Египетские будни

Томился мозг предчувствием поездки,   
Необоснованной, случайной и шальной,          
Словно порыв в тиши оконной занавески 
Ветром свободы за спокойствия стеной.
            
Я нервничал, пытался вдруг постичь    
Чужую логику и мыслей ход простейший.          
Еще вчера в сознании у всех висел "кирпич",
А вот сегодня гостеприимство гейши.
   
Но как всегда смирился, промолчал             
И принял мудрое решенье, пусть не сразу.
Море соленое и маленький причал         
Мне предложил семейный коллективный разум.
 
Не отказался, да и согласился на аванс
Ветров египетских и иероглифов на ленте.      
А вдруг это единственный мой шанс      
Оставить след на африканском континенте?
       
Скучал не новый чемодан в тиши угла   
Квартиры милой и согласной на любое.               
И вот на бок его рука Альбинина легла.
Пора собраться, оставалось сутки-двое.
      
Решенье принято, полночи не до сна,   
Футболки, плавки, шлепанцы, рубашки...            
Нет опыта далекого пути, а цель ясна, 
И дать не хочется, естественно, промашки.
      
Советы, мнения и споров разнобой,      
Носки, штиблеты, паспорта, купюры, лифчики, 
И все полезное, что взяли мы с собой, 
Как и цена билетов, говорят, что мы счастливчики.

Сменить дождем родным намоченный асфальт,   
И жизнь, что слишком равномерно длилась,
На гор пустынных пики, их базальт,    
Мы попытались и почти все получилось.
          
Хотели море теплое? Так вот оно в ногах
Волной соленой извиваясь пятки лижет.            
Да, на египетских, страшно далеких берегах
Рай на земле становится чуть ближе.
   
Жары желали на свои тела и лица?               
Напора виски на чувствительность аорт?
Все это будет, а пока что мы в столице         
Шагами меряем большой аэропорт.
       
Покупки первые точно еще сыграют роль          
В нагромождении поступков, их лавине. 
Звоном стучал приобретенный алкоголь            
За кучку долларов в валютном магазине.
 
Зал ожидания, в нем разношерстный люд            
Ждал регистрации, посадки в самолеты. 
Торжествовал везде простейший якобы уют.   
И всем плевать, куда летишь и кто ты.
 
Одни уже средь сувениров напряглись,            
Другие в креслицах пластмассовых скучали.
Пока посадку не объявят, злись-не злись,
Но только в воздухе окончатся печали.
 
И вот, пора, билеты руки жгут.               
Людей последние окончены проверки.    
Пилот по связи подтверждает наш маршрут   
И мы в салоне, как в закрытой табакерке.

Коленями упершись в кресла ткань,      
А взглядом в грудь идущей стюардессы,            
Я начинаю телом чувствовать ту грань, 
Где смерти с жизнью вдруг столкнулись интересы.
               
Не то чтоб страх, летать боюсь и все такое...
Верить начнешь от безысходности железно.      
Но шансы выжить вдруг уменьшились и вдвое.
А с арифметикой тут спорить бесполезно.

Одно спасенье, эти мысли отогнать,            
Верней загнать в далекий угол подсознания.
Что будет в будущем никто не в праве знать,
Но мы то знаем, что не будет опоздания.

Летим, летим...Почти набрали высоту.             
Порой трясет слегка, раздали всем конфеты.
Уши заложены, как в детстве, кажется расту
И верю только в добрые приметы.
       
Давно все съедено, и курица и мясо.             
Альбиной выпит до конца томатный сок. 
Еще до Африки пути чуть больше часа.            
И будет, так сказать, решающий бросок.
 
Кусок крыла в иллюминаторе дрожал               
Собою разрезая темень ночи.            
А рядом в кресле я, почти полулежал,          
Смотрел на стюардесс и юбки, где короче.

И весь салон, уже устав, совсем притих.
Мечта пути:до туалета и обратно.               
Играем в карты с Алексеем, на двоих.   
Делим досуг конца полета деликатно.
            
Но командир машины громко нас прервал,
Что подлетаем, мол, и чтобы пристегнулись.
Я снова нервничал, ну и поэтому зевал.
Инстинкты сохранения проснулись.
               
Осталось только приземлиться, буду жив
Стану готов к труду, ну и конечно к обороне.               
Моторы взвизгнули, напор притормозив            
И стихли замерев словно в предсмертном стоне.

Салон качнулся, что-то выкрикнул стюард,
В иллюминаторе огни в ночи висели.    
Все экипажу громко хлопали. Был рад            
И я тому, что добрались во здравии до цели.

Открылась дверь и отдыхающих поток    
Вдохнул горячий воздух афроконтинента.               
Арабы, очередь, для заполнения листок,
Валюта, ругань, штамп и чемоданов лента.
 
Нашли автобус, вроде сели кое-как.    
Вокруг арабы и в количестве огромном.    
Ехать недолго, это по сути добрый знак,
Хотя в отеле поселили очень скромном.
            
