. А то последнее посещение чата, закончившееся изучением китайского языка, запомнилось мне надолго». Вошёл, как подобает, поздоровался и включился в общую беседу. Тут в чат заходит одна дама, но ник у неё какой-то странный: Дикая женщина (но очень красивая)». Этим меня и заинтересовала особа.

«Если Дикая, - думаю про себя. - Должна быть страстной. Это ещё Гоген понял на острове Таити. А к тому же ещё красивая. Но тут ещё, как сказать. Здесь ведь не видно, красивая она или нет, а кто же про себя скажет, что он урод? Это мы, мужчины, самокритичный народ, а дамы, так они все или писаные красавицы, или красивы до невозможности. Вот и решил проверить, к какой категории Дикая дама себя относит».

- Здравствуйте леди, - приветствую её. - Вы и вправду дикая?

- Дикая, - отвечает мне дама. - Совсем дикая. - Только что из лесу вышла! А тебе-то что надо?

- Все нормально, - говорю. - Просто интересно узнать, как там у вас в лесу живётся.

- Хорошо живётся, - отвечает дама. - Лучше, чем с вами, такими дураками, здесь.

«Бедная, - думаю. - Совсем в лесу одичала. Даже человеческий язык стала забывать. Ну, ничего. Я же китайский изучил, так и ее быстро нормальному языку обучу.

Главное, чтобы страстная была и красивая. Но ведь об этом так, прямо в лоб, и не спросишь. Тут деликатность и дипломатия нужна. Да, ладно… Вечер ещё только начинается. Глядишь, часика через два все понятно станет».

- Вы, - продолжаю разговор, - про Гогена, художник такой был, слышали?

 - Конечно, - слышала, - отвечает дама. - В прошлом году у нас в лесу заблудился. Ходил на природу пейзажи рисовать.

- Нет, вы ошибаетесь, Гоген давно на Таити умер.

- Да ты меня здесь учить, что ли вздумал? - возмущается Дикая. - Говорю, что заблудился, значит заблудился. Я же сама его вывела из лесу. Пожалела, стервеца. Он даже обещал вернуться и портрет мой нарисовать. Только все вы, мужики, только на обещания и горазды. Как трудно, так, «Помогите, женщины!» - кричат, а как из лесу выведешь, так Митькой и звали.

- Видимо от этой лесной жизни и вправду диким станешь. Да не Митькой звали   Гогена, а Полем, - продолжаю я.

- Это, каким ещё полем? Пшеничным что ли? - с издёвкой спрашивает дама.

- Да имя есть такое у французов - Поль, - пытаюсь я объяснить. - Вот и художник был такой Поль Гоген.

- Дурак – твой художник, - говорит дама. - Мало ему что ли русских имён, что французскими стали кликаться. Потому и заблудился в лесу. Надо было его там и оставить. А я, дура, поверила ему и пожалела. Впредь мне это хорошим уроком будет. Ты, если его увидишь, так и передай, этому твоему французишке, что лучше пусть больше в лес не приходит, если не хочет без рук и без ног остаться. А то живо всё повыдергаю.

«Ох, - думаю, ну и страстная же дама, - если дело до рук и ног дошло. А главное, и, вправду, совсем дикая. Прелесть, а не женщина. Остается только выяснить красивая она или нет. И, если красивая, договориться вечер вместе провести».
- Вот, как вы понимаете женскую красоту? - спрашиваю у дамы. - Каждая эпоха имела своё представление о ней.

- Эпоха? - переспрашивает дама. - Это, с каких пор коза про женскую красоту понятие заимела?

- Какая коза? – удивляюсь я.
 
- Ты же про Эпоху говоришь? - спрашивает дама.

- Да про эпоху.

- Так и я про неё говорю, - отвечает Дикая. - Здесь каждый день в лесу коза пасётся, так её Эпохой зовут.

«Ладно, - думаю. - Давай вопрос несколько иначе зададим».

- Вы слышали про Мону Лизу.

- Это с каких  пор Лизка ещё моной стала? Конечно, знаю, - отвечает дама. Она осенью к нам часто по грибы ходит. Иногда, бывает, и поговорим с ней часок-другой. Всё на мужа своего жалуется. Часто, говорит, на других женщин заглядываться начал.  А я ей советую: - Да брось ты его и приходи ко мне в лес жить. Вместе будем, подруга, вечера коротать. Надо же смотри, Лизка и моной стала. Смех прямо.
 
- Да у неё и второе имя есть – Джоконда.

- Я тебя что-то не поняла, - говорит дама. - Ты на что намекаешь? Мол, Лизка из блатных что ли? Ты мне это брось. Она девушка порядочная. Может, моной и стала, но с блатными никогда не водилась, так что, давай, не наговаривай на неё.

- Да её же портрет Леонардо писал, - говорю я.

- Это, какой ещё Леонардо, - спрашивает дама. Тот алкаш что ли? Это когда ему писать-то? Он и буквы то плохо знает, так что писать точно не умеет! Да и трезвым никогда не бывает. Руки постоянно дрожат.

- Да умер же ведь Леонардо, - говорю. - Давно умер.

- Ах ты, Господи! – запричитала дама. - Я же его третьего дня в лесу видела. Говорила же ему, окаянному: «Ой, плохо ты кончишь, Леонардо, плохо!» Умер, бедный, значит. Упокой Господь его душу. Хоть и пил, а не злой был мужик. Бывало, помогал и дрова до дому донести. Эта водка всех вас, мужиков, косит. Пить надо меньше.

- Тогда, говорю даме, - кто в вашем представлении эталон женской красоты?
- Какой там эталон я не знаю. Слова какие-то мудрёные ты что-то постоянно говоришь, а вот Дуня, краса хоть куда.

- Кто такая, эта Дуня? И с кем её можно сравнить из классических женских образов.
 
- А ее сравнивать с кем-либо незачем, - отвечает дама. – Говорю: красивая девка, значит, верь, а не веришь, так и говорить с тобой не о чём.

- Да, верю, верю, только ответьте мне, пожалуйста, на ещё один вопрос. Вы краше Дуни?

- Ну, ты нашел с кем меня сравнивать, - удивилась дама. - Конечно я красивее! Ты сам подумай, какой у неё размер бюста и какой у меня! Тоже нашёл, что с чем сравнивать. У меня есть, за что взяться, так что всё на месте…

- То есть вы в стиле рубенсовских женщин?

- Ты что это оскорбляться вздумал, - рассердилась дама. – С каких пор я козлам нравиться стала?

- Да при чём здесь козлы, - удивляюсь я. - Рубенc был гений.
 
- Это что за гений то Рубенс?  Козёл как козёл, и нет в нём ничего особенного.

- Вы это про кого? - спрашиваю я.

 - Да про твоего Рубенса, - начинает злиться дама. - Друга Эпохи.

- Вы, - говорю я даме. - Про козла говорите, а я – про художника Рубенса.

- Ты мне, молодой человек, брось эти штучки. Никакой Рубенс не художник, а просто бодливый козёл. И вообще. Надоел ты мне со своими глупыми вопросами. Хочешь увидеть, так и приходи в лес. А нет, так и иди отсюда!

Вышел я из чата и думаю: - А ведь совсем люди дикарями стали. Козлам имена художников в качестве кличек дают. И нечего удивляться, что вокруг всё взрывается и тонет. Это – только начало. Если так пойдёт, плохи, будут мои дела. Скоро совсем дам не останется на свете. И с кем, прикажете, мне тогда вечера коротать?..