Вечеринка

Рассказ двадцать пятый
Наша дружба с солдатом Женькой Морозовым продолжалась вплоть до лета 1964 года, когда, так совпало, демобилизовался и мой отец, и Женька. Ближе к дембелю, он принёс мне свой чемодан с гражданской одеждой, который я спрятал под своей кроватью. Тёплым майским днём, переодевшись, мы рванули в Насосную, на школьный вечер. Без приключений самоволка не обошлась. На перекрёстке мы тормознули попутку. Это была машина-будка, которая перевозила рабочих. Сначала мы обрадовались, что ехать придётся не на ветру, а потом нам стало не по себе, когда мы увидели лежащего на полу в крови молодого парня азербайджанца, который стонал. Сидевшие рядом рабочие как-то безучастно молчали, изредка переговариваясь. Из их реплик я понял, что они работают на разведывательной нефтяной вышке где-то около Килязей. Такую вышку однажды поставили и у нас в поле за городком, куда мы, мальчишки, бегали смотреть как ищут нефть, которой казалось пропитана вся азербайджанская земля. Так вот, этот парень поссорился с местными, у них была драка и его пырнули  ножом. Я сразу догадался куда везут раненого, - конечно же к доктору Алекперову, который всегда спасал меня! Весь путь мы ехали в напряжении, - не часто приходится сидеть рядом с окровавленным человеком со вспоротым животом. Около школы нас уже поджидали наши ребята. Валерка Демченко притащил с собой "фугас", то есть здоровенную литровую бутылку дешёвого сухого вина, "кислятины", из которой мы за углом по очереди отхлёбывали для поднятия настроения. Вечер в школе прошёл без происшествий, а потом мы продолжили его на квартире у одной нашей девчонки, родители которой ушли в гости к друзьям, наказав нам, чтобы вели себя прилично. Девчонки были такие красивые, что аж дух захватывало, в своих платьях-колокольчиках из сверкающей парчи, как тогда было модно, с умопомрачительными причёсками и гипнотизирующими подведёнными глазами. Мы-то знали их в белых передничках, с косичками да бантиками, а они уже были невестами. Девчонки быстро организовали стол с бутербродами, мальчишки принесли сухого вина, я заведовал музыкой, притащив кучу пластинок, среди которых уже были дефицитные долгоиграющие и, конечно, подпольные "Буги-вуги на костях", которые записывали подпольные бакинские фирмы на гибких списанных рентгеновских снимках. Твист крутили до поздней ночи и умаявшись, легли спать все вповалку на полу, - мальчишки слева, а девчонки справа от стола. За ночь все как будто повзрослели и утром кто-то из мальчишек стал скоблить безопасной бритвой еле заметный пушок на щеках, кто-то открыл, принесённую с собой пачку сигарет и все стали дымить как взрослые, но конечно, не в затяг. Весело позавтракав тем, что ещё осталось и допив сухое вино, гулянка продолжилась. Плясали мы до самого обеда, пока нас не выгнали пришедшие родители. К вечеру мы с Женькой на попутке вернулись в Ситал-чай и он переодевшись, помчался в казарму. Это была его прощальная вечеринка. Я тогда сразу заметил, что одна из девчонок положила на него глаз, - уж больно часто она танцевала с ним. Женька уехал в начале лета. В ночь перед отъездом мы устроили прощальный салют, пальнув из ракетницы, спрятавшись за магазином. Откуда взялась ракетница, я спросить не успел. Ракетницу и часть патронов он оставил себе, а другую часть патронов вручил мне и мы разбежались в разные стороны, пока нас не застукали. Встретились мы с Женькой лишь однажды в 1965 году, когда мы уже переехали в Витебск. Я учился в 11 классе и в зимние каникулы приехал к нему в Саранск в гости. Женька тогда уже поступил в институт, у него как раз была сессия и он грыз гранит науки, чем, глядя на его упорство, решил заняться после школы и я.