Ключи от номера, разгрузка и в кровать.
Вдруг дали знать усталость лет и перелета.
Хотелось в данную минуту только спать,
А завтра будет точно новенькое что-то.
   
Мой храп руладами по комнате летел    
С утра Альбину вынуждая вновь ругаться.         
А может я во сне романс любимой пел?   
А после ругани и кем мне восторгаться?
    
Душа ранимая поспав и отдохнув         
От тесноты полета, ну и проигрыша в карты,
Вдыхала воздух жаркий словно стеклодув
И жаждала от новых мест энергии азарта.
   
Сказать по честному, ладонь на сердце положа,
Если кто не был далеко от мест рождения и кроме,
Тот жизни видел правое лишь положение ножа,
И был в искусственном существовании и коме.

Это гипербола, конечно, образ длинных строк
В лицо реальности плеснувшая свободы. 
Выйдя из номера я долго высказать не мог         
Прелесть бассейна с пальмами и благодать погоды.

Шорты долой и капель свежих водопад   
Целует всласть Москвой изношенное тело.         
Стереть из памяти родной Зеленоград   
Можно и нужно дней на двенадцать смело.
               
Кругом вода, в пустыне жизни эликсир. 
Я в ней по грудь стою, пыхчу и наслаждаюсь.               
Согласен с вами, очень мало видел мир.
Так вот сейчас вам между пальмами и каюсь.

Стреляют солнечные блики по глазам,   
По гибким спинам отдыхающих мулаток.             
После московского метро в час пик-это бальзам!
Но без подробностей и потому я краток.

Шезлонг со скрипом принял тело отдыхать.   
Его приятно жмет мохнатость полотенца.
Справа детишки с польским говором не устают порхать,               
А слева пара средних лет, по флагу-немцы.

Загар один на всех, как выпивка и снедь,
Картошка фри, напитки, бутерброды.    
Наглых арабов лишь приходится терпеть,   
И их привычку приставать к другим народам.

Мало того, что из каналов тридцати
По телевизору, на русском только пара.         
А на арабском языке футбол, с ума сойти!
Я не могу представить большего кошмара!

А потому шезлонг, бассейн почаще и гулять
По вечерам меж пальм среди кустов фигурных.
Делай что хочешь, можно просто спать, 
Коль надоели солнце и другие процедуры.
   
Наша походка изменилась за три дня.
Стала ленивой, медленной и томной.
Плелись в столовую с осанкой старого коня,
Где выбор был еды большой, но не огромный.

Питались сытно, брали все, кто что желал.
Но кто считает шведский стол вершиной-это слухи.
Сервис столовки сельской, по-арабски, тесный зал,
А приглядеться-грязно и назойливые мухи.

Что есть, то есть, действительности яд
Отравит миф любой, но истина дороже.               
Да, русский гость неприхотлив, так говорят,
Но соки разбавлять, как разбавляли там! Я уничтожен!

То слишком рис сухой, то соли явный недобор...
Картину яства часто портили детали.   
Наш добрый склад сердец не затевал плохой разбор.
Мирились с этим мы, но в глубине души-достали!
               
Не помешают козни сжечь московский позитив...               
К чему стремились, вот оно, меж нами:            
Загар, шезлонги, отдых, алкоголь в разлив,
Жены в бассейн входящей маленький цунами!

Когда особа женская заходит в гладь воды,
По ней видать, закомплексованная дама!
Когда ж Альбина грудью поведет, там жди беды.
Арабы цепенели в миг, идет гроза ислама!
         
Недаром ей сотрудник спа-салона предлагал
Массаж груди, но на основе платной.   
Счастье его, что я отсутствовал и предложений не слыхал,               
Не то бы послан был к чертям собачьим без возврата!

По вечерам ветер сухой менял жару,               
Приятно плечи обволакивал и нежил.   
От перепада кожа наша превращалась в кожуру.               
Но к морю выходов было от этого не реже.
          
А море Красное так солоней во много раз
Известных в мире нам с Альбиной водоемов.
Раз окунулся, береги сетчатку глаз.   
Или под душ ходи и в несколько приемов.
             
Глубин морских красоты поражали пестротой,
Разнообразием жизни подводной, незнакомой.
Ежи теснились, к медузе краб просился на постой,
Звезда волной гонима мучилась истомой.

Рыб серебристых с синим небольшой косяк          
Дразнил на мелководье детвору боками.
Те их поймать, естественно, ну не могли никак.
Лишь хлопали в воде дурацким неводом-руками.
               
Андрей купался тоже, с маской, как Нептун.
Нырял на дно песочное, плавал, кувыркался.
В память вонзился моря теплого гарпун
И навсегда приятной раной там остался.
             
Рай для бездельников совсем не так уж плох.
Он вызывает восхищение сначала.      
В том то и спрятан сей заманчивый подвох:         
Отдых без действия, как катер без причала.

