Детство

Под утро память об Эдеме
доведена до той черты,
что между этими и теми
мирами зыблются мосты.

... Рай начинался за сараем
во влажной-влажной полутьме
и прижимался дальним краем
к моей придуманной судьбе.

Здесь пролегала теплотрасса.
На ржавых  пуповинах  труб
Глава моей крылатой расы
варил для населенья суп

из листьев конского щавеля,
что рос по берегам реки,
куда гоняли раз в неделю
молокососов старики.

И волки наши были целы,
и сыты мы. Глава следил,
чтоб сбиты были все прицелы
и дух охоты не манил.

Но у меня во снах качалось -
как у лица полночный гость -
неотвратимого начало,
разросшееся вширь и вкось.

Ни райским тутом обольщали,
ни дынным полем обдали -
неистребимые печали
через Эдем мой пролегли.

И безвозвратно удалялся
мой синий-синий влажный рай,
Глава беспомощно плевался
и выделял заветный пай.

Наследство - непростое бремя
и мне, не знавшей в цифрах прок,
теперь отсчитывает время
рассветы в неоплатный долг.

И с каждым утренним туманом,
когда все чувства налегке,
я вижу - кто-то первозданный
щавель срывает вдалеке.