Хуго Балль. Возлетание ясновидца. Гл. 1 Тэндэрэнда

Хуго Балль. Возлетание ясновидца ( Глава 1 из «Тэндэрэнда коий фантазмист»)

  Обнаруживается перенесение в кипение мнимого государства. Там ожидается новый Бог. Громоголов (в романе далее не выступает) перенёс место своего жительства на башню и шлёт оттуда пёстрые бюллетени, кои должны способствовать продолжению его Дела. Тёплый вечер взломан. Выступление шарлатана на Рыночной площади, представляющего перспективу вознесения в небеса. К сему он выдумал собственную теорию, кою пространно излагает. Однако же терпит неудачу, столкнувшись со скепсисом публики. Что имеет последствия.



  В этот день Громоголову было воспрепятствованно в присутствии на торжественном акте. И он сел перед атлантами и кружкАми группок и стал вещать о Мудрости Высших Сфер. Длинному же папирусному свитку, со знаками и изображением зверей, дал он раскручиваться с башни вниз и тем самым предупреждал народ, стоящий под гнёздами, о стаях визгливых  ангелов, кои свирепо облетали башню. Но кто-то уже нёс плакат на длинной палке через город, и на том было выведено:

Talita kumi, Девуленька, встань,
Ты ся есть, ты ся станешь быть,
Канавная дщерь, ликования мать,
Повешенные и сосланные,
Сожжённые и заключённые,
Тебя призывают.
Освободи, о благословлённая,
Ты, Неизвестная,
Сюда вступи!

  Пощением и приемом слабительного готовил город себя к Явлению нового Бога, и из множества толп всплывали уже некоторые, кто в давке хотели бы стать Им встреченными. Одно предупреждение также было уже обнародовано, обговаривая, мол, кто при осмотре колокольных колёс и вступлении в люмпенбашни без полномочий схвачен будет, при живой плоти должен быть предан смерти. Свеже вздут был Казуальный нексус и зримо, на глазах у всех, пущен на пожирание святыми пауками. С трещотками и волынками передвигались, кольцуясь под руки, Просьбо- и Кофепроцессии деятелей искусств и учёных. Но из всех дуновений и просветов свисали водознаки и торчали стеклянные шприцы.
  Тут  на Рыночную площадь, как по договорённости, вступил ясновидец с фиолетовым лицом, проповедуя смеющимся домам, звёздам, луне и толпе:
  «Лимонно-жёлты стоят небеса. Лимонно-жёлты стоят поля души. Головой мы круто к земле поникли и уши широко раскрыли. На фартуках и рясах ослабили мы пояса, и спина, из фаянса для битья, сверкает в строении. Истинно говорю я вам: моя кротость обращена не к вам, но к Богу. Всякий ищет счастья, до коего он не дорос. Никто не имеет врагов столь много, как он может иметь. Химера есть человек, чудо, божественная случайность, исполненная коварства и сумеречного лукавства.  Каким-то днём, от любопытства и подозрения не знал я себя больше. Гляди, тут я повернул обратно и въехал. Гляди, тут горели свечи и капали на мой собственный череп. Но моим первым познанием было: малое и большое, безрассудство. Великое и малое, релятивизм. Гляди, тут прянул мой перст вперёд и  обжёг себя у солнца. Гляди, тут задрожала стрелка башенных часов почвы улицы. Но вы верите, дабы чувствовать, и станете чувствуемыми.»
  Он сделал паузу, чтобы потереть себе мочку уха, и бросил взгляд на пятый этаж четвёртого здания. Там торчала розовошёлковая нога Льонэтты из окна. На ней сидели два крылатых существа, кои впивали кровь. И ясновидец продолжил:
  «Воистину, нет вещи такой, какой она выглядит. Однако то одержимо живодухом и кобольдом, тихо коий стоит, так долго пока его разглядываешь. Но как его выявят, изменяется и станет чудовищным. Долгие годы нёс я Гнёт Вещи, коя хотела своего освобождения. Пока ни узнал и ни увидел её Размер. Тут поднял меня пыл. Ужасающая жизнь! Тут раскинул я руки для обороны и полетел, полетел стрелопрямо над крышами.»
  И можно было видеть, что ясновидец, хоть и оглушённый шумом своих собственных слов, не оставлял обещаний без подтверждений. Громко плеща обеими руками, он поднял себя в воздух, пролетел для пробы хороший кусок над вечерней дорогой, но затем снизился на повороте и пришёл посредством скачков вновь легко к исходному пункту.
  Простонародье,  высунувшееся по пояс из всех окон рынка, было испугано, но, когда впечатление от действа несколько улеглось, отчуждённо затрясло в досаде неверия головой, замахало изо всех жизненных сил солевыми дудками и бумажными фонарями и закричало: «Увеличительное стекло! Увеличительное стекло!»
  То было известно, что ясновидец при своих выходах подобное стекло использует, поскольку частенько думалось, что всё это — ничто иное как надувательство, а  такой инструмент мог послужить доказательством подлинности. Той же цели служило и исполнение интермецио, при коем одна любопытная фрау, мощно парившая на древке флага, срывалась с него и была гонима вечерним ветром над крышами на восток. Далее: высоко  над веерами дам пролетал петух, теряющий перья в линьке, с серпом, что воспринималось как знак находчивого кокетства.
  Но на сей раз, ошеломлённый и обескураженный, ясновидец сразу вытянул Увеличительное зеркало из сумы. Зеркало по охвату, приблизительно, с русские качели, какими их можно увидеть на ярмарк(т)ах. Снаружи по-настоящему тонко отшлифованное стекло, обрамлённое серебром и на длинной деревянной ручке изящно закреплённое. Он вознёс это зеркало в трагической  позе над собой, затем внезапно отвел в сторону и взорвал. Зазвенели осколки,  сам же он исчез в жёлтом море вечера.
  А осколки чудозеркала разрезАли дома, разрезали людей, скот, канатоходни, карьеры и всех неверующих —  да так, что число порезанных изо дня в день множилось.