Просто валяться, жарить ноги и бока, 
Ну, иногда пах окунуть в воды прохладу...      
Надолго ль хватит выдержки, не у дурака,
Лежать бревном, икая, выпив бочку лимонада?

Но, правда в том друзья, что каждому свое:
Призванье, отдых, мысли, женщина, работа...
Душа у всех есть в жизни, чувствуйте ее,
И может в ней получится хоть что-то.
 
Дни шли, убив однообразием своим               
У нас желание скакать и веселиться.   
Досуг не ветер, заниматься нужно им,               
Но лень с жарою заставляли нас поститься.

Совет семьи решил экскурсии взять тур.
Звучит то пафосно, а выглядит убого:               
Араб вещает об истории скульптур,    
Двадцать минут на сувениры и в дорогу.
            
Путь пролегал через пустыню и пески. 
Шоссе петляло раскаленной лентой,               
Взятой природой в агрессивные тиски   
Солнцем сожженного чужого континента.
            
Проехав город, повидав заморский быт,
Конечно быстро, мимоходом, из окошка,               
Мы поняли, что подметать не повредит 
Арабам улицы свои, хотя б немножко.
               
Повсюду грязно, антисанитарный рай.   
Жара и ветер регулярно свищет.               
Это не центр Африки, а захудалый край.
Хотя есть видимо места еще "почище".
               
Когда доехали и вышли из дверей      
Солнце усилило давление жарою.               
Все, что осталось от долины их царей 
Нас поразило габаритами, не скрою.
               
В десятки тонн колонны и дворцы      
Среди безмолвия поддерживали небо.               
Но не цари их строили, обычный люд-творцы,
За жить возможность, воду, рис, лепешку хлеба.

Тесали, шлифовали сотни глыб         
И покрывали их орнаментом прекрасным:            
Фигурами зверушек, птиц и рыб,       
Но что писали до сих пор еще не ясно.
               
Чуть позже всех доставив на причал   
К воды зеленой мирному течению.               
Рядом была река, экскурсовод кричал   
Себя спасая узкой пальмовою тенью.
            
Да, Нил воистину великая река!       
И мы, усевшись в катер, его волны рассекали.               
Мотор кряхтел, в воде моя рука               
Рвала ее на капель мелкие детали.
    
Пейзаж сменился, пролетали берега            
Той нищеты, слегка прикрытой камышами.
На остров спрыгнула нашей экскурсии нога         
И полился рассказ внимаемый ушами.
   
Про крокодилов, про банановый лесок,          
Про жизнь тяжелую на земле прибрежной.
Действительно, шаг в сторону-песок               
Съедает жизни сок, как оккупант прилежный.

И нету шансов убежать и изменить      
Судьбы своей законы человечные.               
Коль ты араб, арабом будешь жить,    
Не проклинать, как мы, кредиты ипотечные.
   
Бродя меж пальм мы пялили глаза      
И от усталости все чаще спотыкались.               
В итоге сев в автобус дали по "газам"
Мечтая о бассейне, где купались.
               
Свалившись в номере на мягкую кровать
Дав отдохнуть телам, ногам и нервам.            
Уже с утра я был готов чай снова воровать
И потому на завтрак прибыл почти первым.

Есть не готовя оставалось пару дней, 
К концу наш отдых плавно приближался.            
В ночи мерцал аэропорт каскадами огней
Словно за землю ими он держался.
               
Восприниматься по-другому даже стал   
Столб солнца в водах свежего фонтана.               
И каждый самолет, который в небе пролетал
Напоминал о завершении всех планов.
   
Вот чемоданы собраны и блеск от их замков         
В тиши сверкает отражением прощаний   
С нахальством местных смуглых пареньков         
И про пинг-понг несбывшихся мечтаний.
 
Опять аэропорт и дьюти-фри, как местный рынок.
Галдеж и суета! Привычный нам Восток!          
Тебе всучить хотят от шоколадки до косынок...
И наконец, еще для заполнения листок.
 
Вообщем очнулись только в кресле самолета.
Громада "боинга" рвалась скорей на старт.
Чуть покомфортней, но не у нас, а у пилота.
А так обычный представительский плацкарт.

Летели в царство Путина недолго, без проблем.
Коленям снова было тесно, горлу сухо.
Как при еде я был и глух порой и нем.         
Болтать то не о чем, да и закладывает ухо.

И вот под крыльями раскинулась Москва!
Переполняли чувства нас,но сдерживали годы.
Да, мы соскучились, какие тут слова? 
Жара не наш формат, мы дети облачной погоды.

Контроль, багаж, улыбки, паспорта...            
В русло обычной жизни плавно возвращались
Те, кто под пальмами и с выпивкой у рта
Совсем недавно с египтянами общались.
 
А подвести итог:Довольны? Точно, да!             
Но если полетим куда еще, маршрут будет другой.
Прощай Хургада и ее арабы навсегда!   
Все было просто здорово! Но больше, ни ногой!